Черная зима (СИ) - Смородин Кирилл - Страница 21

Страд промолчал. Он тоже хотел верить в это. Очень. Но не получалось — в душе было пусто.

Тем не менее, он поднял глаза, посмотрел на старосту Гармадта и спросил:

— Вы поможете мне? Создадите портал, чтобы я и Ари отправились за семечком Поедателя плоти?

Несколько секунд пожилой прирожденный молчал, и Страду стало тревожно. Если тот откажется…

— Я предлагаю поступить немного иначе, — наконец сказал глава деревни. — Мы отправимся в болота втроем. Но после того, — он посмотрел на столб-сигнальщик, расположенный в сорока шагах, — как управимся с порождениями Червоточины. Ты не хуже меня понимаешь, что сейчас важен любой человек, способный дать чудовищам отпор. Мастер Дролл научил тебя многому, в этом я не сомневаюсь. А потому прошу твоей помощи.

Страд был растерян. Он понимал, что мракоборец может умереть в любую минуту. А с другой стороны, понятия не имел, какие опасности готовят для него и Ари Жадные болота. Не сомневался лишь в том, что они, опасности, будут. И такой спутник как староста Гармадт, опытный и сильный, несмотря на возраст, искусный в магии, очень пригодится.

«Втроем легче, а значит — справимся быстрее. Потратим время здесь, но там, в топях, отыграем его», — решил Страд и сказал:

— Хорошо. Я тоже буду сражаться.

Староста Гармадт кивнул, во взгляде янтарных глаз, ясных и молодых, читалась благодарность.

— Что ж, — Ари выступил вперед, с важным видом потирая ладони верхней пары рук, — я присоединюсь к своему спутнику. Вместе мы одолеем чудовищ быстрее.

— Я очень рад вашей помощи, мастер?.. — староста Гармадт посмотрел на малорослика.

— Мастер Юариум, — с легким поклоном представился тот. — Но вы можете звать меня просто Ари. Я намерен сопровождать Страда в его походе к острову Поедателя плоти и буду раз помочь жителям его родной деревни справиться с бедствием.

— Очень вам благодарен, — прирожденный тоже поклонился и вновь кинул взгляд на столб-сигнальщик. — Крылуны беспокоятся уже больше девяти часов. До появления Червоточины осталось не так долго, но время еще есть, — он посмотрел на Страда. — Расскажи, как тебе живется в Баумаре? Я читал твои письма, а теперь хотел бы услышать…

Страд растерялся. Беды, вызванные последней Червоточиной, возникшей над Баумарой, настолько поглотили его, что все события, этим бедам предшествовавшие, казались не более чем сном. Тем не менее, они происходили в действительности: и поездка в деревню Чешуйка, и тренировки с мракоборцем, и поход в Струпья, и бой в «Ларгузе» — и все прочее, включая занятия с мастером Намусом…

— С Намусом? — переспросил удивленный староста Гармадт.

Страд кивнул, представляя толстого прозревателя с лоснящимся лицом, его делано-печальную улыбку и снисходительный взгляд янтарных глаз.

— Хм, вот ведь как бывает… Недаром говорят, что Баумэртос тесен, — задумчиво пробормотал пожилой прирожденный.

— Что вы имеете в виду? — Страд пока ничего не понимал, но чувствовал, что узнает что-то интересное.

— Мастер Намус наш земляк. Он родился и вырос в Хлопковой деревне. А еще был очень дружен с твоей матерью. Лаада и Намус знали друг друга с детства, и многие говорили, что со временем они станут мужем и женой. Возможно, так и случилось бы, если бы в деревню не приехала семья Стримуса. И Лааде, и Намусу, и твоему отцу было тогда лет по пятнадцать. Лаада и Стримус сразу поладили, что очень не понравилось Намусу. Их отношения с Лаадой стали портиться. Конечно, твоя мама была этим расстроена, она не хотела терять друга, но… — староста Гармадт развел руками. — В конце концов, Намус чуть не искалечил Стримуса. Он и Лаада в очередной раз ссорились, твой отец вмешался. Завязалась драка. Намус всегда был слаб физически и проиграл бы Стримусу, если бы не магия. Сложно сказать, где он выучил заклинание солнечного копья… И счастье, что оно прошло вскользь, лишь распоров Стримусу бок. После этого случая семья Намуса уехала, Стримус и Лаада поженились, и родился ты.

