Вожди в законе (СИ) - Фельштинский Юрий Георгиевич - Страница 4

Кроме финансовой стороны, Морозов принял на себя и всю хозяйственную часть, вникая во все детали работы театра, бывая почти на каждом спектакле. С Морозовым согласовывались все вопросы, связанные с набором труппы, с репертуаром, с распределением ролей. Будем справедливы: это нравилось не всегда и не всем. "Савва Морозов повадился к нам в театр" — писала с очевидной иронией А. П. Чехову в сентябре 1899 г. актриса театра, жена писателя О. Л. Книппер, подчеркивая, что Морозов вмешивается в обсуждение проблем режиссуры и исполнения.

Мнения директоров по вопросу о вмешательстве Морозова были различны. Станиславский понимал, что без Морозова театр не сможет просуществовать и дня и готов был терпеть любое вмешательство. Немирович-Данченко отчаянно протестовал (правда, только в письмах к третьим лицам). "Начинал с Вами дело не для того, чтобы потом пришел капиталист, который вздумает из меня сделать… как бы сказать? — секретаря, что ли?", — писал он Станиславскому в начале 1900 года. Но уже в другом письме, 14 августа того же года, признал: "Я только теперь чувствую, до чего меня (и главным образом меня) облегчает Савва Тимофеевич. Ведь если бы не он, я бы должен был сойти с ума. Я уже не говорю об отсутствии материальных тревог".

По подсчетам историков расходы Морозова по субсидированию театра в 1898–1902 годах составили как минимум 200 000 рублей. Дополнительные 300 000 Морозов потратил в 1902 году на новое здание МХТ — полностью перестроеный по проекту архитектора Ф. О. Шехтеля оборудованный ранее под театр дом в Камергерском переулке, принадлежавший миллионеру-нефтепромышленнику Г. М. Лианозову. Упустить такого мецената Красин с Лениным не могли. "Именно Андреева познакомила Савву Тимофеевича со своими друзьями из окружения Ленина", — сообщает Н. Думова(11). В эту и без того детективную историю оказался вовлеченным еще один очень важный для революции человек — писатель и революционер Максим Горький.

Попытаемся определить интересы сторон. Ленин и Красин, как революционеры, были заинтересованы в том, чтобы Андреева завела роман с Морозовым и чтобы Морозов, известный своим богатстсвом и меценатством, во-первых, стал субсидировать ленинскую организацию, а, во-вторых, ввел Красина в круг своих друзей и родственников (действительно, именно таким образом большевики вышли на Н. П. Шмидта). Одновременно Ленин и Красин были заинтересованы в сближении с пролетарским писателем — Максимом Горьким. Горький, как писатель, был заинтересован в том, чтобы его пьесы шли в Московском художественном театре (репертуар которого во многом определял Морозов). Это также можно было сделать с помощью Андреевой, если б последней удалось получить Морозова в любовники. Андреева, как актриса, была заинтересована в главных ролях, получить которые было проще всего путем давления Морозова на Станиславского и Немировича-Данченко.

Таким образом, абсолютно все упиралось в актерский талант Андреевой. Ленин не случайно называл Андрееву "товарищ Феномен": со своим самым важным партийным заданием Андреева справилась. Восстановить последовательность событий очень сложно. Понятно, что, будучи актрисой МХТ, Андреева была знакома с Морозовым, который буквально дневал и ночевал в театре. Первая встреча Андреевой с Максимом Горьким состоялась весной 1900 года, по одним сведениям в Севастополе, по другим — в Ялте, во время гастролей МХТ. Ее роман с Морозовым начался, видимо, не позднее 1901 года. Муж — статский советник А. А. Желябужский — был на 18 лет старше Андреевой и женился на Марии Федоровне, когда той было 18 лет. В 1988 году у супругов родился сын Юрий; в 1894 — дочь Екатерина. Вскоре Желябужский увлекся другой женщиной и порвал с Андреевой. Однако внешне все оставалось по-старому: супруги жили одним домом ради детей. "Об этом знали мои родные и догадывалось большинство знакомых: шила в мешке не утаишь", — писала Андреева много позже своему другу и товарищу по борьбе, соратнику Красина и Я. М. Свердлова Н. Е. Буренину (активному участнику революционного движения с 1901 года, известному в партии под псевдонимом "товарищ Герман").

