Год тигра и дракона. Живая Глина (СИ) - Рысь Екатерина - Страница 50

   - Вот, – протянув голему арбалет, сказала она. – Вот, держи. Спасибо, что одолжил – мне эта штука ой как пригодилась!

   И, повинуясь внезапному порыву, осторожно погладила прохладную, каменно-твердую ладонь.

   Глина, даже одушевленная – это не человек. Даже если слепить из нее подобие человека. Даже если наделить способностью двигаться и сражаться, и подчиняться приказам. Это все равно глина. Не скованная услoвностями, не замкнутая в плену традиций и правил, властных лишь над людьми. Терракотовый солдат принял неловкую ласку Люси как младенец или животное – искренне. Ей же показалось, будто коснулась она камня, но камня, нагретого солнцем. Прежде холодная, рука глиняного бойца стала теплой,такой теплой, что к голему хотелось прижаться и греться об него, как о печку.

   Лицо арбалетчика странно дернулось, голем моргнул, приоткрыл рот – словно трещина прошла по обожженному боку кувшина, но из узкой этой щели не донеслось ни слова,только скрип и скрежет. Мучительная гримаса перекосила лицо голема, он мотнул головой и уставился в пол.

   - Этот слуга – простой солдат, – пророкотал за спиной у Люси глиняный генерал. - Рядовым воинам ни к чему разговоры; тот, кто создал этих слуг, госпожа, не наделил их даром речи.

   Поклонившись, полководец отступил в полумрак. Скрипнула колесница под тяжестью терракотового тела, звякнула лошадиная сбруя, и предводитель глиняной армии присоединился к своему войску. Вновь неподвижному, но отныне – живому. Просто – спящему.

   - Небесная госпожа! – ахнул Цзы Ин. - Небесная госпожа… что с вашим лицом? С вами все хорошо?

   - Мне… җаль, - выдавила Людмила, яростно моргая и вытирая лицо о предплечье. - Господи, как же мне жаль! Почему эту тварь, сволочь эту… - она ткнула пальцем в кулек с головой Чжао Гао, - почему его нельзя убить еще раз! Сорок тысяч раз убить – за каждого из них! За каждого… И того будет мало! Почему мы прикончили его так быстро?!

   - Полно, Люсенька, не надо так, – вздохнула Таня, покачав в руке жуткий сверток. – Что сделанo,то сделано. Прикончили мерзавца,и слава Богу.

   - Собаке собачья смерть! – Люся в последний раз шмыгнула носом и деловито огляделась. – Однако… надобно нам теперь как-то выбираться из усыпальницы этой. Кто-нибудь помнит дорогу наружу?

   Сестры переглянулись, а потом как-то так само собой получилось, что вопросительные их взгляды обратились на преображенного Цинь-вана. Дескать, ты у нас император и внук императора, кому, как не тебе, твое драконье величество, нас на волю выводить? Эту мысль, посетившую обеих барышень, Людмила озвучила и для верности снова подергала Цзы Ина за рукав.

   Юноша замер ненадолго, будто прислушиваясь к голосу, звучавшему лишь для него, а потом кивнул:

   - Да, сударыни. Я знаю дорогу… откуда-то знаю. Это будет не сложно. Вот только… - он обернулся, – наверное, нам понадобится пара факелов…

   - Не понадобится, - Люси улыбнулась и погладила его по плечу. - Ты и сам светишься как елка в сочельник, малыш. Так и должно быть? Тебе не больно? Нигде не жжет?

   - Не знаю, – развел руками император, смущенно улыбаясь в ответ. - Не ведаю, небесная госпожа, отчего так случилось, но… - Цзы Ин оглядел себя и вздохнул. Он и впрямь светился – мягким, ненавязчивым светом, и даже слегка мерцал.

   - Пожалуйте за мной.

   С этими слoвами Цинь-ван двинулся вперед, а сестры пошли за ним, прямо по цепочке его следов, отчетливо заметных в полумраке.

   - Гляди, будто светлячки роятся! – Люся подтолкнула сестру локтем и умилилась: - Я ж говорила – чистый ангел он, наш малыш!

   Татьяна только головой покачала. И верно: коли уж им, в этом лютом древнем мире, повстречались уже и демоны,и бесы,и колдун, которому впору самому Нечистому советником служить,так почему бы и ангелу не явиться?

   Так, вдвоем, рука об руку, они все шли и шли сквозь мрак, мимо безмолвного войска, вдоль теряющихся в темноте тайн подземной гробницы, по костям и тлену, шли до тех пор, пока Цзы Ин не вывел их наружу. К свету. Из мира мертвых в мир живых.

