Свободное радио Альбемута - Дик Филип Киндред - Страница 16

— Наверное, беда именно в том, что я писатель.

— То есть?

— Ну, понимаете, я прозаик, я пишу из головы, сочиняю.

— В наших документах сочинять ничего нельзя, Фил, — наставительно сказала Вивиан.

— Да поможет мне Бог, правда о Николасе порой невероятнее самого дикого вымысла.

Это ее сразило.

— Вот как?

— Тот позор, что вынудил его — всех нас троих — покинуть Беркли и перебраться сюда, — объяснил я. — Тайна, скрытая в глубинах его души.

— Позор, — эхом повторила Вивиан. — Тайна…

— Он не мог оставаться в Беркли. Может, заедете, потолкуем?

— Разве что на минутку, — согласилась Вивиан.

— Только помочь мне собраться с мыслями, — кивнул я, довольный ходом событий.

Через полчаса маленький красный «шевроле» подъехал к моему дому. Из машины вышла Вивиан Каплан в короткой куртке из кожзаменителя и с сумочкой в руке. Я провел ее в гостиную.

— Благодарю, это очень любезно с вашей стороны, — сказал я, повесив куртку в гардероб и усадив девушку на диван.

Вивиан извлекла из сумочки маленький блокнот и ручку.

— Что именно явилось причиной позора мистера Брейди в Беркли? Вы говорите, а я буду записывать.

Я вынес из кухни бутылку мартини пятилетней выдержки.

— Мне не надо, — заявила гостья.

— Буквально капельку, только попробовать. Отличный был год на вино.

— Ну разве что капельку.

Я наполнил бокалы. В комнате разливалась тихая музыка, свет был притушен. Вивиан, однако, ничего этого не замечала, сосредоточенно ожидая моего рассказа. К вину она не притронулась.

— Николас, — начал я, — общается с Господом Богом.

Глаза Вивиан расширились.

— Началось все в Беркли. Он родился в семье квакеров, а квакеры верят, будто Святой Дух может сойти с небес и поговорить с вами. Всю свою жизнь Николас ждал, что к нему явится Бог — это то же самое, что Святой Дух, особенно для сторонников триединства, таких как Николас и я. И вот за несколько лет до того, как мы покинули Беркли, где-то в начале шестидесятых, Господь впервые заговорил с ним.

Вивиан внимательно слушала, но ничего не записывала.

— С тех пор, — продолжал я, — Николас поддерживает с Богом самые тесные отношения. Он с ним болтает, ну прямо как мы с вами сейчас.

— Боже мой, — нетерпеливо воскликнула Вивиан, — это никуда не годится! Я не могу сообщать о подобном!

— А вы знаете кого-нибудь еще, кто регулярно общается с Господом? Смысл жизни Николаса свелся к одному: разговорам с Богом. И не мудрено. Я сам ему завидую.

Вивиан отложила ручку в сторону.

— А вы уверены, что он не спятил?

— Вам следует записывать, — наставительно сказал я. — Сейчас вы узнаете, что говорил ему Господь Бог.

— Да плевать мне! — взорвалась Вивиан. — Все это не имеет никакого отношения к политической благонадежности! Что нам делать с подобной информацией?

— Господь заявил, что нашлет чуму на мир и смоет нынешний порядок вещей, — продолжал я. — Очевидно, Он имеет в виду какую-то жидкую разновидность чумы.

— А-а-а, чушь!

— По-моему, Он еще обещал повесить на небе радугу — потом, в знак примирения между Богом и человеком.

— Это все, на что вы способны? — резко спросила Вивиан.

— Говорю же вам, не получается у меня. Поэтому я и попросил вас приехать. — Я сел на диван рядом с гостьей и взял у нее из пальцев ручку. — Попробуем сформулировать первое предложение. «Николас Брейди…»

— Вы вызвали меня ради каких-то религиозных бредней?! Религия нас не интересует — в вере в Бога нет ничего антипатриотичного. Бог не значится в списках наших врагов. Другого материала у вас нет?

— В Беркли, — сказал я, — общение с Богом считается позорным. С Ником было покончено, когда он признался в этом людям. Общество отторгло его.

— Так это Беркли, — сказала Вивиан. — Ничего удивительного, там сплошные коммунисты и атеисты. А мы в округе Орандж, в настоящем мире.

— То есть здесь в Боге ничего зазорного нет?

— Разумеется!

Я облегченно вздохнул.

