Мой чужой король (СИ) - Вознесенская Дарья - Страница 4

… хорошо что она не дожила до этого дня. Она единственная, кто любил меня.

— Я собрал все, что вы просили.

— Хорошо, — кивнула.

Я предполагала, что мои дни в этой крепости сочтены, потому решила начать сборы до того, как отец обозначил бы время отъезда.

Травы, распознавать и использовать которые учила меня Нья. Теплые вязаные подштаники и перевязи, что обычно носили воины под доспехами. Точильные камни.

— Отправил кого-то за скальным мохом?

— Да. Мальчишку из прислужников — полагаю, он вернется завтра на рассвете.

Снова кивнула.

Мы спустились на улицу и прошли в сторону хлевов. Двор был полон людей, несмотря на то, что едва-едва рассвело — хозяйственные хлопоты не прекращались ни на минуту в течение светового дня. Уже работали прядильщицы, перебирая остро пахнущую шерсть, летели в поленницы дрова, в глиняные плошки весело били струйки молока.

Коров, овец, боровов в крепости было много — их даже за ворота старались выводить пореже, чтобы не потерялись или не были украдены. Больше драгоценных камней и металла мы ценили конкретные вещи: топоры, мечи, домашний скот. Одна корова могла прокормить целую семью, при этом довольствуясь скромной травой на пастбищах. Из коровьих шкур шили одежду и снаряжение, вяленым мясом кормились долгие зимы, из молока сбивали животное масло, которое засаливали и брали в походы.

Такое масло я и попросила мне приготовить. А у охотников взяла животный жир. Конечно, все это могло и не понадобиться — зачем казненным еда и тепло? — но то, что я четко осознавала, на что иду, не значило, что я не собираюсь повысить свои шансы выжить.

ГЛАВА 4

Передо мной — развернутая карта моих будущих страданий.

Неровная область справа — наше королевство. Земли с условными границами, замками и поселениями, размеченными пахотами и холмами. Дальше Пустоши, на которых водятся одичавшие и огромные змееголовы. Плодородные края наших союзников — тех, что когда-то были нашими врагами

Дальше — сдавшиеся крепости. Те, что мой отец не смог взять ни приступом, ни долгой осадой.

Но сдавшиеся Ворону.

Я вижу, насколько это беспокоит отца и ярлов.

Братья — пустышки. Одд может еще и будет достойным правителем через много лет — если не погибнет, свернув шею от бешеной пьяной скачки во время охоты. Пока он только лишь и умеет, что бить себя по бокам и брызгать слюной, утверждая, что, в отличие от побежденных, мы точно справимся с бастардом.

В конце концов я не выдерживаю.

— Айварс Воин может и не признал этого Ворона — но поплатился за свое непризнание. Или ты не слышал, что бастард лично скинул старого короля в ледяную пропасть? А может не знаешь, из чего состоит его прозрачная корона?

— Сказки для детей, — шипит мой сводный брат, — Никто не способен заморозить сердце и извлечь из него осколки, чтобы украсить собственный венец. Я не боюсь этих россказней!

— Да? Тогда чего не ты отправляешься на бой с Вороном, а прячешься за моей спиной?

В глазах Одда — ненависть, но он замолкает.

И к лучшему.

Я и так полна сомнений и неприятных предчувствий, чтобы терпеть бахвальство того, кто хочет добиться победы моими руками. Точнее, моим телом.

— Сначала мы поедем в мою крепость, — поясняет ярл Торрод, — Там вы пробудете достаточно времени, чтобы узнать все, что необходимо. А далее двинемся обходным путем мимо Пустошей, за Белую реку и старые холмы, — показывает он область сильно южнее проторенных маршрутов.

— Почему именно туда?

— Сегодня мы получили еще одно донесение, — отвечает на этот раз отец, — Войско Ворона продвигается к крепости Сварра и каменоломням, вопреки ожиданиям. Я не встречался лично с нынешним предводителем охраняющих их отрядов, но, полагаю, он столь же свиреп, как и его отец — а значит не сдастся без боя.

— Мы будем просить у них помощи? — спрашиваю после некоторого колебания. Мне бы не повредили союзники кроме тех, кто будут за моей спиной.

— Слишком опасно, — качает головой отец — Посланца могут перехватить, а это — верное крушение нашего плана.

