Никогда не говори «навсегда» - Тронина Татьяна Михайловна - Страница 24

Их союз с Ритой оказался очень удачным. И очень стабильным — ведь если особо не надоедать Ганину, с ним можно было хоть сто лет вместе прожить. Женщинами он интересовался мало, практически не пил, в смысле финансов никогда не жмотничал («все мое — твое»), ревностью не страдал…

У Риты была только одна тайна от него.

Одна маленькая тайна, о которой Ганину знать было не обязательно…

Дело в том, что как раз после Нового года Рита сделала операцию искусственного прерывания беременности. Ничего криминального — беременность произошла от Ганина, и, вообще говоря, скрывать ее было глупо. Но у Риты, которая досконально изучила своего возлюбленного, имелись на этот счет свои доводы.

Во-первых, Ганин превыше всего ценил свободу. Во-вторых, Ганин ненавидел детей. Равно как собак, кошек, женские истерики, сериалы, ток-шоу и много чего еще…

Стоило ему увидеть по телевизору рекламу, где младенцы рекламировали достоинства тех или иных памперсов, как Ганина начинало буквально корежить от отвращения. Если у кого-то из знакомых рождался ребенок, Ганин откровенно сочувствовал счастливым родителям. «Что такое дети? — рассуждал он. — Это один процент любви, а остальное — грязные подгузники».

Хотя, возможно, возлюбленный Риты и позволил бы ей родить. В конце концов, она свободный человек и сама распоряжается своим телом. Но отношения их безнадежно и неизбежно испортились бы. Ганин привык, чтобы все внимание уделяли только ему. Он не потерпел бы возле себя конкурента в виде младенца.

Их налаженный, тихий мирок погиб бы. Постепенно, по кирпичику, развалился бы. Ганин не вынес бы неудобств — шума, гама, суеты, ночных бдений, визитов медсестер и докторов, нудных разговоров о родах, правильном кормлении, сцеживании, срыгивании и прочего…

А карьера самой Риты? Она была бы безнадежно загублена на самом взлете!

Лет через пять, десять — да, можно будет позволить себе материнство, да и Ганин к тому времени окончательно привыкнет к Рите. И даже больше того — не будет уже и мыслить жизни без нее… Да, лет через десять он скрепя сердце, скорее всего, согласится стать отцом. Но сейчас ни он, ни она не готовы к этому.

И Рита ровно на третьей неделе срока прервала свое интересное положение — практически сразу же, как только узнала о нем.

Ганину она ничего не сказала. А зачем? Только отвлекать его.

В середине марта у Фаины был день рождения.

Катя и Зоя приехали ее поздравить. Были только они — муж Фаины Глеб, посидев вместе со всеми полчаса и побеседовав о современной литературе, опять деликатно скрылся.

— Удивительный человек! — благоговейно произнесла Зоя, сложив пухлые ладошки у груди. — Просто принц Уэльский какой-то…

— Нынешний принц Уэльский — не образец для подражания, — усмехнулась Фаина. — Ему было глубоко наплевать на свою законную жену, принцессу Диану.

Что-то новое промелькнуло в голосе Фаины — Зоя с Катей переглянулись.

— Ты это к чему? — удивленно спросила Зоя.

— К тому, что почти сорок лет принц Уэльский любит только одну женщину — Камиллу Паркер-Боулз, — ядовито произнесла Фаина. — А жена Диана была ему совершенно до лампочки…

— У твоего Глеба что, кто-то есть? — с ужасом спросила Зоя, почему-то при этом посмотрев на Катю.

— Не знаю. Скорее всего, нет, — зевнула Фаина. Она сегодня была явно не в настроении — черные волосы, черные глаза, черное платье… И в свой собственный-то день рождения!

— Тогда чего же ты…

— Слишком все хорошо, — мрачно сказала Фаина. — Побил бы он меня, что ли… Мне скучно.

— Фаина, дурочка! — возмутилась Зоя. — Это ты с жиру бесишься… И вообще, у сексопатологов не должно быть проблем. Тем более, когда в семье целых два кандидата медицинских наук.

Катя в разговоре старалась не участвовать и делала вид, что листает журнал.

— С сексом у нас проблем нет, — подчеркнуто вежливо произнесла Фаина. — Но вот все остальное… Если бы вы знали, как скучно жить с человеком, который не говорит, а точно книжку читает!

— Лаэртов тоже такой, — пробормотала Катя рассеянно. — Лаэртов хороший человек. Я дура, что с ним развелась.

