Откровения секретного агента - Ивин Евгений Андреянович - Страница 91

— Политическую ошибку! — с металлом в голосе поправил сусленок. — И выводы должны быть политические! Ясно?

Куда уж ясней: Давыдову выговор по партийной линии за политическую близорукость и уволить за допущенную серьезную ошибку.

Мы могли смеяться, разыгрывать, потешаться, но бросать на съедение суслятам нашего товарища — это уж слишком.

Саша Алиханова посмотрела на меня, и сразу все уставились без всяких слов, но это было так выразительно, что я их понял.

— Пойди к Гале, она к тебе прислушается и поможет, — сказала она тихо.

Я взглянул на Володю — у него в глазах стояли слезы. Да, в такой ситуации заплачешь! Куда ему после всего? В дворники? Не в каждый еще дом возьмут.

Я ничего не сказал, а только покивал головой, и без Сашиной подсказки собирался это сделать. Галя Брежнева работала в АПН в редакции прессы.

Где-то с год назад мой старый товарищ по ГРУ Вовка Перкинс, высокий широкоплечий красавец, зазвал меня в одну компанию. Там была Галя, я ее сразу узнал: мужские черты лица, широкие брови и внимательный ласковый взгляд, словно она поощряла, чтобы ей открывались, делились сокровенным. Вовка представил меня.

— Я тебя знаю! Ты с Ближнего Востока, — мягким грудным голосом сказала она и улыбнулась, обнажив ослепительно белые зубы. — Вовик, он почему-то меня избегает. Ни разу не пил со мной кофе в кафетерии в АПН, — кокетливо взглянула она на Перкинса.

— Я стесняюсь, — заметил я и хитро потупился.

Галя засмеялась, и мы как-то сразу понравились друг другу.

— Друзья моих друзей — мои друзья! Буду рада, если надо помочь. — Она поднялась и пошла к бару.

Тогда Галя быстро напилась, и Перкинс увез ее домой. У него с ней был роман. Потом Вовка сказал мне, что их связывают и деловые отношения.

— Хочешь, она сделает тебе карьеру? — весело спросил он.

— Какую? Даст мне звание генерала? Или сделает председателем АПН?

— Ты несколько зачумленный. Тебя надо в Сандуны сводить, отпарить. Для нее сделать генерала — что на пальцы пись-пись. Я просил за двоих, оба теперь в звании и при хорошей службе — это мой резерв на случай какого-нибудь землетрясения.

— Возле Галки долго не продержишься, она, видно, довольно капризна. Попадешь в опалу. Это тебе не Екатерина Вторая со своими любовниками, поместья не получишь. А ссылку обеспечит.

Мы еще потрепались немного на эту тему, и Вовка вдруг спросил:

— Ты Валента Брадле знаешь? В газете «Сельская жизнь».

— Знаю. Приближенный Якова Ильича Брежнева. Вместе по бабам, по вину. Я как-то был в номере в «Москве», туда сучонку молодую ему приводили.

— Никогда никому об этом не говори. Валент хочет к Щелокову. Яков за него просил. Дадут ему звание полковника, будет инспектором по особым поручениям при МВД. За раками слетать на юг, охоту организовать, стол накрыть для узкого круга — вот и вся работа, — с какой-то завистью сказал Перкинс, но я не стал к нему цепляться. Мне думается, он и так нашел дойную корову, дает сливки вместо молока. Попадешь в опалу — радуйся, если все обойдется без потерь.

Володя будто прочитал мои мысли, тихо прошептал:

— Квартиру она мне сделала через председателя Моссовета Промыслова, мебель привезла задарма, машина у меня есть. Прогонит — попрошу куда-нибудь за рубеж, она это может. А любовница она никудышная, без бутылки в кровать не ляжет, а после этого какая уж из нее… А Валенту скоро конец. Будут отсекать от Якова. Леонид Ильич обеспокоен — пьет очень.

Пару раз мы встречались с Галей в кафетерии и довольно долго пили кофе — по четыре-пять чашек — и трепались.

— Толя, почему ты меня избегаешь? Давай только начистоту.

— Хочешь начистоту? Ты мне нравишься. Тебе все легко достается. Ты родилась с бриллиантом во рту, как говорят англичане. И я тебя просто боюсь!

Она засмеялась довольным смехом: мужик признался, что ее боится. Галя похлопала своей большой широкой ладонью по моей руке и спросила:

— А чего? Я же не кусаюсь, я добрая.

— Вовкиной судьбы.

