Не та профессия. Тетрология (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 33

Начинается всё бодро, но проблемы начинаются быстро. Из дистанции примерно в пять километров, намеченной Пуном для первого пробного теста на управляемость подразделения, без проблем удаётся пробежать только первые два. Затем пара моих теперь уже бывших однокурсников останавливается и со словами «ну хватит!» направляется в сторону «блиндажа», рядом с которым виднеется скамейка.

Условным свистом из хвоста колонны даю сигнал Пуну. Он останавливает колонну и подходит к двум отдыхающим.

— Господа, вы слышали команду «вольно»? — почти что вкрадчиво обращается он к ним, стоя у скамейки.

Они бросают на него взгляд, но не отвечают. Зря. Но это они сейчас увидят сами.

Удар пяткой в грудь опрокидывает первого со скамейки на землю спиной вперед. Второго Пун бьёт в голову голенью, тут глубокий нокаут.

Первый, улетевший спиной вперёд, пытается подняться, но Пун не даёт ему такой возможности. Методически пиная его носком ботинка с разных сторон и не давая подняться, Пун спокойно сообщает:

— Вы очень напрасно не уважаете устав. А ведь только что расписались в приказе. Ничего личного, не примите на свой счёт. Если вы не продолжите бег в течение минуты, я просто вынужден буду забить вас прямо тут.

«Воспитуемый», кажется, бежать уже не сможет.

Лично я никогда не одобрял методов Пуна. Но он — единственный в этом учебном заведении, кто не сомневается в результате. В успешном результате перехода на новую программу.

И у меня есть личный опыт, однозначно подтверждающий, что как преподаватель Пун более чем эффективен.

В данной ситуации, к сожалению, альтернативы методам Пуна я не вижу.

— Встаньте смирно, курсант, — не повышая голоса, обращается Пун к лежащему на земле. Тот, даже если и в сознании, не может встать.

Пун поворачивается к строю:

— Если б так лежал мой друг, я бы, как минимум, помог ему подняться. Чтоб его не забили насмерть в назидание остальным. Сейчас ему просто хватит пары носков в голову, и каблуком в висок — и наш курс станет на одного человека меньше.

От строя отделяются четыре человека, подхватывают под руки пару «любителей скамеек», лежащих на земле, и утаскивают тех в строй.

— Благодарю вас, господа, — серьёзно кивает Пун этой четвёрке.

После чего разворачивается ко всему строю и громко продолжает:

— Давайте проясним сразу один момент. Если вы для обороны страны бесполезны, даже если я вас всех забью, страна ничего не потеряет. НЕ заставляйте меня лишать Родину хотя бы надежды на то, что вы сможете её защитить.

— Как насчёт коронного суда? — хмуро бросает белокурая девушка из второй шеренги. — Как насчёт того, что мы — из родов первой двадцатки?

— Так я тоже дворянин, — Пун касается большим пальцем левой руки жетона баронета на своей груди. Теперь мне понятно, зачем он его вывесил, как колокольчик на корову. — И ниже Её Августейшества в наш с вами образовательный процесс никто не имеет права лезть. А она, как думаете, будет за вас? Или поддержит мою точку зрения? С учётом вашей бесполезности Родине в трудную минуту?

— Мы найдём возможность донести нашу точку зрения, — доносится ещё один голос из строя.

— Мой жетон и его крест, — Пун указывает пальцем на меня, — нам с ним лично вручала Она. Это к вопросу о том, на чьей стороны она будет. А лично вы хоть с ней знакомы с ней лично? Извините за тавтологию, ваш язык для меня не родной.

— Роды Большой двадцатки вхожи на приёмы. — хмуро отвечает всё та же бесконечно храбрая светловолосая девушка.

— Так то — ваши родители и деды. Не вы. — белозубо улыбается Пун. — Мне думается, лично мне к этому жетону ещё что-нибудь набавят, если передавлю как клопов тех будущих офицеров, которые в любой конфликтной ситуации прячутся за дедушку. — Пун продолжает улыбаться, шагая вдоль строя и заглядывая почти каждому в глаза. — Страна воюет. Какая польза от такого балласта, как вы? А вообще, решать вам. Доживем — узнаем… Кто следующий?

