Скудные берега (СИ) - "tapatunya" - Страница 5

С Ари редко так разговаривали, поэтому он растерялся, молча поднялся и стал натягивать свою облезшую телогрейку. Все те грубые слова, которыми был битком набит его рот, так и рвались на волю, но почему-то он так и не осмелился их произнести.

Старая Торве стояла на берегу и жадно вдыхала морской воздух. Её ноздри раздувались, грудь тяжело поднималась и опускалась.

— Скоро я буду возле мужа, — сказала она, хоть ни Ари, ни Бель не успели еще сказать ни слова. — Сорок лет назад море унесло его.

— Ты видишь будущее? — спросила Бель.

Торве слепо пошарила в воздухе руками, и Бель сжала её ладонь.

— Будущего не существует, — сказала Торве. — Если тебе нужна ведунья, то в наших местах её нет. Но я слышала, что в деревне на востоке есть одна женщина по имени Рута. Найди её и задай свой вопрос. Ари проводит тебя, Ари хороший мальчик.

— Ты сказала, что видишь смерть, — настаивала Бель.

— Я везде вижу смерть. Смерть стоит за моим плечом и целует мои волосы. Они, наверное, уже совсем белые.

— Скоро мор придет в эти земли, — произнесла Бель. — Возможно, уже через несколько зим, мне сложно понять, как искажается здесь время… Но что это будет за болезнь? Чума, испанка, оспа или голод, а может, какой-нибудь банальный грипп? Мне нужно знать наверняка.

— Бедные мои дети, — с сожалением качнула головой Торве, не удивишись. — Мне бы хотелось им лучшей доли. Жаль.

Бель что-то ей ответила, но Ари не услышал. Должно быть, у него снова началась лихорадка, потому что мир вокруг покачнулся, и каменистый берег стремительно полетел ему навстречу.

Он очнулся от того, что было слишком тепло. Совсем близко горел огонь, от которого несло жизнью и жаром. Ари не сразу понял, что лежит на соломенном тюфяке возле очага в комнате Бель.

Прошуршали рядом юбки, успокаивающе, утешающе. Бель присела рядом, в её руках дымилась кружка. Пахло травами и теплым хлебом.

— Почему ты не сказал утром, что болен? — укоризненно спросила она. — Не нужно было тебе выходить.

— Наверное, вы от души ругали меня, когда тащили сюда.

Бель положила прохладную руку Ари на лоб.

— У тебя все еще жар, — проговорила она. — Почему ты такой злой, Ари? Разве родители не любили тебя? Отец даже коров завел, лишь бы ты поменьше болел.

Ари отвернулся. От близости огня в глазах тут же защипало.

— Джо велел тебе выпить этот отвар, — сказала Бель. Она поставила кружку на низенькую скамеечку рядом с тюфяком и отошла чуть в сторону, села в кресло у окна.

— Мор, — припомнил Ари, — вы говорили со слепой Торве про мор.

Профиль Бель не дрогнул.

— У тебя жар, — сказала она ровно, — тебе все пригрезилось. Разве в этих богатых и счастливых землях место для несчастий?

В этот раз она даже не скрывала насмешки.

Ари принялся пить отвар мелкими глотками. Боль в груди становилась чуть слабее.

— Это травы с родины Джо, — сказала Бель. — Я расскажу тебе об этих местах. Там очень много солнца, и всегда тепло, и даже зимой люди запросто могут ходить босиком, потому что на родине Джо никогда не бывает снега, а трава всегда зеленая.

Снув как-то рассказывал, что однажды они заплыли так далеко, что очутились в странном месте, где солнце буквально сжигало кожу, но ему никто не поверил.

— В лесах на родине Джо очень много всяких зверей, — продолжала Бель.

— Что такое лес? — прервал её Ари, жадно впитывая каждое слово.

Бель повернула к нему свое лицо, и оно было мечтательным и нежным.

— Лес — это когда очень много деревьев в одном месте, Ари. Так много, что среди них можно заблудиться и годами искать дорогу домой.

— Так не бывает, — прошептал Ари.

— В этих лесах живут очень яркие крикливые птицы, их зовут попугаями. И нахальные мартышки, звери, похожие на людей. Там очень много цветов и разных фруктов, и люди никогда не знают голода и холода.

