Понедельник начинается в субботу (сценарий) - Стругацкие Аркадий и Борис - Страница 11

Саша осторожно прикрывает дверь и снова выходит в коридор. В коридоре Модест Матвеевич с неизменной папкой под мышкой дает указание двум лешим в комбинезонах и с ломами. Выслушав указания, лешие подходят к стене и принимаются долбить ее.

Саша проходит в кабинет Эдика. Эдик занят - рассматривает что-то в бинокулярный микроскоп, рядом с ним из регистрирующего прибора ползет лента самописца. Саша садится рядом с ним на стол и говорит:

- Выбегалло пропал.

- Это хорошо... - рассеянно говорит Эдик, но тут же спохватывается. То есть позволь... В каком смысле пропал?

- В буквальном. Нет его нигде. И давно.

Эдик хмурится.

- В бухгалтерии спроси, - говорит он. - Сегодня получка...

- Спрашивал.

- Подожди, подожди, - испуганно говорит Эдик. - Он и за деньгами не пришел?

Саша мотает головой. Эдик тихонько свистит, затем решительно берет телефонную трубку.

- Алло-у? - откликается томный женский голос.

- Извините, пожалуйста, - говорит Эдик. - Профессора Выбегалло можно к телефону?

- Кого?

- Это квартира профессора Выбегалло?

- Да-а... кажется. Толик, твой папа профессор?

В трубке вдруг раздается мужской голос:

- В чем дело?

- Профессор Выбегалло дома? - спрашивает Эдик.

- Слава богу, нет.

- Вы не скажете, где он?

- Ушел покупать "Огонек".

[Авторы напоминают читателю, что действие сценария происходит в конце 60-х годов.]

- Давно?

- Недели две.

Эдик ошеломленно смотрит на трубку, затем осторожно кладет ее.

- Плохо дело, - говорит он. - Неужели пропал?

Они радостно смотрят друг на друга. Потом Эдик снова спохватывается.

- Нет, Саша, так нельзя, - решительно говорит он. - Надо искать. Сейчас я Модесту позвоню.

- А он тут, в коридоре...

Они выходят в коридор. Пролом уже сделан, Модест Матвеевич примеряется к нему. Рука с папкой не проходит. Модест Матвеевич делает лешим новые указания. Грохочут ломы, гремит осыпающийся кирпич. Саша и Эдик объясняют Модесту Матвеевичу ситуацию. Тот слушает со строгим выражением лица, приложив к уху руку.

Выслушав, он перекладывает папку под другую мышку и говорит:

- Вы полагаете, иностранная разведка?

- Вряд ли, - говорит Эдик. - Это было бы слишком хорошо.

- Возможно, пьяный где-нибудь лежит, - раздумчиво говорит Модест Матвеевич. - Бывали прен-цен-ден-ты... И в кабинете нет?

- Кабинет заперт.

- Есть предложение, - провозглашает Модест Матвеевич. - Создать временную комиссию по расследованию дела об исчезновении товарища профессора Выбегаллы в составе: председатель - Камноедов М.М., то есть я, члены комиссии - Почкин и Привалов, то есть вы двое. Доступно?

Он делает поворот кругом и гордо проходит сквозь пролом в стене. Эдик и Саша тоже проходят сквозь стену справа и слева от пролома. Лешие принимаются заделывать пролом.

Около кабинета Выбегаллы Модест Матвеевич извлекает из кармана связку ключей, выбирает нужный и открывает дверь.

Все трое входят и останавливаются на пороге. Страшная картина встает перед их глазами. Профессор Выбегалло неподвижно сидит за своим столом, склонившись над журналом "Огонек". В руке его карандаш. Он похож на покойника.

Модест Матвеевич снимает шляпу.

- Мир тебе, дорогой товарищ, - произносит он торжественно. - Ты погиб на посту.

Эдик бросается вперед и берет профессора за руку. Рука у профессора окоченела, как палка.

- По-моему, он жив, - неуверенно говорит Эдик. - Рука теплая.

- Как так - жив? - спрашивает Модест Матвеевич и надевает шляпу. Значит, спит?

Эдик вглядывается в лицо профессора.

- Да нет, - говорит он. - Глаза открыты.

- Это еще ничего не значит, - уверенно возражает Модест Матвеевич. Нынче многие по конторам наладились спать с открытыми глазами.

Между тем кабинет наполняется любопытными. Ходят, смотрят, недоумевают. Кто-то отмечает толстый слой пыли на столе. Кто-то замечает паутину, растянутую между плечами профессора и стеной. Саша заглядывает в журнал. "Огонек" раскрыт на кроссворде. Рядом лежат разрозненные тома энциклопедии. На них тоже пыль.

