Холодное сердце пустыни (СИ) - Волховец Вера - Страница 45

И эта богиня сказала Паулю: «Нет». Паулю, что стоял сейчас перед ней преклонив колено и потратил столько собственного красноречия на самую изящнейшую просьбу, на которую вообще был способен. Не мудрено, конечно, даже в период своей купеческой практики, у Пауля не было настолько сложной цели, как богиня, у которой надо выпросить вожделенное.

— Я явился к тебе без дара, достойного тебя, и прогневал тебя, прекраснейшая? — осторожно начал Пауль, но Нии-Фэй просто качнула головой, не спуская с Пауля взгляда ярких небесно-лазурных глаз.

— Я не чту даров и не принимаю жертв, эффинец, это известно всем, кто слышал обо мне, — от холодности в тоне богини можно было околеть до смерти, — любой, чье сердце тронули любовь и страсть, уже приносит мне жертву. Большего дара мне не нужно.

— Но что тогда я сделал не так, прекраснейшая? — Пауль слышал, как шипят за его спиной русалки, но отступиться сейчас… он просто не мог. Он явился сюда за лотосом для Мун и без него уходить не собирался. Хотя…

Он ведь уже имел дело с разъяренной богиней и знал, чем может аукнуться их гнев. Вот только сейчас ему терять было нечего. Через три дня он встретится с Сальвадор на песке её капища, и может не уйти с него живым.

Хотелось оставить для Мун хотя бы что-то, после чего она бы его не забыла.

И у беглого гладиатора было довольно мало способов объяснить этой пустынной колючке, насколько глубоко она засела в его сердце. Что она не права, дело было совсем не в похоти…

Так мало времени у них осталось. И ни единого подходящего слова у Пауля так и не нашлось, чтобы с ней объясниться.

Но Нии-Фэй все так же непреклонно смотрит на него. Она не может солгать. Она не может сказать то, чего нет.

Неужто — он и сам ошибается? Неужели, он и вправду недостаточно места в своем сердце отдал Мун и принимает за глубокое чувство то, что этим чувством не является?

— Сердце твое — как раскрытая книга, эффинец, — Нии-Фэй все-таки решает удостоить его ответа, — и дар твой велик, и выбор твой крепок. Из всех, кто приходил ко мне и просил у меня мой лотос, ты достоин не меньше других. И все-таки нет. Мой ответ останется именно таким, и никак иначе.

— Почему же? — Пауль вновь повторяет свой вопрос, глазами же нашаривая подходящий бутон.

Необязательно получить лотос в дар от самой богини.

Можно и украсть…

Главное потом — выбраться из воды, встать ногами на твердую землю. По законам богов и смертных — в этом случае Пауль будет считаться победившим в поединке с богиней.

Нашел…

Лотосы тут везде — и парочка так удачно прикорнули на мраморной ступени, у самой золотой сандалии богини.

— Знак на твоем плече, эффинец, — тихо вздохнула Нии-Фэй и сделала шаг влево, чтобы опереться ладонью об узорчатые перильца лестницы, — это ведь знак благословения Эльяса эль Мора?

Она вроде как делала дистанцию между собой и Паулем больше, но он не был в обиде — это было очень кстати. Тугой синий бутон оказался у самой подошвы сандалии богини.

— Да, прекраснейшая, — недоумение не пришлось изображать, — но почему тебе это важно?

— Я не диктую смертным, как им жить и кому приносить жертвы, — в тоне Нии-Фэй звучали только неудовольствие и горечь, — но тем, кто взывает в сложный час к Королю Голода, я не даю своих благословений и не дарую своих цветов. Тебе лучше уйти. Я начинаю терять терпение.

— Прошу, прекраснейшая, не гневайся…

Пауль подался вперед, вставая уже на оба колена у ног богини, касаясь лбом узорчатой плитки у самых пальчиков ног Нии-Фэй.

Все это было не просто так — именно в эту секунду он и опустил свои ладони у сандалий Нии-Фэй. Одной из них накрыл тугой бутон. Сакральный момент. Аман говорил, что если сердце любит недостаточно крепко — как только сорвешь цветок, раздастся громкий звон…

Нии-Фэй топнула ногой.

Это было как подводное землетресение, и плотная волна просто отшвырнула Пауля назад на несколько шагов. Лишь чудом он успел укрыть крохотный бутон лотоса в плотно сжатой ладони.

