Неизвращенная история Украины-Руси. Том II - Дикий Андрей - Страница 7

Не так давно, например, сепаратистический профессор Оглоблин, в католической газете “Америка” (1946 г.) назвал “Историю Руссов”, “шедевром украинской историографии”. Другой же украинский историк, Борщак, в своем труде, вышедшем на французской языке в 1949 г., приближаясь к истине, называет этот «шедевр» “легендой” и неопровержимо доказывает расхождения этой легенды с неоспоримо установленными фактами, разрушая тем самым весь фундамент нынешней сепаратистической украинской историографии. Разумеется, этот труд, “La legende historique dе l’Ukraina, Istorija Rusov” на украинский язык не переведен и вряд ли сепаратисты когда либо это сделают.

Деликатно назвавши легендой “Историю Руссов”, о которой еще Костомаров, сказал, что она “распространила ложные воззрения на прошлое Малороссии”, Борщак, эпизод за эпизодом, разоблачает ее утверждения, написанные явно тенденциозно и расходящиеся с исторической действительностью. Например, утверждение “И. Р.”, что “Галиция никогда оружием польским покорена не была”; или, что казаки – это потомки хазар, нечто вроде средневековых рыцарей, которые были правящим сословием Украины; или утверждения, что Украина никогда ни Литвой, ни Польшей завоевана не была, а соединялась с ними добровольно. Наряду с этим – выпячивание, преувеличения и обобщение самых незначительных эпизодов, с невыгодной стороны освещающих русско-украинские отношения. Для всякого культурного человека, который ознакомится с “Историей Руссов”, совершенно неоспоримо ясно, что это, просто, хотя и талантливо состряпанная, агитка, а не добросовестный исторический труд, за который его выдают сепаратисты. К сожалению, эта агитка до сих пор надлежащим образ, не разоблачена и уже больше столетия вводит в заблуждение и держит в своем плену не только рядовых читателей, но и людей, называющих себя “учеными”.

Почему ее в свое время не разоблачил до конца Костомаров и другие историки Географического Общества, имея для этого все возможности, объяснить трудно. Возможно, что они сознательно не хотели “тьмой низких истин” разбивать тот “возвышающий обман”, которым, талантливо написанная “История Руссов”, зажигала молодежь, будила в ней гордость славным прошлым и любовь к Украине. А, возможно также и то, что тут сказалось Галицийско-Австрийское влияние.

Для, создаваемого там, украинского сепаратизма было невыгодно разбивать миф о полной обособленности украинцев-малороссов от великороссов и об их враждебности в прошлом.

За деятельностью Ю.-З. Географического Общества внимательно следили. Не столько правительство, сколько, главным образом, свои же малороссы-украинцы, противники украинской национально-культурной деятельности вообще, сторонники полного слияния с великорусской культурой.

Непрерывная связь с Галицией, где открыто призывалось к отторжению всей Украины Российской и присоединение ее к Галиции для создания “Самостийной Украины” (в рамках Австро-Венгерской Монархии), конечно, не могла остаться тайной. Посыпались доносы в Петербург с обвинениями, что за фасадом научно-культурной деятельности Ю.-З. Географического Общества скрывается деятельность чисто политическая, направленная против единства России.

К такого рода обвинениям, ни одно государство никогда не оставалось равнодушным и всегда вело борьбу за свое единство. Не осталось равнодушным и Российское Правительство. Была назначена ревизия деятельности Ю.-З. Географического Общества, после которой оно было закрыто, хотя никаких неоспоримых доказательств государственной измены, по-видимому, обнаружено не было. Хотя Общество и было закрыто, ни судебного процесса, ни даже административных репрессий по отношению к его членам не было, как, в свое время, против членов Кирилло-Мефодиевского Братства.

Новые ограничения

Вслед за закрытием Общества, вскоре был введен ряд ограничений для украинской культурной деятельности: на украинском (малороссийском) языке (по официальной терминологии – «наречии») было разрешено печатать только исторические памятники, а из новой литературы только произведения беллетристические (стихи, пьесы, повести, рассказы, романы), при этом по общероссийскому правописанию, а не по правилам новосоздаваемых «грамматик» (Кулеша, фонетических и др.). Украинские концерты, представления, доклады были, вообще воспрещены. В результате, украинская национально-культурная деятельность замерла.

Так кончился этот ее, третий по счету, период в течении 19-го века: первый – до ликвидации Кирилло-Мефодиевского Братства ; второй – начала 60-х гг. (“Основа”) и третий – Ю.-З. Отдел Географического Общества.

Привели ли запретительные мероприятия российского правительства к желанным результатам?

То есть к исчезновению украинской национально-культурной деятельности и полному ее растворению в культуре, общерусской, к чему стремились инициаторы ограничительных мероприятий?

Уже ближайшие годы показали, что желаемая цель полностью не была достигнута, хотя, внешне, и могло казаться, что все обстоит благополучно: почти совершенно исчезли книги на украинском языке, (кроме сравнительно бедной и далеко не первоклассной беллетристики); кончая школы и университеты на русском языке, молодежь, в подавляющем большинстве, все меньше интересовалась вопросами украинской культуры, отдавая свои симпатии движениям общероссийского характера; благодаря строгому контролю, почти совершенно, был прекращен доступ литературы из Галиции; ответы на то, единственное, что их интересовало – на вопросы социальные – находили они в движениях общероссийских. Гнета же, по признаку религиозному или притеснений из-за своей национальности (как это было во времена Польши) они не ощущали, по той причине, что их не было; ощущение равноправия и равности с великороссами не вызывали никаких сомнений.

Однако, при более внимательном рассмотрении, не трудно было увидеть, что далеко не все обстоит так благополучно, как могло показаться на первый взгляд.

Перенесение центра в Галицию

Группа деятелей украинской культуры, недовольная ее ограничениями в России, перебрались за границу: часть – в Галицию, часть – в Швейцарию, и начали развивать там свою деятельность. Драгоманов, писатели: Конисский, Нечуй, Кулиш и другие жили постоянно за границей, или подолгу там оставались, принимая самое активное участие в политической и культурной жизни Галичины, в которой в то время уже началась (при поддержке Австрии) борьба против тадиционно-москвофильских настроений широких народных масс и их тяготения к России, чего Австрия боялась.

Наличие эмигрантов из Российской Украины, давало сепаратистической пропаганде в Галиции основания утверждать о «национальном угнетении» украинцев в России, а их резкие антироссийские выступления, эту пропаганду усиливали и подтверждали.

Таким образом в Галиции начал создаваться некий пропагандный центр, направленный против единства России и требовавший отделения от нее Украины и в то же время боровшийся с очень сильными прорусскими настроениями в самой Галиции.

Для Австрии, разумеется, это было очень выгодно, и она всячески поддерживала это движение. Находило ли оно отклики на Великой Украине? Прежде всего – среди оставшихся там, бывших деятелей украинской культуры? На этот вопрос Грушевский ясно и недвусмысленно отвечает, что “они пошли дальше в сторону культурничества, искали легальных для него путей и осуждали резкую тактику, взятую против Российского правительства”. (История Украины, стр. 521). То есть, это значит, что австрийско-галицийская пропаганда вызывала осуждение, даже у испытанных борцов за свободу украинской культуры.

Настроенную радикально, молодежь тоже не могла увлечь идея верности австрийскому монарху и призыв к измене монарху российскому, которая сквозила из галицийской пропаганды; не могло ее увлечь и схоластическое украинское культурничество. И, те из них, которые желали бороться за свободу, шли в организации всероссийские, не создавая своих, обособленных украинских.