МЕТРО. Предыстория - Drew and ishtar - Страница 44

– Есть Бог на свете, – промелькнуло в голове Хантера, когда он понял, что отскочивший нож перерубил сухожилие.

Взяв неизвестного за шкирку, Хантер волоком вытянул его за дверь, швырнул с лестницы и, наконец, вытянул его на площадь. Здесь Хантер с удивлением понял, что на мужчине, который, корчась от боли, лежал перед ним, нет ни противогаза, ни защитного костюма – только прорезиненная накидка с капюшоном.

– Ты убил девочку? – только и спросил Хантер.

В глазах лежащего он увидел ответ, до того, как тот выкрикнул:

– Да, я! Я! Я всех этих сук… Но я тебя не боюсь, ОН обещал мне вечную…

Удар хантеровского ботинка заставил его подавиться замолчать, по разбитым губам потекла струйка крови. Безумие и ненависть горели в глазах этого одержимого с бледным лицом, заросшим жидкой бороденкой. Он снова попытался встать. Хантер ударил еще раз, потом еще и еще. Убийца поперхнулся кровью, а Хантер опять схватил его за шиворот и потащил прочь от оскверненного храма.

Протащив извивающегося и бормочущего проклятья «Сатану» мимо монастырской стены, потом через перекресток, Хантер остановился и задумался.

– И куда я его тащу? На «Парк Культуры», чтобы сдать Твалтвадзе и другим? А зачем? Они его допросят и просто и быстро расстреляют, а он заслуживает совсем не этого…

Хантер посмотрел на свой охотничий тесак, который не забыл поднять и так и нес в руке, не осознавая этого…

…Над мертвым городом, казалось еще таял последний истошный крик, когда Хантер, пройдя мимо разрушенной Крымской эстакады, мимо сгоревших военных складов, перевернутых фур и автобусов на Зубовском бульваре, подошел к разрушенной ротонде входа на «Парк Культуры». Открыв дверь служебного входа, он спустился по грязной лестнице в машинный зал эскалатора, заваленный обломками рухнувших механизмов и кирпичом, потом постучал условным стуком в дверь шлюза. Открывшие охранники узнали его и, не сводя с Хантера глаз, молча расступились. Сталкер медленно, не глядя им в глаза, вошел в душевую, где дезактивировали защитные костюмы, машинально открыл кран и встал под струю воды. Пол окрасился свежей кровью, она ручьями стекала по костюму, по ботинкам, уходила в сливное отверстие…

16.

Хантер никому, кроме Мельникова, не рассказал о происшедшем, а полковник решил это тоже держать при себе – довольно и того, что «Сатаны» больше нет. Текущие проблемы постепенно загородили случившееся в монастыре – а спецгруппа из особо доверенных бойцов «подчистила» наверху следы. Впрочем, даже этим ребятам не сказали деталей – просто попросили смыть кресты с домов и пометить особым знаком опасности монастырский храм, не входя в него.

Вернувшись, «Кобра» рассказал о стычке, происшедшей при возвращении – группа столкнулась с отрядом «диких стервятников» – беспринципных мародеров, предпочитавших перехватывать возвращающихся с добычей из опасных рейдов сталкеров. Ожесточенный короткий бой, в котором группа «Кобры» не понесла потерь, если не считать одного раненого, окончился полным уничтожением нападавших. В стычке отличился «Стикс» – метко брошенным пустым рожком «калаша» он раскроил голову вожаку «стервятников».

– Ну-ка, ну-ка, – поинтересовался Мельников. – Что это за приемчик с рожком?

«Стикс» усмехнулся.

– У нас в учебке ротный был… Иван Иваныч Иванов… Его Пятнадцатилетним Капитаном за глаза звали – прикинь, мужику сорок пять было, из которых он пятнадцать с гаком – в капитанах. А мужик он был непростой, очень непростой… Затрахал роту – дальше некуда. Мы только что не вешались уже, каждый день – с полной выкладкой кросс, потом стрельбы, потом опять кросс… Учебные тревоги по ночам, в обед, когда угодно… Но – все по делу, справедливый, никогда без причины не сорвется, и за своих бойцов – перед командирами горой. Если ЧП какое – разберется по-свойски, в рыло – за дело – получить вообще как нефиг делать, но комбату не сдаст… Так вот он нас всяким штукам и научил, он же еще в Афгане воевал… Ну вот и насчет магазина автоматного – тоже. Его там мужики выучили, он нам передавал. В общем, если чего путного знаю, почти все от него… А потом уволили его – он комполка морду разбил, когда узнал, что тот ворье тыловое покрывает… Жалко мужика, он только служить и мог, почему и не увольнялся, хоть ему давно и сказали «капитан, никогда ты не станешь майором». Все хотел молодняк хоть чему-то научить… Я потом уже на гражданке когда был, проведать его приехал… а мне его могилу показали… Царствие ему небесное.

