Визажистка - Клюкина Ольга - Страница 24

Ей еще сильнее захотелось откланяться, но она не знала, как это сделать поделикатнее. И потом — она еще не узнала адрес, по которому ей послезавтра нужно будет топать к невесте!

— Я пригласила нового мастера, потому что моя Альбина неожиданно для всех укатила с молодым любовником на море. Представляю, что было бы, если бы я позволяла себе такие выходки! — снова пожаловалась вслух Юлия Семеновна, желая как-то наладить общую беседу.

— Всякому овощу — свое время, — коротко сказал Старче, окинув хозяйку таким ледяным взглядом, от которого та сразу съежилась.

— Георгий Александрович, а вы с прошлого раза как будто бы еще больше похудели, — помолчав, вздохнула Юлия Семеновна, изо всех сил стараясь голосом выразить участие. — Продолжаете по-прежнему бегать от врачей?

— Зачем мне твои врачи? — надменно поднял брови Старче. — Я и без них знаю, что скоро умру. И ты сама знаешь, что у меня рак. Что они могут сказать нового?

— Но я не это имела в виду, — замешкалась племянница.

— Надеюсь, — коротко ответил Старче и снова замолчал.

Он по-прежнему сидел не шевелясь, с прямой спиной, опираясь обеими руками на трость с наконечником в виде львиной головы. И при этом словно продолжая обдумывать какую-то одну бесконечную думу.

— А я ведь не просто так к тебе зашел, а по делу, — наконец проговорил старик, снова в упор уставив на племянницу свои леденистые глаза. — Я сегодня был у Таси, и она мне на вас снова пожаловалась…

— Ну конечно! Она пожаловалась, а вы ее больше слушайте! — темпераментно воскликнула Юлия Семеновна. — Мы купили ей все необходимые, самые новые лекарства по безумным, фантастическим ценам, я самолично наняла сиделку. Таисии Александровне постоянно приносят фрукты и все, что она попросит. Что еще нужно?

— …и она мне на вас пожаловалась, — продолжил Старче свою речь с того же самого места, на котором его прервали патетической вставкой. — Сначала о родных детях: Марк заходит ровно на пять минут, и то все это время смотрит на свои идиотские часы…

— Швейцарские, между прочим, — не удержалась от реплики Юлия Семеновна.

— Не буду ничего говорить про тебя, — несколько повысил голос Старче. — Ты — дочь, и у вас с Тасей свои отношения, которые мне никогда не были понятны. Диночка теперь далеко — этой темы я тоже сейчас не хочу касаться. Получается, что, вырастив троих детей — а я знаю, чего ей это стоило! — моя сестра оказалась в изоляции…

— Никто не спросит, не знает, как мне… — начала было Юлия Семеновна, и глаза у нее моментально увлажнились от жалости к себе. Но, увидев, как грозно сдвинулись белоснежные брови дядюшки, она прервала свои всхлипы, покорно уставилась на свою нервно раскачивающуюся ногу в атласной тапочке.

— Но больше всего моя сестра страдает от того, что за целый месяц к ней в больницу ни разу не заглянул ее любимый внук, Олег. Именно об этом я и зашел у тебя узнать.

— А что я могу вам сказать? — нервно вскинулась Юлия Семеновна. — Олег — уже взрослый человек, и он сейчас очень занят, учится…

— Я в курсе, где, благодаря кому и за сколько учится ваш сын, — с холодным спокойствием произнес старик. — И сколько денег приходится платить, чтобы он продолжал числиться в институте. Меня интересует сейчас не этот вопрос. Олег должен заходить к бабушке хотя бы один раз в неделю, но желательно все же два.

— Да он сюда, в родной дом, порой неделями не заходит! Я сама с ним только по телефону общаюсь!

— Это ваши проблемы. Меня они не касаются. Я свое слово сказал, ваше дело — принимать либо не принимать мои замечания к сведению, — сказал старик, рывком поднимаясь с кресла. На этот раз трость послужила ему чем-то вроде рычага. — Вот за этим, собственно, я и приходил.

И, пристально посмотрев на Веру, которая за все время его присутствия не сказала ни слова, сердитый Старче покинул гостиную.

