Неизвращенная история Украины-Руси Том I - Дикий Андрей - Страница 67

Так же различно, как вопрос преемственности государственности Киевской Руси освещается сепаратистами и российскими историками и вопрос об однонародности с русским народом народонаселения воссоединенной части Руси-Украины.

В освещении сепаратистических историков население это ничего общего с русскими (великороссами) не имело, восстание подняло с целью создания независимого государства, которое бы было продолжением Киевской Руси. Для успеха восстания оно пошло на союз с Москвой, но Москва, использовавши внутренние несогласия и неуспехи в войне с Польшей, обманным путем захватила и поработила “Украинскую Державу” и поделили ее с Польшей.

Русские историки эти события описывают иначе. По их утверждениям, это было возвращение Москве ее исконных областей, населенных однородным с великороссами народом, единой с ними веры и единого происхождения, с небольшой разницей только в “наречии” – диалекте.

При внимательном же и объективном изучении этого вопроса, мы, как и в первом случае, приходим к выводу, что истина лежит где-то посередине.

Утверждения сепаратистов, что народы русский и украинский “чужды” друг другу, “ничего общего не имеют” и отношения между ними всегда были, есть и будут враждебны, настолько несерьезны и необоснованы, что поверить им могут или мало осведомленные иностранцы или малокультурные шовинисты-сепаратисты, которые ничего не знают, кроме того, что им вбивают в голову шовинистическо-сепаратистическая пропаганда.

На всем протяжении своей раздельной от России жизни под Литвой, Польшей и Австрией в глубинах народного сознания Украины-Руси, как драгоценная святыня, сохранялась память о своем единстве со всей Русью. Единокровным и единоверным считал себя народ Руси-Украины с народом Московского русского государства.

Уже с конца 15-го века отдельные удельные князья Руси – Украины рвали с Великим Княжеством Литовским и со своими областями переходили “под высокую руку единоверного и единокровного Московского Великого Князя”. Как уже упоминалось, всю Русь-Украину пытался оторвать от Литвы и присоединить к Москве князь Глинский. Хотя попытка и кончились неудачей, но она свидетельствует о существовавших настроениях, которые, конечно, не были бы возможны по отношению к “чуждому и враждебному” народу.

Наконец, вся более чем столетняя борьба за освобождение шла под лозунгом воссоединения с “единокровными и единоверными” русскими. Чего как не воссоединения просили от Москвы все вожди освободительного периода, начиная с Наливайка и Иова Борецкого и кончая Богданом Хмельницким? Куда как не за московские рубежи спасалось бегством население и разбитые поляками повстанцы?

Как согласовать эти многочисленные факты, подтвержденые бесчисленными документами, с утверждениями сепарагистов об украинско-русских враждебных отношениях? Совершенно очевидно, что измышления сепаратистов не соответствуют исторической правде, являются не историей, а ее фальсификатом, созданным для обоснования их братоненавистнической пpопаганды.

Но если историческая правда в вопросе об однородности населения воссоединенной Украины-Руси так резко расходится с утверждениями сепаратистов, то не совпадает она и с установками русских историков, видящих в воссоединенном населении части одного и того же народа и не углубляющиеся в языковые, бытовые и культурные особенности воссоединенного населения Украины-Руси. А между тем они настолько значительны, что не будет ошибкой сказать, что к моменту воссоединения население Украины-Руси представляло собой уже не часть однородного целого, а отдельную народность. Правда, близкую и сходную с народом русским (великороссами), объединенную общей религией, что сильно их сближало. Но все же отдельную.

Многооотлетняя раздельная жизнь не могла не иметь своего влияния на культурное развитие великорусского народа и населения Украины-Руси.

Изолированная от Запада, Великороссия жила традициями Киевской Руси и Византийской культуры, самобытно строила свою централизованную государственность и развивала свой язык и культуру. Украина-Русь была обращена к Западу и развивалась под значительным влиянием западной, “латинской” культуры.

Новые слова, с развитием языка, бытовые и культурные особенности заимствовались от западной культуры. От нее же заимствовался (или принудительна вводился) социальный порядок, политические концепции. К этому надо еще прибавить долголетнюю и планомерную польско-католическую агрессию, имевшую целью окончательное окатоличивание и ополячивание Руси-Украины. Народные массы могли этому противопоставить только пассивное сопротивление. Высшие же сословия этой агрессии если и оказывали сопротивление, то весьма вялое и сравнительно легко воспринимали польский социальный порядок, который давал им материальные выгоды. А вслед затем шло окатоличивание и ополячивавие. Через унию или непосредспвенно принятием католичества.

В результате, к половине 17-го века, то есть к началу процесса воссоединения, все высшие сословия, даже и сохранившие православие, были в значительной степени полонизированы. Это относится в одинаковой мере к малочисленной православной шляхте и магнатам, к высшему духовенству и к верхушке старшины реестровых казаков.

В архивах сохранилась переписка между собою православных епископов на польском языке, из чего можно заключить, как далеко зашла полонизация. А так как эти высшие сословия были и носителями культуры Украины-Руси, то это ополячивание сильно отразилось на их языке, нравах, обычаях, всем быте, частично, конечно, оказывая свое влияние и на широкие народные массы.

Только православие удерживало от окончательной потери своего национального лица и русского имени. Кроме отдельных отщепенцев (исключительно из высших сословий), население Руси-Украины не превратилось в поляков. В этом лежит несомненная и огромная заслуга православия. Но в то же время в языковом, бытовом и в культурном отношении население за эти века раздельной жизни приобрело настолько сильные различия от народа великорусского, что утверждение об однородности к моменту воссоединения с полным основанием нужно поставить под сомнение. И, наоборот, с полным основанием можно утверждать о создании к этому времени из населения Руси-Украины своей народности. “Украинской” ли, как говорят сепаратисты, или “малороссийской” как говорилось в Императорской России – это значения не имеет. Существенно то, что это была отличная от великороссов культурно-бытовая группа, хотя и тесно связанная с великороссами “единокровностью” и единством православной веры. Отличие это вовсе не значило и враждебность, как пытаются представить сепаратисты.

История знает примеры, когда длительная раздельная жизнь отдельных частей, одного и того же народа в различных бытовых и культурных условиях приводила к очень далеко идущим различиям. Например, сербы, жившие в бывшей Австро-Венгрии до ее распада, и сербы, жившие под Турцией. Когда всего после двух столетий раздельной жизни они соединились в одном государстве – Югославии – то разница между ними была огромная, как в бытовом, так и в культурном отношении.

Еще более разительный пример представляют евреи, отдельные группы которых даже утратили свой язык. Евреи иеменские или северно-африканские с евреями немецкими настолько различны во всем, что трудно поверить, что, когда то это были части однородного во всех отношениях еврейского народа.

Однако, как в первом, так и во втором случае, в народном сознании сохранилось ощущение единства.

Не подлежит никакому сомнению то, что сохранилось оно только и исключительно благодаря единству религии за все время раздельной жизни. Православия у сербов, иудаизма у евреев.

Православная вера – единая для всей Руси – была тем главнейшим связывающим звеном между ее разрозненными частями, которое воспрепятствовало денационализации и, в конечном результате, привело к воссоединению. Отклонение от нее, хотя бы замаскированное униатством, или “национализацией” церкви – автокефалией, или полный отход от всякой религии вообще, (социалистическое, атеистическое мировозрение) разрушало это связывающее звено и создавало предпосылки для русско-украинской розни, вражды и сепаратизма.