Если Нии-Фэй не видит сквозь его плоть — она не увидит этого цветка.

Тихо. Или это просто в ушах зазвенело после сильного удара?

— В иное время, я бы нашла твою настойчивость очень милой, смертный, — Нии-Фэй говорила это негромко, но каждое ее слово будто капало на кожу каплей раскаленного свинца, — но я уже говорила. С теми, кто выбрал своим кумиром Эльяса эль Мора, я дел не имею. И с этим лживым недоразумением, что выдает себя за бога — тоже. Верни мой цветок.

Странно. Звона ведь не было… Но Нии-Фэй все равно в курсе свершившейся кражи.

Русалки могли бы, наверное, выдрать, а то и выгрызть нежный нераскрывшийся бутон лотоса из пальцев Пауля. Он случайно поймал пару улыбок этих красоток и понимал, о чем говорит — зубы у любимиц Нии-Фэй были мелкие и острые, абсолютно нечеловеческие.

В общем — забрать лотос у героя, что на ходу освоил профессию вора, они могли. Но почему-то они не стали этого делать.

Более того, и Нии-Фэй осталась неподвижна, ни на дюйм не сдвинулась с нижней ступеньки лестницы, что спускалась из её беседки.

Только ладонь вперед протянула, будто требуя свою вещь назад незамедлительно.

— Верни, — её слово было сказано шепотом, но именно оно пробрало Пауля глубже всех прочих. Слово-граница, последнее требование, последний шанс разрешить все мирно.

Пауль же просто качнул головой, осторожно опуская бутон лотоса в кожаный мешочек на поясе. И сделал первый шаг назад.

Нии-Фэй молчала всего одну секунду, а потом — качнула головой, неожиданно мягко улыбаясь. Нет, это не была уступка настырности Паулю.

— Он ваш, девочки, — нежно бросила она, поворачиваясь к русалкам, — только оставьте его сердце моему Деаму. Он тоже голоден.

***

— Хорош…

— Ариш Тель Лан… Лучший воин Харибской Арены, — тихо шепнул Рик, будто ощущая, что сейчас может допустить эту реплику.

— А кто же ты? — Колкость сорвалась с языка сама по себе, но Рик её будто и не заметил.

— А я — мертвец и твоё орудие, госпожа. — невозмутимо хмыкнул он.

Ворчун… Приговорив себя к настолько дерзкому слуге, Сальвадор очень многое не взяла в расчет. Ну что ж, значит, ее ждёт очень веселая вечность. Но об этом она подумает позже.

Сальвадор медлила, выжидая.

Сама реакция Нии-Фэй, с одной стороны, была несправедливой, с другой стороны — это все еще могло быть испытание.

В воле и власти богини было не только вышвырнуть Пауля из озера и заставить украденный лотос истлеть в его ладони прахом, но и насыпать пару крепких проклятий на дорожку. Таких, чтоб до седьмого колена потомкам Пауля Ландерса икалось от дерзости их предка, что спер цветок самой Нии-Фэй, пойдя поперек воли его владелицы.

И все же — она всего лишь натравила на Пауля свою стражу.

Всего лишь…

Русалок было больше пяти десятков. Пока что… Вот только все они к Паулю сразу подплыть точно не могли. И он этим, разумеется, воспользовался.

Пожалуй, после той краткой стычки в переулке Сальвадор и не видела Пауля в бою. И сейчас ощущалось, что он в том узком тупичке Турфана особенно не расходился, предпочитая быть быстрым и эффективным.

Как и сейчас — только и пространства, и противников сию секунду у Пауля было больше.

Он был до крайности безрассуден, рисков, и наглости Паулю тоже отвесили немало, но назвать Пауля Ландерса никудышным воином у Сальвадор язык не поворачивался.

Сильный как медведь, он умудрился прорваться сквозь кольцо окруживших его русалок. Резкий как плеть, он не давал ни одной из подводных хищниц приблизиться к себе даже на пару шагов.

Он точно чем-то обработал клинок — потому что русалки цепенели от одной лишь скользящей царапины. Замирали, будто время для них останавливалось, еще сильнее распахивая свои глаза, пылающие во время охоты багровым цветом.

Парализующий яд арахнидов? Это Паулю даже покупать не требовалось, этих тварей он и в рейдах с охотниками бил в достатке. Для Фарея этот яд был слабоват, а вот для русалок Нии-Фэй его вполне хватило.