Фантош для оборотня или Игры насмерть! (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна "ermas" - Страница 5

«Какая глупость!» — тотчас отмахнулась от бредовой мысли. Эпштейну бы не выписали пропуск без разрешения Роберта Евгеньевича. Значит, он в курсе, просто это природное — принимать в штыки другого зверя.

— Добрый, — отозвался с показной бесстрастностью Шлема. Встал и чуть склонил голову: — До встречи, Милена. Надеюсь, завтра вы будете в более приподнятом настроении.

— Спасибо, — пробормотала, еще пока не зная, как поведу себя дальше.

Только Эпштейн покинул палату, под неусыпным контролем врача, Роберт Евгеньевич вновь заулыбался:

— А я считаю вам сегодня уже гораздо лучше. В плане здоровья, — пояснил ровно.

— Вашими стараниями, — нахмурилась и сложила руки на груди.

— Ну-ка дуться перестали, — с наигранной суровостью потребовал врач. — Вам еще жить да жить…

— Это правда, что вы не можете в моей голове ковыряться?

— Нет, — уже без юмора отозвался Роберт и тоже присел на стул около меня. — А что вам сказал Эпштейн?

— Что мой разум теперь навсегда закрыт для других, но при этом остается одержимым хозяином.

— Боюсь, это так…

— Вот же тварь! — обронила устало. — Я умоляла меня оставить, и он оставил, зная, что поработил до конца жизни…

— Милена, мне жаль, что с вами такое произошло, — виновато сокрушался Роберт.

— Да неужели?! — вспылила. — Хотите сказать, никогда подобным не развлекались?

— Не буду врать, — без тени улыбки отозвался врач. — Но не все такие… Мы разные, Милен, так же как и различны люди. И, так же как и у людей, чем больше у нас власти и силы, тем больше это развращает.

— Значит, вы тоже… слабы? — прищурилась, впервые услышав о такой точке зрения на силу тварей.

— Да, мы, как и люди, подвержены слабости к власти, деньгам…

— А лично вы!?

— Я не так силен как некоторые моего вида, — признался с явной неохотой врач. — Балансирую где-то посередине, но рад этому.

— Но, если развлекались фантош, значит, и вы…

— Да, — с нескрываемой болью кивнул Роберт Евгеньевич, — но дело прошлое… Я положил свою жизнь и знания на алтарь врачевания. Для меня это — жизнь! Поэтому, все остальное больше не существует. С тех пор как понял чего хочу — я стал тем, кто спасает и помогает, а не убивает и порабощает…

— Жаль, что вы не встретились на моем пути раньше, — сожалела, рассматривая свои руки.

— Не говорите так. У каждого из нас есть свое место и предназначение. Мое — лечить, ваше — любить, Демьяна — управлять.

Даже при звучании его имени сердце пропустило удар, а тело пробило мелкой дрожью. Предательская реакция, мерзкая правда…

— Вы тоже знаете, кто меня искалечил? — изумилась очередной истине, как оказалось, очевидной другим и сокрытой до сих пор от меня.

— Да, — кивнул врач и тоже уставился в пол.

— Вспомнила, — осенило меня. — Я вас вспомнила! На улице, — затараторила. — Мне стало плохо, а вы меня на остановку отнесли…

Мужчина поднял на меня извиняющийся взгляд, и новая догадка резанула, словно нож масло:

— Вы следили за мной?

— Простите, но был должен…

— Почему?

— Демьян знал, что вам плохо, а так как я его друг, он попросил за вами приглядеть. Это было совершенно неудобно. Я едва успел… а когда убедился, что с вами все в норме… физически, быстро ретировался — не хотел светиться сильнее, чем уже.

— Какое ему дело до того, что со мной? — осторожно уточнила, пиля врача пристальным взглядом.

— Это сложно объяснить, — тряхнул головой Роберт. — Да и не мне об этом вам рассказывать.

— А кому? — не поняла юмора. — Демьяна не видела больше года. Да и не знаю, где его искать. Да и не хочу! Боюсь… — уже перешла на позорное бормотание.

— Я искренне сочувствую вашему состоянию, но считаю, вам нужно поговорить с Демьяном. Расставить все точки над?.