— Старый маразматик! — громко воскликнула Юлия Семеновна, возвращаясь в комнату, когда в прихожей захлопнулась входная дверь. — Боже, ну почему на меня сразу все сегодня валится! Кто его сюда только принес? Дома ему не сидится — так и шастает по нотариусам что-то исправлять в своем завещании и нас всех держит на крючке! Попробуй вытури его сейчас! Знаешь, сколько это будет стоить? Э-э, ты этого и представить не можешь! «Ваше дело — принимать либо не принимать мои замечания». Если бы!

— Я пойду, — не выдержала Вера, направляясь в прихожую. — Вы мне обещали адрес написать, куда послезавтра приходить, или хотя бы телефон…

Зачем ей знать про чужие деньги, вникать в чьи-то дрязги и болезни? Со своими бы как-нибудь разобраться.

Вера торопливо вышла из дома и увидела, что возле подъезда стоит старинная белая «Волга» с приоткрытой дверцей, в салоне которой величественно восседает все тот же нелюбезный дядюшка Юлии Семеновны.

— Вас подвезти? — спросил он Веру в своей обычной, резкой манере, без особой любезности в голосе.

— Не нужно. Мне недалеко.

— Безразлично куда, — понял по-своему ее ответ Старче. — Я никуда не тороплюсь. Садитесь. Мне хотелось бы с вами кое-что обсудить, я вас тут нарочно дожидался.

— А если бы я там до вечера засиделась?

— А, бросьте, пожалуйста. Видно было, что вы там как на иголках сидели, не знали, как сбежать…

«Все лучше, чем толкаться в автобусе», — решила про себя Вера, усаживаясь рядом со сварливым стариком на заднее сиденье автомобиля, больше похожее на старомодный диван из бордового плюша.

Машина была старой, но непривычно уютной, в духе шестидесятых годов. Она легко тронулась с места и поехала по дороге медленно-медленно, с какой-то сновиденческой скоростью.

— Не удивляйтесь, это я так гуляю, на колесах, — пояснил старик, похлопывая сзади по плечу молчаливого шофера. — На ногах хуже получается. Надеюсь, вы не слишком торопитесь? Погуляем вместе? Давно я не ходил почти что под ручку с молодой девушкой.

— Да нет, не тороплюсь, — отозвалась Вера.

Старец замолчал, и Вера тоже отвернулась к окну, разглядывая улицы, которые неожиданно приобрели волнующий весенний вид.

Днем внезапно выглянуло солнце, снег начал слегка подтаивать, впервые робко закапало с крыш, с реактивной скоростью забегали по дворам коты — и все вместе это рождало ни с чем не сравнимое предчувствие весны, от которого счастливо начинало ныть сердце.

«В конце концов, это у него был ко мне какой-то разговор, вот пусть и говорит, — лениво подумала Вера. — Я к нему в машину не напрашивалась. А где-то по городу сейчас, наверное, ходит Александр, — вдруг пришло ей в голову без всякого перехода. — Или разъезжает на своей кофейной машине. Может быть, он даже мчится нам навстречу и сейчас меня увидит…»

— Послушайте, это вы сегодня так уродливо раскрасили Юлию? — наконец нарушил молчание Старче. — Она сегодня больше обычного была похожа на ведьму.

— Нет, я не успела, — улыбнулась Вера. — Она сама.

Не отрываясь от окна, Вера теперь выискивала глазами на улице машины цвета кофе с молоком, и ей сейчас, пожалуй, трудно и даже невозможно было бы испортить настроение.

— Это хорошо, — сказал Старче. — Я так и подумал, что не вы. Так вот что я хотел спросить: приходилось ли вам когда-нибудь по своей работе иметь дело со старыми, я подчеркиваю — очень старыми лицами? Например, как у меня?

— Как ваше? — оглянулась Вера и посмотрела в изможденное лицо человека, которому, похоже, было уже за восемьдесят. — Нет, никогда.

— Это хорошо, — одобрительно отозвался Старче и даже улыбнулся какой-то особой, весьма своеобразной улыбкой — одними уголками твердых голубоватых губ.

«Это точно хорошо, — подумала про себя Вера. — Что можно сделать с таким лицом? Непонятно, к чему он клонит».

— В таком возрасте, когда стоишь одной ногой в могиле, глупо думать о том, как ты при этом выглядишь. Вы ведь это хотели сказать? Морщины, как у меня, утюгом не разгладить. Правильно я говорю?

— Да нет… Не то чтобы… Но в общем примерно так, — пробормотала Вера неопределенно — почему-то врать этому старику с прозрачными глазами было на редкость трудно.