— Ну тогда Николасу ничего не грозит.

— Фил, — проникновенно обратилась Вивиан, — тебе наверняка известно о Брейди что-нибудь такое, что посильнее этих штучек с Богом.

— Нельзя быть сильнее Бога, — возразил я. — Он всемогущий и всеведущий.

— Я имею в виду в плане политического досье, которое мы собираем.

— Выпей вина, — предложил я, подавая ей бокал.

— Я не пью, — возбужденно ответила Вивиан, — но у меня с собой немного хорошей травки. — Она открыла сумочку и стала что-то там искать.

Я даже не удивился. Все сходится.

— Мне нужна бумажка, — сказала девушка, — ну, формой с кредитку. А, вот, пойдет. — Она извлекла из бумажника визитную карточку.

— Дай-ка взглянуть, — попросил я, протянув руку. Затем я прошел из гостиной в туалет, заперся там и спустил марихуану в унитаз. Не найдут у меня в доме наркотики!

— Ты что делаешь? — закричала Вивиан, подойдя к двери. — Что ты там делаешь?

Я спустил воду, потом неторопливо открыл дверь.

— Ты смыл ее?! — негодующе потребовала девушка.

— Да, — с вызовом ответил я.

— Зачем?.. Впрочем, ладно, что сделано, то сделано. По счастью, у меня есть превосходный гашиш. И трубку я с собой захватила.

Она вернулась в гостиную; я последовал за ней. Вряд ли мне удастся таким же способом заполучить гашиш — его никто добровольно не отдаст, тем более после того, что я сделал.

Вивиан скинула с себя туфли, с ногами забралась на диван и раскурила крошечный кубик гашиша.

— Ну вот. — Она протянула трубку мне. — Отличный гашиш, лучший за последние несколько месяцев.

— Мне не нужны в доме наркотики, — твердо заявил я.

— Так никто же не видит.

— Это подстава.

— Все думают, что их подставляют. А я два года кайфую, и ничего.

— Да, но ты из ДАНа.

— Это еще опасней, — ответила Вивиан. — Большинство «дановцев» добропорядочные. Мне приходится ждать, пока я не оказываюсь среди людей вроде тебя. Поэтому я обрадовалась, когда меня к тебе приставили. И приехала сюда на ночь глядя, когда ты позвонил — чтобы мы могли заторчать.

— Я не торчу, — отрезал я.

— Да ладно тебе!.. Всем известно, что ты заядлый наркоман. Ты сам признаешься в своих книгах, да и Харлан Эллисон в «Опасных видениях» рассказал.

— Это все придумано, чтобы книги лучше раскупались.

— Ты торчишь, — безапелляционно заявила Вивиан. — Дай трубку, хочу затяжечку сделать.

Пришлось трубку вернуть — вряд ли мне удалось бы выбросить ее в унитаз.

Вивиан глубоко затянулась, на ее лице проступили багровые пятна.

— Хаш всегда меня возбуждает.

— Вот как… — неопределенно отозвался я.

— А тебя не возбуждает? — Она сделала еще одну затяжку. Ее глаза остекленели и расфокусировались, все тело обмякло.

— Пойдем в спальню, — предложил я.

— Сейчас. Только курну пару раз.

Теперь она курила не спеша, словно совершала некий священный обряд, блаженно расслабившись. Взвинченность и напряженность, вызванные моими проблемами с политической докладной, с тем, что я смыл травку, куда-то исчезли.

Пришло время поквитаться с противостоящей мне тиранией. Когда Вивиан Каплан станет моей любовницей, мне можно будет не беспокоиться, как лучше написать донос на друга.

Взяв девушку за руку, я поднял ее на ноги и заставил положить трубку на стол.

— Противозачаточное принимаешь? — спросил я, ведя ее по коридору к спальне.

— Конечно, принимаю, — ответила Вивиан, машинально расстегивая блузку, едва в распахнутую дверь увидела постель. Что-то тихонько напевая и широко улыбаясь — действовал хаш, — она вошла в спальню, и я ногой захлопнул за нами дверь.

— Секундочку, — сказал я, когда девушка присела на постель, чтобы стянуть с себя юбку, — я сейчас.

Я вернулся в гостиную и вложил трубку ей в сумочку. Теперь если ко мне вломятся и найдут наркотик, я тут ни при чем. Несмотря на их старания, ничего они на меня не навесят.

— Давай скорей, — позвала Вивиан из спальни, — а то я вырубаюсь.