Свет зажегся (СИ) - Потоцкая Мария - Страница 30

— Да нет, это наоборот, ничего себе, что-то очень крутое.

— И ты не ошибаешься тогда, мы ездили изучать Японское море! Представляешь? Это был не какой-то курортный паром, а целое судно из восьмидесятых годов с именем академика, и у нас собралась целая научно-исследовательская команда, и еще экипаж! Отправлялись мы из Владивостока, представляешь, туда летели еще на каком-то самолете МЧС, через закрытый военный аэропорт. На корабле у многих моих коллег сразу началась морская болезнь, они лежали согнувшись пополам или загрязняли экосистему моря, свесившись за борт, а мне ничего, нормально было. Вообще со мной поехал мой друг из лаборатории, но пока он первые дни кис, я подружилась с одной тоже молодой сотрудницей Олей, она изучала зоопланктон.

— Планктон, серьезно? И как это такая исследовательница крутых акул могла сойтись с женщиной, которая изучает одной ей интересный планктон?

Толик хотел с ней поиграться, польстить Полине, но она вдруг стала очень серьезной.

— Вообще-то я думаю, что изучение планктона чуть ли не самое важное направление среди морской флоры и фауны. По его анализу можно сложить представление об экологии водоема. Оля рассказывала очень интересные вещи.

— Ладно, понял свою ошибку, маленьких не обижаем, всякие рачки, или кто там еще, тоже заслуживают внимания и уважения.

Но Полина по-прежнему оставалась очень серьезной.

— Много кто. Это могут быть и диатомовые водоросли, и бактерии, и простейшие, и ракообразные, и моллюски, и яйца рыб. Ты представляешь, какие широкие знания должны быть у человека, изучающих планктон?

Толик не особенно представлял, но почти готов был впечатляться благодаря интонации Полины.

— И я не изучаю акул, Толик. Я просто ими интересуюсь. А занимаюсь я подводной видеотехникой. Я типа физик, а не биолог, если так запомнится лучше.

Прояснив ситуацию, она снова смягчилась в лице. Ее взгляд приобрел тот мечтательный блеск, с которым она, должно быть, и смотрела на море. Толик представлял ее смеющейся на носу корабля, ветер дул ей в лицо, ее волосы в хвосте веретеном крутились у нее над головой, и выглядела она словно как на кадре из фильма про счастливые воспоминания героини.

— Однажды был шторм, и тут уж почти всех сложило, даже экипаж. А мы с ней бегали смотреть, какая темнота вокруг, как море хочет сожрать нас. Волны гуляли даже по кораблю, мы все представляли воронку, которая нас засосет так же быстро, как уходят остатки воды в слив раковины. Но это все ничего, самое крутое началось, когда мы увидели кита.

— Кита? Настоящего огромного с фонтаном из башки?

— Да! Здоровенного, только без фонтана из башки.

— Вот это действительно круто! Как мы любим с тобой животных.

— Он подплыл прямо к нашему кораблю и плескался на поверхности! То есть, как русалки, представляешь да, проходят дугой от основания хвоста к концу. Я сначала подумала, что кит может перевернуть наш корабль, а потом мне показалось, что столько в этом доверия и будто бы даже доброты. Ну то есть, вряд ли киты бывают хоорошими или плохими, скорее всего, они и не такие и не другие, но нам казалось, что это такой добрый и счастливый знак, как синяя птица. Красивее было бы, если бы он оказался синими китом, но он был южным. То есть, красивые вещи кажутся добрыми, если они не несут в себе отчетливый потенциал к разрушению. Вот, наш кит, представляешь, потом подплыл еще ближе к кораблю, и высунул морду! Она такая здоровенная, как будто морской царь высунул руку из воды тебе помахать. На роструме и нижней челюсти у него были белые наросты. Я сначала думала, что это опухоли, и сейчас наши экологи будут фотографировать их для статей, но они это делали только по фану. У нас на борту как раз был мужчина, который изучал акустическое общение морских млекопитающих, и он рассказал, что эти наросты характерны для этого вида, и кит не болен. Здоровая была наша птица счастья. Кстати, ты знаешь, что есть кит, который поет на таких частотах, которые не воспринимают другие его собратья? И он всю жизнь чувствует себя одиноким, потому что другие киты их не просто не понимают, а не слышат.

Судьба этого кита взволновала Полину, на ее лбу появилась трагическая морщинка. Впрочем, Толику тоже удалось прочувствовать одиночество этого парня.