— Если бы такое место на самом деле существовало, — заявил Ари, — то Джо никогда не покинул бы его ради Грасса. Или он просто дурак.

— Это место существует, но оно очень далеко, — сказала Бель. — Мы выехали в дорогу в начале зимы, а скоро уже новая зима — вот как долго мы сюда добирались. Через море, через степи и горы.

— Зачем?

Бель опять отвернулась к окну, её профиль снова стал почти неподвижным. Только едва шевелились крупные губы.

— Потому что я решила привезти в Грасс самого лучшего лекаря.

— Но зачем? — повторил свой вопрос Ари. Рассказ Бель звучал для него странно и невероятно, она словно пыталась убедить его в том, что человек с небесных чертогов решил добровольно спуститься в темное и мрачное подземное царство.

— Потому что здесь все начнется, — ответила Бель.

В этот раз Ари заболел особенно тяжело, его без конца лихорадило, и сил хватало лишь на то, чтобы сходить до нужника. Иске каждый вечер прибегала со спрятанной за пазухой фляжкой, но ни теплое молоко с медом, ни травяные отвары не помогали. Иногда Ари казалось, что он, как старуха Торве, ощущает смерть за своей спиной, но наступила зима, и Ари пошел на поправку.

В день, когда выпал первый снег, Ауд не пришла топить очаг и печь хлеб: она вышла замуж за кузнеца Вальгарда. Теперь вместо неё стала приходить средняя дочь Атли, Аста.

Ауд же забегала просто так, в гости, потому что как-то умудрилась за месяц работы в доме привязаться ко всем, включая Ари. Она учила Бель штопать белье и ткать, рассказывала, как печь хлеб. Женщины часто обсуждали мужчин, и Ари узнал, что у Бель было трое мужей, последний из которых выгнал её из дома за измену. Такое случалось и в городе: мужчина и женщина, соединив свои судьбы, вовсе не обязаны были жить вместе до глубокой старости. Иногда мужчины прогоняли своих жен за дело: например, за неспособность родить сына или плохое ведение хозяйства. В таком случае семья жены обязана была вернуть мужу часть свадебного выкупа за невесту. Иногда жена выставляла мужа вон за пьянство или за то, что он бил её или детей. Как правило, к таким житейским ситуациям люди, родичи и соседи относились спокойно, но трое мужей, из которых ни один не умер, это было многовато.

В северной части города жила одна женщина, чья мать её прокляла сгоряча еще в детстве: уж очень много ребенок плакал. Так вот, эта женщина была несчастной настолько, что становилась вдовой пять раз. Среди мужчин города ходила шутка: хочешь побыстрее умереть, женись на Уне. Но, несмотря на серьезную угрозу скорой кончины к ней то и дело кто-то да сватался. Сама Уна носила пять черных платков и почти не выходила из дома. Поговаривали, что она совсем спятила и теперь боялась даже просто посмотреть на мужчину, чтобы не накликать на него беды.

Ауд трое мужей Бель тоже удивили, и однажды она снова заговорила про них. Было утро, Ари дремал на своем тюфяке, лениво слушая женские разговоры сквозь приоткрытую дверь на кухню.

— Они, наверное, тебя обижали?

— Да нет, не особо… Просто любовь проходила. Зачем жить с человеком без любви? — легко ответила Бель, и тут же спохватилась: — Ох, Ауд!

Ауд, кажется, заплакала. Аста сердито кинула на каменную плиту очага сковороду с лепешками.

— А мы тебе говорили: не ходи за него, — в сердцах сказала она. В ответ Ауд зарыдала еще громче.

— Ари! Ари! — звонкий голос Иске летел с улицы. — Ари! Корабль пришел! Корабль! Твой брат Снув вернулся домой!

4

В доме Бъерна готовились к пиру. Снув и его дружина прибыли с богатыми дарами: они привезли вино и глиняную посуду, красивые ткани и звонкое оружие. А главное, «Свирепый вепрь» был под завязку набит древесиной.

— Ари, малыш, — с несвойственным ему добродушием приветствовал брата Снув и кинул какой-то мешочек. Снув стал, кажется, еще выше, его борода была еще гуще, а шрамов на обнаженных руках — больше.

Ари открыл мешочек и едва не вскрикнул от ужаса: там было что-то темное и сморщенное.

— Изюм, — обрадовалась Бель и бесстрашно закинула себе в рот целую горсть.