А это значит, что я буду одна — как и всегда.

Как все колдуньи.

Их — наша? — суть была неразрывно связана только с собственной плотью, потому они с легкостью переносили одиночество, даже искали его — и пусть и объединялись в общины, особенно ради воспитания детей, но уходили и приходили когда хотели. Порой их гнал прочь ветер и шепот леса, порой — страх за собственную жизнь. Потому я не испытывала особой боли и обиды на родившую меня женщину за то, что она оставила меня. Обстоятельства её жизни могли быть сильно сложнее, чем я себе представляла.

Но я не чувствовала того же, что могла чувствовать она. Я, напротив, всю жизнь искала человеческого тепла, признания и уважения… и внимания, в том числе со стороны тех, кто взял на себя ответственность за мое воспитание.

Пару раз за последние дни у меня мелькнула мысль, что мне не за что их защищать. Что никто из них не имеет право требовать от меня так рисковать — ну в самом деле, не идти же на смерть ради того, чтобы мое имя выбили на почетном камне?

Но потом я вспоминала виденное в детстве пожарище на месте процветающей деревни.

Старую Нья, добрые руки которой выходили стольких людей — и слабеньких детей, и старых воинов.

Мальчишек, что, смущаясь, таскали мне с болот кислые ягоды.

Наши леса, полные зверья…

Я знала, во что превратится этот край и эта крепость, когда на них нападут чужие.

И знала, что не могу этого допустить.

— Вскоре придут дожди, — решила изложить собственный план. — Не думаю, что Ворон и его люди к этому готовы. Они, наверняка, станут лагерем возле Сварры и военная осада продлится не один день. Холодные, мокрые дни… Воинам понадобится пропитание, дрова, теплые шкуры и девки, чтобы согреваться по ночам. Я проникну в лагерь вместе с ними…

— Но как вы сумеете привлечь внимание именно короля, а не его воинов? — нахмурился один из ярлов.

— Не важно как. Сумею, — сказала уверенно.

— Так и знал, что у тебя немало секретов, — премерзко улыбнулся младший брат, но тут же получил затрещину от короля.

Я хмыкнула про себя.

Бранд Асвальдсон был, в какой-то мере, справедлив. Жаль, что других чувств от него не добьешься.

— Сколько тебе понадобится времени, чтобы отправиться в путь? — подался вперед отец.

Вздохнула. Права была — он не позволит мне остаться в крепости ни единого лишнего дня. Впрочем, меня здесь и правда ничего не держит. Воспоминания?

Я унесу их в своем сердце.

— Буду готова к завтрашнему вечеру.

ГЛАВА 5

— И этот черный карл заявил мне, что сердце у меня большое, а корень — маленький! Пришлось кулаками бахнуть, чтобы он не мог больше пользоваться своим поганым ртом!

Воины ярла Торрода одобрительно загалдели, а я спрятала смешок за кубком с горячим хмелем.

Для мужчины и не придумаешь худшего оскорбления. Жители долин считали, что у храброго человека сердце меньше, чем у труса — потому что в большом сердце больше крови, а она поселяет робость.

А уж про размер мужского корня и говорить нечего.

Даг только поджал губы неодобрительно. Вот уж не замечала за ним в крепости такого отношения. А сейчас он пекся о моей добродетели так, будто вывел невинную деву из храма — а не будущую кюну за пределы её крепости. Зря он. Я росла среди простых воинов, и их разговоры и поступки давно не смущали и не пугали меня. И что происходит между мужчиной и женщиной знала, и роды могла принять, и рану зашить жилами и костяной иглой.

Пусть отец и мачеха и не были уверены, кто из меня получится, вдруг ветер позовет и исчезну — мачеха может даже желала этого — но готовили к роли жены короля основательно. Даже больше прочих дочерей — но здесь уже моя заслуга.

Я жадно впитывала в себя любые обычаи, навыки и умения, что мне подсказывала жизнь или наставники: искусство лечения ран и ухода за больными. Ближний бой на ножах и стрельба из лука. Управление крепостью и уход за скотиной — та ведь давала нам жизнь более, чем многочисленные топоры защитников крепости. Воинские премудрости, чтение, письмо… Старая Нья, будучи ключницей пока её глаза совсем не сдались седому туману, учила меня даже учету.