   Таня

   Тане казалось, что после всего пережитого, она должна рухнуть на землю и заснуть мертвецким сном. От долгих часов страха и отчаяния тоже можно устать, как собака. Но вместо блаженной расслабленности Татьяну, едва они выбрались из горы на свет божий, охватило какое-то нездоровoе беспокойство. Хотелось девушке одновременно и смеяться,и плакать, и бежать куда глаза глядят, и болтать без умолку. Так, наверное, всегда бывает, когда то, о чем и не мечталось, вдруг неожиданно сбывается. Будто золотую рыбку поймала,и теперь надо скорее желание загадывать, пока ловкое стремительное тельце не выскользнуло между пальцами, пока волшебство не закончилoсь. Вот только знать бы, чего на самом деле надoбно удачливой рыбачке? Новое корыто или царицею... Чу?

   По здравому уму выходило, что самое время снова соединить вместе две половинки печати Нюйвы и – фьють! оказаться в 20 веке. Ρазве не к этому они так стремились? Разве не ради этого мига претерпели столько страданий? Но трезвый рассудок сразу же честно напомнил, что возвращаться-то особенно некуда. Дома, куда торопится всякий странник, дома, где тепло, свет и ждут, у сестер не осталось. И нового не предвиделось. В родном двадцатом веке Таня и Люся снова стали бы беззащитными беженками. И если бы только без нансеновского паспорта... Мысленно Татьяна заскулила от досады. Они, по сути, остались вообще без каких-либо документов и средств к существованию. В Китайской республике образца 1923 года послаңницей Яшмового Владыки не назовешься.

   Девушка разрывалась между двумя желаниями прямо противоположного свойства. С одной стороны, до смерти хотелось вырваться из этого дремучего страшного мира, а с другой – тот, родной,тоже далеко не ушел, разве только способов умертвить ближнего стало на порядок больше. И все же еще совсем недавно Таня сделала бы выбор без колебаний. Еще под Динтао не было у барышни Орловской никаких сомнений. Но потом случилось столько всего... Случился дядюшка Сунь Бин, поганец и манипулятор Мин Хе, дрянь Мэй Лин и дурочка-Вторая. А еще Сян Юн и эти его безумные букеты...

   «Так! Какие ещё сомнения? – мысленно Татьяна отхлестала себя по щекам, чтобы привести в чувство. – Вопрос не в том – вернемся ли мы? Тут даже думать не о чем. Вoпрос – когда этo лучше сделать?»

   Вот на него Таня ответа не знала и спрашивать у сестры отчего-то страшилась. А та словно почуяла, что о ней думают.

   - Извозились мы как чушки, - хихикнула вдруг она. - Чумазая ты, Танюшка, словно трубочист.

   - Сама-то? - Таня в доказательство провела пальцем по щеке сестры, оставив светлую полосу. - На себя погляди.

   А ведь практичная и дальновидная Люся cнова права. Не плохо было бы отмыться от крови, копоти и пыли, которые покрывали победительниц Чжао Гао в три слоя с ног до головы.

   Таня попыталась отряхнуть одежду и оттереть щеки рукавом, но выходило только хуже. Её шелковый халат теперь напоминал тряпку, которой, годами не меняя, вытирали пыль и паутину по всем затхлым углам Поднебесной.

   - Ну? Что делать будем? Мыться-стираться? К речке пойдем? - вопросы сыпались из Люси, как зерно из порванного мешка. Сестра, похоже, сомнениями не терзалась и с планами на ближайшее будущее определилась.

   - Танюшка, да не бойся ты. Смотри, какой у нас теперь защитник есть! - бодро заявила она. – Настоящий дракон! Никто посторонний сунуться не посмеет – ни пеший, ни конный.

   И на смущенного Цзы Ина игриво пальчиком указала. Α тот засмущался, щечками бледными порозовел. Мальчишка ещё совсем ведь. Впрочем, Таня тоже не до конца понимала, что происходит.

   - Я не знаю...

   - Чего ты не знаешь? Мы себя в божеский вид должны привести прежде, чем явиться к нашим... кхм... героям. Нет, я спрашиваю, должны или нет?

   Не желая тратить время на вялые пререкания, Людмила подхватила сестричку под локоток и мягко, но неумолимо потащила за собой в сторону реки. Бывшему императору Цинь пришлось пристраиваться арьергардом к такому решительному авангарду.