17.

Хантер проснулся посреди ночи в холодном поту. Он прекрасно помнил, что ему опять снился тот вещий сон про его последний бой в Ираке, но теперь он помнил и то «что-то еще», которое его беспокоило. Он помнил весь сон – и не мог понять, только ли это ночной морок, или – что-то другое.

Этот кусок сна состоял из каких-то рваных фрагментов, в которых мелькали станции, лица… особенно запомнилось бледное незнакомое лицо совсем молодого паренька, освещенное пляшущими отблесками костра, его взгляд… еще какой-то щенок… Потом – тоннель, потом – темные силуэты, какие-то жуткие люди с черной кожей и черными глазами без белков и зрачков. И бесстрастный голос, отдающийся в голове, в всем теле – повторяющий: «Умри… Умри… Умри…»

Хантер огляделся – Ленки нигде не было.

– Неужели я во сне закричал и испугал ее? Или разбудил стонами и бормотанием?

Сталкер поднялся, разминая затекшие конечности и разгоняя обрывки ночного кошмара.

– Все равно не засну, пойду-ка чайку с ребятами хлебну…

Хантер вышел на платформу, огляделся – Лены не было видно.

– Наверное, к Наташе-поварихе ушла… Та рано встает… Ну и ладно.

На посту в тоннеле как раз скипел чайник.

– Эд, угощайся, – кто-то из ребят уже протянул Хантеру кружку. – А чего это Ленка твоя на «Арбатскую» рванула ни свет, ни заря?

– Не знаю, – Хантера охватило смутное беспокойство. – А давно она прошла?

– Да минут десять как…

– Ребята, спасибо за чай, но тогда уж в другой раз – пойду попробую ее догнать.

Хантер застегнул покрепче воротник куртки и побежал в тоннель. Когда костер скрылся за поворотом освещенного редкими «дежурными» лампочками тоннеля, Хантер подумал, что неплохо было бы прихватить с собой оружие.

– Да что тут может быть? – урезонил он сам себя. – Посты с обеих сторон, вентшахты теперь под тройной сигналкой…

Неожиданно впереди за очередным изгибом тоннеля раздался странный звук – какое-то цоканье, и секундой позже из-за поворота появилось нечто, чего в тоннеле быть в принципе не могло: лошадь, серая в яблоках, на которой без седла сидела стройная девушка. Волосы у девушки развевались, словно на ветру, хотя в тоннеле почему-то не было всегдашнего сквозняка, а лошадь шла неспешным шагом. Девушка чуть повернула голову и посмотрела на Хантера. Встретившись с ней глазами, сталкер остановился – в глазах у девушки была пустота и тьма. Всадница подняла руку и махнула ею куда-то в сторону, беззвучно что-то произнесла, потом ударила коня пятками, конь рванулся вперед, прямо на Хантера, который так и стоял неподвижно посреди тоннеля. Внезапно и девушка, и конь исчезли, а сталкер услышал удаляющиеся в сторону «Арбатской» быстрые шаги.

Рванувшись вперед, Хантер пробежал изгиб тоннеля, из-за которого появилась призрачная всадница, заметил, что какая-то тень метнулась в боковой проход – и остановился, как пораженный громом.

Раскинув руки, посреди слабо освещенного тоннеля лежала женщина. Ее одежда, пол тоннеля вокруг, стены – все было залито кровью. Уже поняв, что случилось, Хантер наклонился над женщиной. Лена смотрела в потолок широко распахнутыми неподвижными глазами, на лбу ее был нацарапан перевернутый крест, а на разрванной груди лежал клочок бумаги.

Хантер опустился на пол, взял бумажку и увидел написанные уверенной рукой слова:

«ОН обещал нам вечную жизнь. И будет так.