Никогда не говори «навсегда» - Тронина Татьяна Михайловна - Страница 37

— Прогуляемся… — уныло вздохнул тот.

Они вышли из дома втроем.

Рядом был чудесный сквер, заросший липами, на которых только-только начали распускаться листья.

— Хорошо как! — с наслаждением вдохнул в себя воздух Ганин. — Все-таки, Ритка, ты здорово придумала с этой прогулкой… Главное — вовремя остановиться.

Он признательно поцеловал ее.

Сын, распахнув ветровку, побежал вперед — к качелям, но потом вдруг остановился и опасливо попятился назад.

— Мика, ну что же ты? — улыбнулась Рита.

— Там собака, — смущенно сказал мальчик.

— Ты боишься собак? — удивился Ганин. Сам он никогда и никого не боялся.

— Ну, в общем…

Вокруг качелей рыскало чудовище синевато-серого, какого-то трупного цвета, со складчатой мордой и ярко-красными глазами. «Фила бразильеро… — вдруг вспомнил Ганин. — Кажется, именно так ее называют». У кого-то из его клиентов была фила — она охраняла участок. Клиент хвастался — именно такими травили рабов в Бразилии.

— А где же хозяин? — оглянулась Рита.

Хозяин собаки, солидный мужчина в кожаном пиджаке, читал газету, прислонившись спиной к одной из лип.

— Эй, ты! — заорал Ганин. — Убери свою псину!

Мужчина от удивления едва не выронил газету.

— Это вы мне?

— Тебе!

Фила присела на задние лапы и издала грозный горловой звук Хозяин едва успел перехватить ее за ошейник.

— Па, не надо… — робко пробормотал сзади Мика. — Ну их! Пойдем куда-нибудь еще…

— Никуда мы не пойдем, — твердо произнес Ганин. — Пусть эта псина уходит. Почему без намордника, а? Почему без поводка? Почему на детской площадке?!

Он был полон такой беспощадной, безудержной ненависти, что даже красноглазый пес вдруг опешил и замолчал. Хозяин быстро надел на него поводок и потащил прочь, то и дело оглядываясь.

— Испугался, — констатировал Мика. И побежал к качелям.

— Ганин, ты настоящий псих… — немного растерянно засмеялась Рита, когда они остались вдвоем. — Ты меня напугал!

— Чем, интересно? — холодно спросил Ганин, глядя на сына.

— Я никогда не видела, чтобы ты так орал. Кажется, ты бы убил того дядьку, будь твоя воля.

— Рита, эти собачники совсем обнаглели.

— Ты не понимаешь… — терпеливо принялась разъяснять Рита. — Конечно, нехорошо, что они гуляют на детской площадке… Но ты же отец! Где любовь к животным, где гуманизм, в конце концов? Мне кажется, ты подал не совсем хороший пример своему сыну.

— Рита, это была не Каштанка, не Белый Бим Черное ухо. Здесь свободно бегало чудовище, и причем — опасное. Только импотент с комплексом неполноценности может завести такого зверя, — с отвращением произнес Ганин. — За городом, на собственном участке, огороженном забором, — сколько угодно. Но здесь…

Рита с недоумением пожала плечами.

К детской площадке подъехали две мамаши с колясками, уселись на скамейки, защебетали наперебой.

— Ты видишь? — с торжеством спросил Ганин. — Они тоже ждали, когда страшная псина уберется отсюда.

— Григорий Ганин, спаситель детей… — усмехнулась Рита.

— Ритка, это неправильный город! — серьезно произнес он, думая о своем. — Я раньше этого не видел, а теперь вижу. Слишком много лишнего! Собак, машин, злых людей… Это неправильно. Город должен принадлежать детям.

— Браво, браво, браво… — лениво захлопала она в ладоши. — Я все ждала, когда же ты наконец скажешь что-нибудь подобное.

— А ты все иронизируешь, мисс умница… — Он помолчал некоторое время. — Знаешь, я бы перестроил его. Весь город.

— Гениальная мысль.

— Нет, правда! Ты бы там, у себя в журнале, подняла эту тему. Или твоих читателей интересуют только ночные клубы и рубашки от Хьюго Босс? Да еще, как соблазнить блондинку за тридцать секунд…

— Ганин, еще недавно ты сам с упоением читал мои статьи! — рассердилась Рита. — А то, что ты говоришь сейчас, — сплошная демагогия.

