Особенности содержания небожителей (СИ) - Лебедева Ива - Страница 43

— Зачем? — подозрительно взглянул на меня заклинатель.

— Все равно время утренних процедур. Заодно я покажу тебе разницу между лекарем… и кое-чем другим. А то ты упорно думаешь, что я щупаю людей за разные места ради собственного удовольствия. 

— Прямо при… — Он округлил глаза на змея, но все же потянулся к завязкам пояса. Похоже, меня определили в настоящие извращенки. — Нет, я рад, конечно, что ты решила исполнить супружеский долг, но ведь сама...

— Я ему в лицо немного сонного порошка распылила и накрыла. Ничего не увидит и не услышит. Хотя в целом я ничего страшного с тобой делать и не собираюсь. А про супружеский долг ты не разлетайся, на него времени нам не хватит. Порошок в такой дозе действует двадцать ми… м-м-м… треть палочки. 

— Почему мне кажется, что ты снова хочешь надо мной поиздеваться? — вздохнул Юншен, скидывая с себя верхние халаты. 

— Если кажется, медитировать больше надо, — ехидно вывернула я старую поговорку с Земли. — Ложись.

— От галлюцинаций помогает печать концентрации… если ты это имела в виду, — решил оставить за собой последнее слово небожитель и, буквально фонтанируя недовольством, рухнул на кровать. Навзничь. И руки вытянул по швам, как стойкий оловянный солдатик.

Ко всяким медицинским процедурам Юншен действительно уже привык. И почти не реагировал. То есть все равно вздрагивал, задерживал дыхание или цепенел, но в целом воспринимал мои действия именно как лечение. Что и требовалось доказать.

— Хм-хм, до полноценного ядра как до горной вершины на черепахе, — констатировала я через какое-то время. — Но у тебя третий узел увеличился, вот тут. — Я положила ладонь чуть ниже пупка. — Оранжевый. Интересно… Все, что с тобой происходит, начинает тебе нравиться, муж мой? А чего тогда ворчишь? Или ворчать тоже нравится? 

Юншен даже не двигался, только резко отвернулся, уткнувшись лицом в мягкую против здешних обычаев подушку, лишь кончики ушей краснели из-под длинных черных волос. 

— Понятненько. Что же, на сегодня с лечением все. Только вечером, как всегда, в бочке с порошком вымокнешь.

Юншен тут же попытался вскочить, но я придавила его обратно к кровати, положив обе ладони на грудь, и улыбнулась сладко-сладко:

— Куда? «Всё» только с лечением. Теперь пришло время урока. 

— Какого еще урока? — «Смертельно обиженный» муж недоверчиво взглянул на меня из-под отросшей челки. 

— Самого главного. — Моя рука скользнула по его груди, мизинец нарочно медленно погладил напрягшуюся горошинку соска, а потом рука двинулась дальше, ниже, неторопливо и едва касаясь. 

Я не пыталась его поцеловать или еще как-то дополнить свои действия, только руки, только движения пальцев. По тем самым точкам, где я касалась его для лечения. Почти как несколько минут назад. Вот именно — почти. 

— Чувствуешь? — Наклонившись еще ближе, я поймала чуть расфокусированный взгляд. — Чувствуешь… разницу? 

— Чувствую… твою бессовестность, вот что я чувствую! — собрался с мыслями небожитель и взглянул меня чуть ли не гневно. 

— Пр-р-равильно, — промурлыкала я, нежно обводя указательным пальцем заклинательский пупок и чуть щекоча краешек впадины. — Сейчас я абсолютно бессовестно… хочу тебя. Но не получу… пока. Пока ты не поймешь, в чем тут секрет. 

Юншен практически задохнулся. И я его даже понимала, не слепая же. Поскольку несчастный мой муж так и оставался совершенно голым, я своими глазами видела разницу между его состоянием во время лечебных процедур и вот сейчас.

Надо было только, чтобы он сам ее осознал уже наконец. 

— Хватит, — закрыв глаза ладонью, тихо произнес он. — Иди лечи. Кого хочешь и куда хочешь. Оберегать надо не тебя от мужчин, а мужчин от тебя. 

— М-да. — Я резко отстранилась и встала. И ушла опять за ширму. Загремел веселый рукомойник системы «огородный с пимпочкой». Что ж… либо я плохо объяснила, либо он не умеет такое понимать, либо… что-то еще. Ну, бывает. 

Я поняла, что мне очень нравится Юншен. И я его действительно хочу. Но не знаю, смогу ли… потому что перестать быть собой не смогу точно.