По крайней мере с 1901 года Горький начинает заниматься революционной деятельностью. 17 апреля вместе с будущим советским писателем С. Г. Скитальцем (Петровым), Горький был арестован за революционную пропаганду среди сормовских рабочих. Через месяц Горький по состоянию здоровья был переведен под домашний арест, в сентябре закончил прерванную арестом работу над пьесой "Мещане". Видимо, не следует считать совпадением, что в том же сентябре к нему в Нижний Новгород приехал В. И. Немирович-Данченко и взял пьесу для постановки в МХТ(12). Сделано это было по настоянию Морозова, которого, в свою очередь, об этом попросила Андреева.

В ноябре 1901 года Горького высылают из Нижнего Новгорода. По этому случаю в городе организуется демонстрация протеста, среди участников которой будущий председатель ВЦИК Советов Я. М. Свердлов. Подробное освещение этих событий в номере от 20 декабря 1901 года дает ленинская "Искра". О том же статью "Начало демонстраций" пишет Ленин(13). В 1902 году Горький знакомится с членами Нижегородского комитета РСДРП, прежде всего со Свердловым, несколько позже арестованным (и теперь уже Горький участвует в организации ему помощи).

С 1902 года на сцене МХТ начинают идти пьесы Горького. 26 марта в Петербурге, где гастролировал МХТ, состоялась премьера "Мещан"; 18 декабря в Москве — премьера "На дне". В это же самое время Горький сближается с Лениным (пока еще заочно) и Красиным. 1903 год для всех участников событий можно считать переломным: "Подлинную революционность я почувствовал именно в большевиках, в статьях Ленина, в речах и в работе интеллигентов, которые шли за ними. Я к ним и, примазался'' еще в 1903 году", — писал Горький. В том же году ради Андреевой Горький расстается с женой — Е. П. Пешковой, сохраняя с ней, впрочем, добрые отношения. В конце 1903 года Андреева становится гражданской женой Горького (как и Горькому, Андреевой 35 лет; Морозов — на шесть лет старше). В декабре 1903 года Андреева знакомит Морозова с Красиным (с Горьким она Морозова уже познакомила; и с тех пор считалось, что Горький и Морозов — друзья, что отмечено даже "Советским энциклопедическим словарем" 1989 года издания). В 1904 году — можно думать, что в награду за все содеянное — Андрееву (как и Буренина) принимают в большевистскую организацию. Партийная кличка Андреевой — "Стрела" (в кругу партийных товарищей ее звали просто Марусей).

Зензинов писал, что Морозов познакомился с Красиным на даче у Горького в Сестрорецке, близ Петербурга, причем уже тогда Красину удалось получить у Морозова первые деньги на революционную работу. Валентинов считал, что уже в 1901–1903 годах Морозов давал на содержание "Искры" по 2000 рублей в месяц. Большевикам удалось приставить к Морозову нескольких своих людей-адвокатов, которые давали Морозову выгодные для партии советы. Открыто Горький написал об этом только в 1918 году, в период кратковременной своей размолвки с большевиками:

,К сведению вашему скажу, что за время с 1901 по 1917 годы через мои руки прошли сотни тысяч рублей на дело российской социал-демократической партии (большевикам). Из них мой личный заработок исчисляется десятками тысяч, а все остальное черпалось из карманов "буржуазии". "Искра" издавалась на деньги Саввы Морозова, который, конечно, не в долг давал, а жертвовал. Я мог бы назвать добрый десяток почтенных людей — "буржуев", которые материально помогали росту социал-демократической партии (т. е. большевикам). Это прекрасно знает В. И. Ленин и другие старые работники партии''(14).

Морозов, кроме того, жертвовал деньги на политический Красный крест, на устройство побегов политзаключенных из тюрем (в организации побега большевиков из Таганской тюрьмы участвовала Андреева), на литературу для местных большевистских организаций, закупал меховые куртки для отправляемых в ссылку, прятал у себя большевиков — Красина и Н. Э. Баумана. С абсолютной уверенностью можно сказать, что без Андреевой субсидий Морозова большевики бы не получали.