Боевой 1918 год (СИ) - "Егорлык" - Страница 15

Пару секунд была тишина, потом в доме что-то уронили (густой бас выматерился) и в открывшейся двери появился бородатый мужик. Какое-то время он оглядывал нас, оглядывал округу, после чего, сплюнув, спросил:

– Чегой-то надоть?

– Еще раз – добрый вечер! Мы из Сухума, до дому пробираемся. Вот, хотели узнать, нас на ночлег, в сарай, не пустите?

Хозяин, еще раз сплюнув, резюмировал:

– На хер!

Спать во чистом поле совсем не хотелось, поэтому зашел с другой стороны:

– Так мы же, не просто так. Заплатим за ночлег деньгу малую…

Бородач, почесал кудлатую голову и подозрительно разглядывая фигуру студента, поинтересовался:

– А ентот что в кожане? Комиссар?

Проклиная про себя хипующего Бурцева, я возразил:

– Какой комиссар? Это пацан – племяш мой. Ему, еще зимой, на именины, обнову подарили. Вот и форсит…

– Оружие есть?

– Вы что? Откуда у нас оружие? Мы, законопослушные люди!

Мужик еще раз как-то оценивающе посмотрел на Серегу и задал совсем некорректный вопрос:

– А деньги есть?

Мне, столь странный подход, совсем не понравился. Обычно, селяне, встреченные нами в пути, были гораздо более дружелюбными и не столь борзыми. А этот бирюк, живущий на отдаленном хуторе, ведет себя довольно странно. Не зря, чувство опасности у меня ворохнулось, как только увидел сего персонажа. Но так – слабенько. Гораздо меньше, чем когда я на аэродром собрался идти. Ладно… не в степи же, в самом деле ночевать? Погода не та. А мужика, мы всегда разъяснить сумеем. Поэтому, не меняя приветливо-просящего выражения лица, ответил:

– Немного есть. За ночлег заплатить хватит. Ну и если ужином угостите, так вообще хорошо будет…

Бородатый ухмыльнулся и буркнув под нос – "Кожан хорош…" – приказал:

– Ждите здеся. Я щаз.

После чего ушел в дом. Интересно, куда он двинул? За свечкой, что ли? Обдумать мысль не успел, так как появившийся в проеме хозяин, приказал:

– Ходи сюда.

Пройдя в хату мы, подталкиваемые бородатым, вошли в комнату. А там, за столом, сидели еще двое. Несколько свечей, давали неплохое освещение, поэтому разглядев не только их заросшие рожи, но и убранство стола, на котором, помимо продуктов стояла бутыль с чем-то мутным, я восхитился:

– Хорошо сидите!

Один из сидящих отрезал:

– Не про твою честь! – и обращаясь к собутыльнику заметил – Во! Гляди, Ляксей, какой дён сёдня рыбный! После полудни, один приперси. К вечору, еще парочка появилась. Ну тот то понятно – краснопузый. А енто шо за птицы?

Блондинистый Ляксей, лишь криво улыбался, глядя на нас, зато хозяин пояснил:

– Гуторят, шо путники. На постой просились. Но ты, Мирон, глянь, кака на сопляке справная одёжка.

Ошарашенный студент, молча слушал беседу, но как только речь зашла об его обнове, встрепенулся:

– Не отдам! Хоть убейте!

Мирон, покладисто согласился:

– А и убъем. – после чего, откинул тряпицу, прикрывающую лежащий на столе наган и схватив револьвер, подскочил к нам, заорав:

– А ну сымай кожан, паскуда! Сымай, покеда не пристрелил!

Все его внимание было сосредоточено на Сереге и от меня, он, почему-то, никаких действий не ожидал. Да и чего тут ожидать – тут, как я понял, принято бояться "человека с ружьем" и выполнять все его требования.

Поэтому, когда я ударом слева, по руке, выбил оружие, а правой, влепил в прикрытый бородой подбородок, он улетал с каким-то изумленным выражением лица. Я же, не поворачиваясь, ногой долбанул стоящего за спиной хозяина. Попал по хозяйству удачно. Сзади лишь всхлипнули и мягко обрушились на пол. Ляксей, за это время успел три раза моргнуть. Потом ступор с него спал, и он суетливо полез в карман, но увидев, мертвящий провал ствола Люгера, направленный в голову, застыл. Подбадривающе ему подмигнув, я предложил:

– Давай родной! Показывай, что там у тебя. Осторожненько. Двумя пальцами доставай.