«А потом…» — Страд опустил голову и оборвал мысль о Червоточине, унесшей жизни мамы и папы.

Рассказ старосты Гармадта удивлял, но в то же время многое ставил на свои места. Толстяк-прозреватель знал, что Страд — сын Лаады и Стримуса, человека, который, пусть и не намеренно, отобрал у него любовь. Поэтому и относился к Страду, мягко говоря, с неприязнью.

— Баумэртос действительно тесен, — задумчиво пробормотал тот, вспоминая лица родителей.

Внутри стало очень больно.

— Прости, что разбередил рану, — староста Гармадт положил Страду руку на плечо. — Но, думаю, ты должен был узнать.

Страд в ответ кивнул.

— Тебе пришлось многое пережить, — продолжал глава Хлопковой деревни. — Сначала гибель родителей, теперь с наставником случилась беда. Твоих маму и папу не вернуть при всем желании. Но вот спасти мастера Дролла можно. И я приложу все силы, чтобы помочь тебе в этом.

Подняв голову, Страд посмотрел на старосту Гармадта. Тот улыбнулся.

Все верно. Прирожденный хоть и в возрасте, но по-прежнему превосходный маг, владеющий и боевыми заклинаниями, и целительскими, и стихийными, и многими другими, без которых поход в Жадные болота стал бы в разы труднее и опаснее.

«Мы справимся, — Страд впервые за долгое время почувствовал уверенность. Точнее — не ее саму, а лишь отголоски, но это уже было хоть что-то. — Главное, чтобы Дролл продержался».

Он вспомнил наставника. Прежнего — полного сил, требовательного, строгого, способного справиться с любой задачей. И понял, что очень соскучился. По тренировкам и последующим разборам ошибок, по заданиям, по книгам мракоборца… Чтобы отогнать мрачные мысли, Страд представил сложенную из камней арку — и Дролла, выписанного из госпиталя, полностью исцелившегося, возвращающегося домой.

Со всех сторон послышались взволнованные голоса, крики. Страд тряхнул головой, посмотрел на старосту Гармадта: тот поднял глаза к серому, по-прежнему сыплющему снегом небу, по которому расползалось облако черного дыма.

— Вот и она, — пробормотал глава Хлопковой деревни.

Глава 17

Мама плакала. Тихо, без всхлипов и причитаний. Можно было подумать, что она задремала, если бы из-под опущенных век не текли слезы. У мастера Селлера тоже жгло глаза, на душе было больно, словно кто-то рассек ее острым лезвием.

Теперь ему предстояло принять то, к чему он готовился уже несколько месяцев. Мастер Селлер догадывался, что это будет непросто, но чтобы настолько… Однако он держался и не показывал чувств — прежде всего, ради мамы.

Единственное, что успокаивало: отец ушел без мучений. Целитель увидел, что осталось недолго, и использовал усыпляющее заклинание, которое оградило умирающего от болей, судорог и удушья.

Сейчас папа лежал в постели у окна, с закрытыми глазами и улыбкой на высушенном, пожелтевшем от болезни лице. Что видел он во сне перед тем, как остановилось сердце? Мастеру Селлеру очень хотелось верить, что снились отцу они с мамой. Но узнать не получится, прирожденный понимал это, отчего становилось еще больнее.

Отец мастера Селлера оказался очень сильным человеком. Целитель и подумать не мог, что конец затянется почти на сутки. Все это время он не вставал со стула у кровати, не съел ни крошки, но усталости или голода не было. Были только боль и страх: вдруг ему так и не удастся принять то, к чему он готовился несколько месяцев? Как жить, если душа сопротивляется, болит, словно пораженный недугом орган?

Из расположенного в Траттэле Корпуса Некромантов уже выехал «фургон скорби». Скоро он прибудет, и отец целителя навсегда покинет свой дом.

Мастер Селлер оглядел комнату: оклеенные светлыми обоями стены, люстра под потолком с несложной лепниной, трюмо в углу, платяной шкаф из темного дерева. Мама сошла бы с ума, оставшись здесь одна. Хорошо, что целителю удалось уговорить ее отправиться в Баумару вместе с ним. Так магу будет спокойнее, а ей — хоть чуточку легче.

Она все еще сидела на краю кровати подобно плачущей статуе, и мастер Селлер понимал, что пока ее лучше не тревожить.