— Рита… — с раздражением начал он, но она не дала ему продолжить.

— Ганин, перестань! Ты же не хочешь со мной поссориться?..

Мика сидел на качелях и ботинком разгребал песок у себя под ногами. Ему явно было скучно.

— Нет, — сказал Ганин. — Прости меня, Рита. Я дурак.

— Ганин, ты просто не научился еще быть отцом, — снисходительно произнесла она. — Ты готов уничтожить все, что представляет хоть малейшую угрозу твоему сыну. Ты готов до изнеможения играть с ним в какие-то дурацкие игры…

— Точно! — согласился Ганин. — И вообще, можно было отправиться на какой-нибудь роллердром и там всем троим покататься на роликах…

— Хорошая мысль! — засмеялась Рита. — Кстати, ролики мне бы пошли. Они визуально делают ноги длинней.

— Ты опять об этом! — он шутливо толкнул ее.

— Давай бегать… Точно, давай в догонялки! — Рита в ответ хлопнула его по плечу. — Мика! — крикнула она. — Иди к нам! Мы решили сыграть в догонялки…

Мика мгновенно сорвался с качелей.

— Кто водит?

— Я! — закричала Рита. — И я сейчас тебя поймаю…

Они носились по маленькому скверу, точно угорелые. Рита, раскрасневшись, хохотала, Мика вопил от восторга, пытаясь догнать Ганина, а сам Ганин был совершенно счастлив. Оказывается, он так давно не бегал просто так.

Появление Мики стало для него чем-то вроде чуда.

Когда утром он приоткрывал глаза, то сразу погружался в какую-то эйфорию. «Ах, да — сын! — вспоминал он. — У меня же есть сын!»

С Микой можно было говорить о чем угодно и сколько угодно — более благодарного слушателя было трудно найти. «Наверное, Катя не слишком баловала его вниманием, — решил сразу Ганин. — Впрочем, она женщина, а мальчику нужен отец. Я — отец…»

И он говорил с Микой о том, о чем никогда ни с кем не говорил. Ни с Ритой, ни со своими знакомыми (друзей, как таковых, у Ганина не было, по причине мизантропического характера), ни тем более со своими клиентами.

О холодном оружии. О кунгфу. О том, почему не падает небоскреб и почему бутерброд всегда падает маслом вниз. Об Александре Македонском. О том, как древние египтяне строили свои пирамиды. О теории относительности. О том, почему вода не переливается через край унитаза. О том, как надо отстаивать свою точку зрения. О допустимости компромиссов. О смысле жизни. О дальних странах. Об отсутствии логики у женщин. О французской борьбе сават. О кризисе власти. О том, как надоела реклама. О марках машин. Просто ни о чем…

Все то, что копилось внутри Ганина годами, вдруг вырвалось наружу. Все его мысли и мечты. Подсознание. Некий свод правил, по которому должен жить мужчина. Пожалуй, только с собственным сыном его и можно обсудить.

Дальше — больше.

Ганин достал из кладовки огромный, запылившийся ящик с деталями железной дороги, оставшийся с детства. Когда-то, очень давно, он мечтал достроить ее и пустить по рельсам электрические модели паровозов, но что-то помешало ему. Ах, да, — ему помешала собственная юность. И еще отсутствие денег. Впрочем, как и тотальный дефицит.

Теперь, с Микой, можно было вернуться к прошлому. Можно было не стесняться своих мыслей и чувств и осуществить то, что, казалось, было похоронено навсегда.

Мика отнесся к строительству железной дороги с большим энтузиазмом — благо, теперь никаких финансовых ограничений не было. Все, что они решили купить для своей железной дороги, они купили — времена дефицита закончились. Рельсы, стрелки, тупики, мосты, водонапорные башни, платформы, маленькие деревья, которые выглядели почти как настоящие, фигурки станционных смотрителей…

Ровно половина гостиной было занято под железную дорогу.

— И зачем это? — вздыхала в другой комнате Серафима Евгеньевна, которой строго-настрого было запрещено к ней прикасаться. — Только пыль собирать! Риточка, вы бы сказали Григорию Кирилловичу…

— Он меня вряд ли послушается, — в ответ пожала плечами Рита. — Кажется, Григорий Кириллович впал в детство.

В самом деле, Ганин теперь все свободное время посвящал сыну. Они попеременно то трудились над строительством железной дороги, то сражались в виртуальной реальности…