— Вовка доволен судьбой. Чего добивался — все получил. И хватит. Я просила генерал-полковника Дагаева. Ты знаешь, кто такой Дагаев?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Начальник Десятого главного управления Генштаба. Его офицеры работают в разных странах.

— Молодец! Спасибо за справку. Вовка то ли в Египте, то ли в Кении с женой и ребенком. Сам выбрал это место, подальше от меня, — пошутила Галина с кривой усмешкой. — Так что друзей мы не бросаем. Если хочешь, за тебя тоже попрошу, просто так, по-дружески.

— Я хорошо знаю Дагаева, мы частенько встречаемся на дипломатических приемах. Ездил с ним, сопровождали группу алжирских высших чинов. Очень интересный человек, не чета другим генералам: образованный, начитанный, любит поэзию, музыку. Вот какой генерал Дагаев! Он мне тоже делал предложение. Но я хочу еще пожить здесь.

— Я его только по телефону знаю, по «вертушке». Старомодный генерал: извините, простите, Галина Леонидовна, но просьбы мои принимает с уважением.

— Приятно сознавать, что ты многое можешь? — спросил я, с интересом приглядываясь к ней.

— Да, приятно. Стараюсь помогать, — печально закончила она, и я вдруг понял, что она, в сущности, несчастный человек — окружают ее неискренние люди, друзей подлинных нет, все кланяются не ей, Галине, кланяются и пресмыкаются перед дочерью Брежнева. А ей хочется искреннего отношения, тепла, любви, а вместо этого — пустота. Спасает только вино: на несколько часов забудется, а потом опять подхалимские рожи. Может быть, со мной она дружелюбна, потому что я не ищу в ней ничего ради собственной корысти. Уклоняюсь от встреч, и она понимает, что я не лицемерю, правдив с ней…

…Пойду к Гале, буду просить не за себя, за Володю Давыдова.

Я зашел в редакцию. Там никого не было, кроме Юли Хрущевой — внучки Никиты Сергеевича. Она не была красавицей, хотя, когда Хрущев был у власти, все считали ее прехорошенькой.

— Юля, Галя на работе?

— По секрету, она в Домжуре обедает. С друзьями, — добавила она.

— А чего ты не идешь обедать? Хочешь, поедем в Домжур?

Она отрицательно покачала головой и махнула мне рукой, чтобы я скрылся за дверью. Сама уткнулась в какие-то бумаги.

Я нашел Галю в ресторане сразу. Она сидела в компании двух каких-то молодцов, явно военных. Завидев меня, замахала радостно руками:

— Толя, иди к нам! Это свои люди.

Было заметно, что уже захмелела — выдавал блеск глаз.

— Галя, у меня к тебе дело, — сразу начал я, пока она еще была способна что-то делать и решать.

— Выкладывай! Тут все свои! — повторила она.

— Вовку Давыдова знаешь?

— Этот с перевернутой грушеобразной мордой? Конечно!

Я подивился, что она многих знает в АПН.

— В отчете он поставил Кулакова за Леонидом Ильичом, а потом Суслова. Помощник звонил, чтобы выгнали. Жалко мужика.

— Не позволим! Толя, где здесь телефон? — Она решительно поднялась и взяла меня под руку.

Мы вышли в вестибюль. Галя набрала номер и сразу сказала:

— Ты чего расправляешься с моими друзьями? Я недовольна!

Дальше я не стал слушать, отошел. Она говорила минут пять, потом приблизилась ко мне вплотную и сказала полушепотом:

— Шуток не понимаете, оттого и голова у вас болит, и проблемы возникают. Сейчас позвонит. Я этому козлу кое-что сообщила.

…Как раз на том моменте, когда я сказал в редакции, что это была шутка, а мы слишком серьезный народ и чуть не испортили человеку судьбу, меня позвали к телефону.

Звонил Борис Сергеевич Шведов.

— Занят?

— Как всегда, — лаконично ответил я.

— Все брось и езжай на Смоленскую площадь. — Он подробно рассказал, куда мне войти, на какой этаж и номер квартиры. — Это наша квартира, — пояснил Шведов. — Там тебя ждут.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Эту конспиративную квартиру над гастрономом я нашел быстро. Дверь мне открыл незнакомый мужчина лет пятидесяти, пропустил вперед, и я вошел в просторную гостиную, обставленную дорогой мебелью. К моему удивлению и радости, я увидел в кресле генерала Шеина. Он улыбнулся, поднялся с кресла и крепко пожал мне руку.