— Как это грустно, почему так? Может, он как-то еще может общаться с другими китами, не только пением? Вот немые же придумали свой язык. А даже бы если нет, то все равно же жестами, взглядами тоже как-то можно понять. Ну это не говоря уже о письменной речи. Может и у китов так?

Полина пожала плечами без особой надежды. Толик засвистел так грустно, как только мог, стараясь подражать китовой песне. Ему не хватало знаний, чтобы вспомнить, как это делают настоящие певуны, но представление о китовой печали у него откуда-то было. Полина попыталась поддержать его, но у нее вышел свист, похожий разве что на старый шипящий чайник.

— О нет, кит, китик, дружок, я тебя не слышу!

— Нет, подожди!

Полина вновь попробовала, и среди ее шипения прорвался короткий тоненький свист.

— Здесь кто-то есть? Подождите, я что, слышал другого кита?

— Да, да, слышал! Подожди, кит!

— Кажется, это снова только волны шумят. Придется поплыть по своим делам.

— Не уходи!

Так они сидели и свистели до тех пор, пока у Полины не получился чистый звук, как песня ее грустного кита.

Только когда их киты, наконец, нашли друг друга и уплыли по общим делам, они смогли угомониться. За это время Толик намешал Полине коктейль из сиропов и водки, и пока она училась, стакан уже опустел.

— Расскажу тебе историю про детство, о том, как меня учили свистеть.

Полина тронула его за руку и покачала головой.

— Подожди, Толенька, отвлекись от нашей игры в ассоциации. Расскажи мне свою последнюю наркоманско-бандитскую историю, а потом только о детстве и говори. Или о чем угодно, о хорошем, о плохом, но эту историю отпусти от себя. Ты же в долги потом залез? Что-то плохое было, да? Этот случай был самым ужасным за твою преступную жизнь?

Толик не мог сказать об этом однозначно, тут с какой стороны посмотреть, с точки зрения. Морали, выгоды, опасности для самого Толика? Все по-разному выйдет. Но присутствие финального занавеса в этой на горизонте истории ощущалось отчетливо, поэтому Толик согласился.

— В принципе, да.

— Вот и хорошо. Разберемся с этим. А потом я расскажу тебе то самое. Ну ту историю, про Настеньку, про отца…, — она запнулась, ей было тяжело даже дать описание своим словам. Значит, она таким одиноким китом была, что сердце у Толика сжималось от тоски, и он постарался ее выручить.

— Понял, по рукам! Это обещание нужно задокументировать! Эй, бармен, тут есть юрист?

— Не-а, — отозвался Лазарь из-за барной стойки. Сначала они услышали его голос, а потом уже и свет стал ярче. Он протирал столешницу каким-то бессмысленным жестом, она уже была давно чистой.

— О, тебя-то нам и не хватало!

Как сильно бы Толик не желал все-таки расколоть Лазаря, чтобы, наконец, узнать правду, сейчас он был готов его прогнать. Его Полина почти решилась рассказать о том, что ее должно быть мучило сильнее всего, но вряд ли при Лазаре она не отступится от своих намерений.

— Сука, — добавил он.

— Полина, тебе не кажется, что я обвинен совершенно не справедливо?

— Да кто тебя знает, мы же не знаем, что ты за человек такой.

— Неужели вердикт суда у нас зависит от того, какой человек перед нами? В нашем обществе всякий, кто не плачет на похоронах своей матери, рискует быть приговоренным к смертной казни! Неужели один мой товарищ, сказавший это, оказался прав?

— Не пудри нам мозги, Лазарь, — сказала Полина и повертела ручкой перед Лазарем, будто отмахиваясь от неприятного запаха.

Она повернулась к Толику, словно они снова остались одни.

— Рассказывай.

Глава 10 — Композитор, автомат и семья волшебников

— Обычное дело было. Никакой романтики, я даже не удивился, только от того, что это все-таки случилось. Ну знаешь, когда ездишь на неисправной машине, и знаешь, что можешь попасть в аварию, ты все равно в шоке, когда это случается на самом деле. Мои поставщики кинули меня через полтора года. Подсунули полную бадягу, взяли деньги и знай их теперь. Дело глухое, найти можно кого угодно, но это только из гордости, из мести стоило делать, ежу было понятно, что сотрудничества больше не будет, да и деньги наверняка пропали. А я как узнал, сразу посинел от страха, ответственность-то была на мне, а значит, за деньги придется голову отдать. Ну я время на них не стал тратить, мне нужно было сделать что-то побыстрее, поэтому я сразу стал думать, где деньги достать. А уж Дядя если посчитает нужным, то разберется с ними. Он дал мне срок в четыре месяца.