Этот раз — первый на моей памяти, когда мой первый курс добегает положенные пять кэмэ. Вернее, их местный эквивалент.

Глава 20

За нашими экзерциями, кажется, наблюдают исподтишка все, кому не лень, с разных точек. Потому что к концу зарядки в конце маршрута встречаем даже джемадара Камала, которого тут вообще быть не должно в это время. Он делает вид, что прогуливается, незаметно показывая Пуну большой палец за спиной.

Вернее, это он думает, что незаметно. Я-то бегу последним. И жестам уделяю внимания больше, чем словам.

Пока бегу, думаю. Такой темп «беременной коровы» — самое то: с одной стороны, повышенное кровообращение лучше снабжает мозг. С другой стороны, нагрузка настолько мизерная, что не потребляет лишних ресурсов мозга и организм, не требуя моих волевых усилий, управляет сам собой «в фоновом режиме».

Я поймал себя на том, что не отличаю, кто я. Я-прошлый абсолютно не чувствую себя неловко ни в чём, несмотря на феодальное средневековье вокруг. Я-Атени абсолютно не нервничаю от того, что сознанием больше чем наполовину управляет другое сознание. Интересно, а души могут срастаться, как донорский орган с организмом-реципиентом? Правда, насколько я помню из того мира, как раз донорские органы обычно и отторгаются реципиентом. Чего ни с одной из душ лично у меня не происходит. Не додумавшись ни до чего путного, объясняю себе отсутствие метаний в душе схожестью характеров нас обоих.

Возможно, и в физиологии мозга есть тонкости. Это мы будем проходить тут, я уже посмотрел учебники наперёд.

Кстати, мне кажется, физиология тут вообще отличается от нашей там. Говорю на уровне личных ощущений. Никаких медицинских или биологических знаний у меня там не было, чтоб сравнивать процессы профессионально.

Зарядка плавно переходит в получение всего «фарша» на складе, что не так просто и быстро сделать на несколько десятков человек. Впрочем, утренняя экзекуция, видимо, положительно повлияла на атмосферу в коллективе. Особых эксцессов не возникает.

Из склада первый курс, нагруженный мешками, следует в новую казарму. На территории она есть, но раньше за ненадобностью простаивала.

Двоим «пострадавшим» и шагать, и нести мешки помогают товарищи.

— Ты смотри, неужели начало доходить, — бормочет вполголоса Пун, наблюдая, как кто-то приводит двух студенток третьего с нашивками хирургов. К двум условно «пострадавшим» от рук Пуна. Вернее, ног.

Из рук третьекурсниц на доли секунды возникает какое-то туманное сияние и одна из них недовольно морщится:

— Ничего страшного. Синяки сами сойдут… Попозже.

Селим всех. Женщинам выделено отдельное помещение, за отдельной капитальной стеной. Количество спальных мест в обоих помещениях совпадает с количеством личного состава. Уоррент молодец.

Начинающийся шум на тему удобств на улице быстро подавляется мирным, на первый взгляд, предложением Пуна, которое он делает всему первому курсу:

— Давайте я свою кровать перенесу к вам. И поживу какое-то время с вами. Заодно покажу и научу, как живут в казарме. Хотите?

Нейтральная фраза, сказанная им с улыбкой и доброжелательным тоном, почему-то на корню пресекает вообще все разговоры в обеих половинах казармы.

Я всегда говорил, как педагог Пун — великий человек. Кстати, я на месте курсантов из принципа сказал бы «Давайте!», чтоб и ему жизнь малиной не показалась.

Другое дело что его этим уже давно не смутить.

Перед столовой Пун проводит на ходу короткий инструктаж, заключающийся в том, что без команды никто есть не будет. На робкий вопрос из строя «ПОЧЕМУ?» Пун демократично, не останавливая строя и не прибегая к санкциям, отвечает почти что с улыбкой:

— Это приказ. Лично мой вам приказ. Ещё вопросы?

В столовой, в секторе первого курса, всё уже расставлено на столы. Включая один казан на стол для шестерых.