Все вдруг расступаются. В кабинет стремительно входят Федор Симеонович и Кристобаль Хозевич. При почтительном молчании присутствующих они приступают к делу: Федор Симеонович ощупывает Выбегаллу, а Кристобаль Хозевич словно бы ощупывает вокруг Выбегаллы воздух.

КИВРИН. Ан-набиоз...

ХУНТА. Похоже... Анабиоз во внешнем поле.

КИВРИН. Д-да, внутреннего поля не ощущается... Т-ты знаешь, Кристо, это пох-хоже на остановку... А какое там у тебя поле?

ХУНТА. Похоже на темпоральное. Но очень мощное. Источник примерно там...

Раскинув руки крестом, он медленно поворачивается и замирает. На лице его смущение.

- Странно... - говорит он. - В моем отделе... Двести вторая комната...

Саша с Эдиком быстро переглядываются. Эдик кивает, и Саша, выбравшись из толпы, выскакивает за дверь.

Он со всех ног мчится по коридорам и по лестницам и останавливается, запыхавшись, перед дверью, на которой обозначен номер 202 и красуется табличка "Лаборатория Корнеева В.П.". Он дергает ручку. Дверь заперта. Он стучит. Никто не отзывается. Тогда он выгибает грудь колесом, вытягивает носочки и шагает сквозь дверь.

В лаборатории Корнеева царит полумрак. Ярко светится большой экран, на котором видны оцепенелый Выбегалло, Киврин, Хунта и прочие. Киврин и Хунта, настороженно выпрямившись, пристально глядят с экрана прямо на Сашу. В отсветах экрана Саша различает Витьку Корнеева. Витька почти не виден. С неимоверной скоростью он двигается в сплошном сплетении проводов, перегонных кубов и прочей аппаратуры.

- Витька! - испуганно кричит Саша.

Мгновение, Корнеев оказывается возле экрана. Что-то щелкает.

Профессор Выбегалло оживает на экране. Он подносит карандаш ко рту, кусает его и задумчиво говорит:

- Прогулочное судно из четырех букв... Лодка! Л... О... Т...

И тут он замечает вокруг себя людей, остолбенело глядящих на него.

- В чем дело, товарищи? - раздраженно осведомляется он. - Я занят. Модест Матвеевич, я прошу это немедленно прекратить!

Витька выключает экран, и сейчас же загорается свет. Вид у Витьки ужасен: он небрит, осунулся, двухнедельная щетина покрывает его щеки.

- Засекли все-таки... - бормочет он хрипло.

- Что все это значит, Виктор? - спрашивает Саша.

- Мне бы еще часов пятнадцать, - бормочет Витька. Он берет большой стеклянный сосуд с прозрачной жидкостью и смотрит его на свет. - Видал?.

- Ничего не понимаю, - говорит Саша. - Что ты с Выбегаллой сделал? Что ты с собой сделал?

- Я живую воду сделал, балда! - хрипит Корнеев. - Смотри!

Он ставит сосуд на стол, хватает из ведра со льдом замороженную камбалу и кидает в живую воду. Камбала переворачивается вверх брюхом и вдруг оживает, переворачивается и ложится на дно, шевеля плавниками.

- Колоссально! - восклицает Саша, загораясь.

- Мне бы еще часиков пятнадцать... ну, десять, - бормочет Корнеев. Скорость реакции очень маленькая, понимаешь? Мне бы реакцию ускорить!

Саша опомнился.

- Подожди, - говорит он. - А Выбегалло-то здесь при чем? Что ты с ним сделал?

- Да ничего я с ним не сделал, - нетерпеливо говорит Корнеев. - Две недели времени у него отобрал, у тунеядца. Зачем ему время? Все равно же кроссворды дурацкие решает да в преферанс дуется... Да это вздор! Ты мне лучше вот что... ты мне лучше подсчитай вот такую штуку...

Он наклоняется над столом и принимается быстро писать.

Между тем в кабинете Выбегаллы назревает очередной скандальчик.

- Вы мне это прекратите, товарищ профессор Выбегалло! - орет Модест Матвеевич. - Вы мне объясните, почему вы нарушаете трудовое законодательство?

- Никогда! - вопит Выбегалло. - Основы трудового законодательства я всосал с молоком матери! А что касается кроссвордов; то это есть гимнастика ума! Великий Эйнштейн, если хотите знать, решал кроссворды! И великий Ломоносов решал кроссворды! И этот... как его... великий этот...