А увидев, чем именно мне хотели грозить, чуть не рассмеялся. Такой здоровый парняга и такой маленький револьверчик. Что-то типа "Бульдога". При этом, подталкивая свое огнестрельное недоразумение по столу, в мою сторону, он еще и обиженно вякнул:

– А Митрий говорил, что у вас оружия нема…

– Я его обманул. Ладно что тянуть. Ложись на пол. Руки положи на голову…

Ляксей взволновался:

– Э! Э! Ты чаво задумал?

На что я, с ухмылкой, ответил:

– Даже не надейся, противный. Шмонать тебя буду. А потом и дружков твоих.

Блондинчик, меня понял как-то совсем уж превратно и вместо того, чтобы лечь как было приказано, неожиданно вжался в стену и убежденно сказал:

– Никак нельзя это делать. Грех это. Большой грех. Это у вас, в городе, непотребства всякие могуть быть, а здеся…

Растерявшись на секунду, я возмущенно сплюнул:

– Да тьфу на тебя, гомосек латентный! Обыскивать вас буду, а не то, что ты в своей бестолковке вообразил.

Про себя же, подумал, что со словами, особенно жаргонными, надо быть поаккуратнее. А то может выйти боком. Ляксей, поняв, что ничего ужасного я творить не собираюсь, принялся активно сотрудничать с захватчиками. А когда, после всеобщего обыска, встал вопрос куда девать связанных варнаков, с готовностью предложил подпол, в котором сейчас томился красный. Я заинтересовался:

– Чего вы его туда, вообще сунули? И что с ним, потом, делать собирались?

Очухавшийся к этому времени Мирон, глядя в пол, пробурчал:

– Ну, не в хате же его держать? А наутро думали его Голове отвезть.

– А нас куда хотели деть?

– И вас тож, к Голове…

– Понятно. Значит вы туда – я ткнул пальцем в подпол – а его – оттуда. Поглядим, что за человек. Давай, давай. Пошевеливайся!

В общем, хозяева слезли в подпол, а наверх был извлечен какой-то мужик, лет тридцати пяти. Подпольный сиделец, подслеповато щурился после темноты и пытался прояснить обстановку. Но до конца ему не дал проморгаться студент, так как подойдя ближе, удивленно спросил:

– Товарищ Лапин? Кузьма Михайлович?

Тот удивленно протянул:

– Да-а… А вы?

– А я, Бурцев Сергей. Помните, мы с вами в губернском комитете РКП беседовали? Вы еще говорили, что надо пламя революции нести темным массам? Зажигать сердца. Вот я и понес!

– Как же! Помню, конечно. Вас шесть человек было, и вы…

Закончить я ему не дал. Поднял руку, сказав "стоп". После чего, пару секунд разглядывал всамделишного коммуниста, а потом, без предупреждения, влепил ему под ложечку. Упасть не дал, поймав за воротник пальто и потряхивая стал интересоваться:

– Так это ты, падла такая, детей на смерь посылаешь? По твоему наущению, они к красновцам идут и прямо на площади, агитацию проводят? У тебя, мля, вместо башки жопа, или ты просто сука конченая, что такие вещи творишь?

Товарищ Лапин в начале безвольно висел, пытаясь продышаться, но по мере нарастания количества обвинений, решил возразить:

– Вы с ума сошли! Каких детей? На какую смерть? При чем тут красновцы?

Отпустив "товарища", я сплюнул и показав в сторону стоящего с открытым ртом Сереги, пояснил:

– Вот таких детей! Знаешь, где я его нашел? В контрразведке. А потом, нас расстреливать повезли. Мля! Да он бы, уже недели две как гнил, возле оврага закопанный!

Тут уже Лапин поднял руку сказав "стоп". И повернувшись к студенту уточнил:

– Товарищ Бурцев, у нас тогда, о чем разговор шел? Об работе на освобожденных территориях! При этом, в начале, надо было пройти обучение и получить плакаты наглядной агитации. А вы, после нашего разговора куда-то пропали… Как вы вообще, могли додуматься, к белым идти?

Теперь, мы уже вдвоем, заинтересовано смотрели на быстро краснеющего салабона. Первый не выдержал я:

– Студент, я тебе говорил, что ты идиот? Ах говорил. Так вот повторю – ты не просто идиот. Ты натуральный дебил!

А после, глядя в подозрительно заблестевшие глаза Бурцева, предложил:

– Ладно. Об этом, потом. Сейчас, давайте жрать и спать. У нас завтра, подъем очень ранний будет. И день хлопотный.