— Ну здрасте! — на этот раз изумилась Фаина. — Что за речи? С каких пор ты стала хорошо отзываться о Толике Лаэртове?

— С таких, — насупилась Катя. — Я только сейчас поняла, что он за человек. Я вообще раньше многого не понимала.

— Например? — любопытно прищурилась Зоя.

— Например, нельзя брать того, что тебе не принадлежит.

— Это она об Алексее, — повернулась Фаина к Зое. — Послушай, Катюша, но почему же нельзя? Если, например, плохо лежит…

Фаина явно пыталась шутить, но Катя была настроена весьма серьезно.

— Потому что — нельзя! — яростно воскликнула она. — Вот именно потому и нельзя, что там — все очень даже хорошо было до меня… Нелли с Алексеем были счастливы, а я…

— От комплекса вины может возникнуть серьезная болезнь, — вдруг заметила Фаина. — Катюшка, милая, ты себя погубишь такими мыслями!

— Да, точно! — испуганно согласилась Зоя. — Я тоже про это слышала…

— Или взять, например, моральный аспект… — продолжила Катя. — Вы вот в бога верите?

— Ну, в общем…

— Я вот только недавно поняла, что есть высшая справедливость! — с жаром произнесла Катя. — Она просто есть, и все, а уж как ее называть — богом или как-то по-другому, каждый пускай как хочет называет… Потому что добро всегда должно победить зло. Звучит, конечно, банально и по-детски, но если в это не верить, то тогда лучше сразу умереть. Потому что тогда все — абсолютно все — бесполезно, и никакого смысла в жизни нет.

— Закон еще есть, — вспомнила Зоя. — Ну, который Уголовный кодекс… Да, а что? Человек убивает другого человека, и тогда первого человека сажают в тюрьму на двадцать лет. Тоже, между прочим, справедливость!

Фаина с трудом подавила смешок. Зоя обиженно замолчала.

— Нет, я не о том, — покачала головой Катя. — Я не должна была заводить роман с Алешей, потому что у них с Нелли были вполне нормальные отношения… Я все разрушила.

— Ну так всю жизнь можно в одиночестве прокуковать, — заметила Фаина. — Ведь в нашем возрасте неженатых мужчин уже не осталось…

— Пускай одна! — упрямо произнесла Катя. — Но если делаешь невыносимо больно другому человеку, то никакое одиночество не может быть оправданием. Даже любовь не может быть оправданием!

— Как это? — пробормотала Зоя.

— А вот так! Потому что всякое зло должно быть наказано, а я, между прочим, причинила Нелли зло. Ей и еще ее дочери Полине. Там просто какой-то кошмар творится… — Катя не выдержала и всхлипнула.

Зоя и Фаина сочувственно заморгали.

— Алексей проговорился… — с усилием продолжила Катя. — Впрочем, я и сама поняла. Они мне звонят все время и такие страшные вещи говорят…

— Кто — они? — шепотом спросила Зоя.

— Нелли и ее двоюродный брат Герман. Герман одинокий, очень больной человек, он полностью живет жизнью сестры и племянницы. У него тоже какая-то своя, очень драматичная история…

— Но ведь им — Нелли и Полине — не ты зло причинила, а Алексей твой! — вдруг закричала Зоя.

— Он тоже мне так сказал, когда хотел успокоить, — вздохнула Катя. — Но, я думаю, и его ждет какое-то наказание…

— Не верю я в это, — решительно произнесла Фаина, сверкнув черными глазами. — Чтобы мужика настигла справедливая кара за то, что он изменил жене… Тебя просто запугали, Катя, Нелли и этот Герман.

— Или дело в другом, — опять озарило Зою. — Ты просто не любишь Алексея. То есть тебе казалось, что ты его любишь, когда была тайна и романтика вся эта… А теперь, когда он тебе замуж предложил, ты и скисла. Между прочим, мне тоже страшно…

— А тебе-то чего? — усмехнулась Фаина.

— Из-за Личутина, конечно… Он продолжает мне звонить! — с возмущением призналась Зоя.

— Так у тебя же телефон с определителем! — напомнила Катя. — Ты занесла его номер в «черный список»?

— Конечно, сразу же! — кивнула Зоя. — Только… Только толку от этой техники все равно мало. Конечно, телефон не звонит, когда Личутин мой номер набирает, но все равно — начинаешь просматривать список входящих и видишь: он звонил утром, потом днем… вечером… ночью… Телефон в любом случае фиксирует все. Дату и время.