— Мы уже все обсудили! — отрезала испуганно и поспешней, чем следовало, чтобы убедить в своей адекватности в этом вопросе. — Он меня отпустил… — частила, презирая себя за слабость и тщедушность, — хоть так, но больше не суется со своими репликами и влиянием. Я сама по себе, он сам…

— Вы уверены? — с сомнением глядел врач. В этот миг точно осознала, что Роберт Евгеньевич знал меня и мои страхи даже лучше самой меня.

— Более или менее, — призналась нехотя, прикусив губу, изучая одеяло.

— Что случилось? Что толкнуло вас на самоубийство? — врач не прекращал попыток узнать истинную причину моего проступка.

— Твари нашли нас с детьми, — прошептала через не хочу. — Они сказали, чтобы я кое-что передала кукловоду…

— Значит, я правильно понял, когда увидел укус на вашем ухе, — кивнул своим мыслям врач. — Не знаю, важно ли вам, но того зверя больше нет, — выглядел виноватым Роберт Евгеньевич. — Я дал наводку и его уничтожили…

— Конечно, мне плевать! — брякнула зло. — Проблема-то осталась! Он же не один был… Не он, так другие меня достанут.

— Плохо дело, — бурчал врач задумчиво.

— Конечно, плохо. Они угрожали убийством детей. Вот и рассудила, что если меня не станет, никто на них не будет покушаться… Они без меня, точно шашки в шахматной партии. Вроде как доска одна и та же, да только ими бессмысленно ходить!

— Интересная мысль, — поджал губы мужчина. — Вы должны увидеться с Демьяном и все ему рассказать! — огорошил ни с того ни с сего и так решительно, что испуганно вздрогнула.

— Если бы он желал меня увидеть — уже нашел.

— Вы категорически запретили ему к вам приближаться. Демьян умыл руки. Какой бы он ни был тварью — никогда не нарушает слова!

— Хотите сказать, что он не в курсе, где я сейчас и что со мной?

— Не в курсе, — признался стыдливо Роберт. — Ни я, ни Эпштейн ему не сообщили, что на самом деле случилось, а те, кто был к вам приставлен, проинформированы, как и ваши родители — что у вас курс лечения… Да и нет его в городе уже неделю… дела важные… — это добавил мрачно с нескрываемым отвращением.

— Если за мной следили, что меня совсем не радует, то как допустили нападение?

— У нас тоже случаются всякие нештатные ситуации.

— Я заметила, причем пугает их периодичность, — не сдержала холодного сарказма.

— Если скажу, что приглядывающих за вами нашли мертвыми, это хоть немного смягчит вашу праведную злость?

В горле стянулся узел, а сердце неприятно заныло.

— Убитыми? — повторила эхом. Могла злиться сколько угодно, но совершенно не желала смерти невиновным.

— Они были вашей тенью все это время. А несколько дней назад, как понимаю, в тот день, когда на вас напали, они не вышли на связь. Их обнаружили за городом… Поверьте, Демьян дорожит вами.

— Не смешите, — аж перекосило от услышанного бреда.

— Милена, я бы вам подобного не говорил, если бы не хотел счастья Демьяну.

— Очень рада, что у него есть такой человечный друг, но не понимаю, как его счастье связано со мной?

— Сложный вопрос…

— Да и ситуация, не находите ли, тоже не из легких…

— Несмотря на то, что вы человек, вы подходите ему. Поэтому и говорю, я ему желаю счастья…

— Счастья… — горько усмехнулась глупой связки и такому непривычному слову в контексте я — Демьян — подходить — человек — оборотень.

— Вы должны разобраться между собой, а потом он образумится и решит некоторые проблемы внутри нашего общества.

— А вот это вообще не должно меня касаться, — очнулась от вязких мыслей, куда неумолимо затягивало.

— Уже коснулось, и я уверен, Демьян пойдет на конфликт и устранит проблемы.

— Какие у вас могут быть проблемы? — насторожилась, хотя не очень-то хотела слышать очередную новость.

— Разобщенность, разгул свободных… Много, поверьте, и, если Демьян станет главой, он сможет решить…

— Он против клановости, если мне не изменяет память, — добавила чуть погодя.

— Да, потому что одиночка. Потому что не верит в то, что мы можем не только вредить, но и помогать людям. Потому что у него нет вас!

— Это вы сильно загнули, — опешила настолько, что не могла слова сказать несколько секунд. — Не поняла логической цепочки, и каким образом в ней опять оказалась я.