Глава 48

Юншен

Я медленно поднялся с нашей супружеской постели и начал одеваться. Ха, супружеской. Даже самому смешно. Разве можно называть супругом того, чье мнение априори не учитывается. Того, над кем буквально в открытую смеются и всячески унижают. Да ладно супругом, мужчиной — и то нельзя! У наложниц и то больше права голоса!

Наверное, не будь на мне рабского клейма, я бы ушел. В долгую медитацию куда-нибудь в горы. Потом бы вернулся, конечно, чтобы выплатить всем долги… и ушел уже по-настоящему. Потому что быть шутом в собственной семье и врагу не пожелаешь. Пусть теперь змея… лечит. Он привыкший. 

Янли чем-то гремела за ширмой, потом вышла оттуда со странным лицом и села у стола. Посмотрела на меня долгим взглядом и пробормотала себе под нос что-то вроде: «Кому тут сто лет… Ладно, сама дура и взрослая тетенька». 

— Иди сюда. Чаю налить? Змей проспит еще немного. 

— Не нужно, я выпью отвар, — безэмоционально кивнул я, вставая и собираясь уйти… может, меня пустят к А-Лею. Конечно, брат будет на стороне сестры, но, возможно, ничто мужское ему не чуждо. 

— Я попытаюсь еще раз. Словами, через рот, раз на примере не получилось, — остановила меня Янли, схватив за полы верхних одежд. Пришлось сесть обратно.

— Я слушаю. — Как будто у меня есть выбор, да? У меня даже от предыдущих мыслей уже печать саднит.

— Юншен, ты мне очень нравишься, — начала она. 

Да, верю, игрушка из меня вышла забавная.

— Я уже почти забыла, что за дурацкие обстоятельства нас свели. Но не могу забыть другое…

Я решил все же прислушаться к ее словам. Может, у нас, наконец, получится немного… хм... обозначить границы? Я ведь давно, еще совершенствуясь на пике, планировал обычный брак по расчету. Почему же сейчас все полетело кувырком и я сам не шел по намеченному пути? Может, потому, что понадеялся на что-то большее? Ха, не смешно вышло. 

— Я не могу забыть другое. Потому что ты каждый раз напоминаешь. Увы, мне не повезло родиться в этом мире женщиной. Не просто женщиной, а женщиной-лекарем. Но так получилось. Возможность лечить для меня — это все равно, что… возможность заклинать для тебя. Это как дышать. Это и есть я. И когда ты пытаешься меня в этом ограничить — это как если бы ты зажимал мне рот и нос, не давая вздохнуть. — Она вдруг невесело рассмеялась. — Какая ирония, да? О рабском клейме все время помнишь ты, а свободу делать то, без чего мне не выжить, теряю я. Знаешь… — Она вдруг встала, быстро прошла к стеллажу у стены и открыла большую черную шкатулку. Через секунду на стол лег свиток. А еще через мгновение… от него остался только пепел. После того, как Янли шлепнула сверху огненный талисман из тех, которыми мы обычно грели воду, и активировала его своей ци. 

Печать на моей шее тоже вспыхнула огнем, обжигая кожу болью, и… исчезла. Я всем телом почувствовал, что ее больше нет.

— Ты что наделала? — Меня пробрала дрожь, пока я шокированно осматривал ее с ног до головы. — Ты… ты ведь сама только что говорила, что женщина. Без печати я… я ведь могу… я ведь сильнее тебя, даже в таком состоянии! — Я поднялся во весь рост и, схватив ее за рукава халата, притянул ближе. Сейчас ясно чувствовалось, что я выше, шире в плечах и могу одним движением сломать ей кости. Теперь ничто не помешает...

— А ты это сделаешь? — спросила она, не отводя от меня взгляда. — Знаешь, я вдруг подумала, что жду от тебя доверия там, где не доверяю сама. Это так не работает. Поэтому вот. Я. Тебе. Верю. А ты мне? 

Я долго еще всматривался в такие непривычно близкие лисьи глаза, а потом просто выдохнул. Выдохнул и опустил лоб на ее плечо, вдыхая привычный аромат трав и снадобий. Руки сами собой обхватили чужие плечи в объятьях и притянули ближе.

— Дурная хули-цзин, — фыркнул я ей куда-то в шею. — И я все равно не понимаю. — Мои руки спустились на ее талию. Я прижимал к себе такое маленькое и хрупкое тело, по-прежнему уткнувшись лбом в ее плечо. — Что ты устроила… там, на кровати? Зачем? Если не хотела меня подразнить, не хотела унизить… зачем? Я ведь взрослый мужчина, и, в каком бы ужасном положении я ни был, у меня есть честь и гордость. Ладно уж желание тела, несколько минут разгона ци — и я бы пришел в себя, но...