Пролейтесь, слезы… - Дик Филип Киндред - Страница 34

— Мистер Тавернер, — сказала она, — я хочу остаться одна.

— Нет, — возразил Джейсон. — Вы не должны оставаться в одиночестве. Это убьет вас, это вас разрушит. Вы должны постоянно находиться среди людей.

После долгого молчания Мэри-Эн произнесла:

— Почта находится на углу Сорок девятой и Фултон. Ведите сами, я очень разволновалась.

Джейсону показалось, что он одержал большую моральную победу. Ему стало очень приятно.

Он взял ключ, и вертушка полетела в сторону Сорок девятой и Фултон.

Глава 22

Спустя несколько минут они сидели в кафе, чистом, приятном месте с молоденькими официантками и в меру свободной публикой. Из музыкального ящика доносились “Воспоминания о твоем носе” Луиса Панды. Джей-сон заказал себе только кофе, мисс Доминик выбрала фруктовый салат и чай со льдом.

— Что это у вас за пластинки? — спросила она. Он протянул ей диски.

— Так это ваши? Если вы — Джейсон Тавернер? Это же вы?

— Я. — По крайней мере в последнем он был еще уверен.

— Боюсь, что я никогда не слышала, как вы поете, — призналась Мэри-Эн Доминик. — Мне было бы очень интересно вас послушать, хотя я и не очень люблю поп-музыку. Мне нравятся старинные народные песни, знаете, как у Бафи Мэри? Сейчас так никто не поет.

— Это точно, — произнес Джейсон. Он все еще думал о доме, ванной, о том, как ему удалось убежать от безумного охранника в коричневой форме. Это был не мескалин, в очередной раз сказал себе Джейсон. Потому что охранник тоже увидел скелет.

Во всяком случае, что-то он точно видел.

— Может быть, он не видел того, что видел я, — сказал Джейсон вслух. — Может быть, он видел, что она просто лежит. Может быть, она действительно упала. Может… — Джейсон замолчал. — А может, мне надо вернуться?

— Кто не увидел? — спросила Мэри-Эн Доминик и тут же густо покраснела. — Извините, вы сказали, что у вас неприятности. Я и сама вижу, что у вас на душе камень.

— Я должен выяснить, что же случилось на самом деле, — сказал Джейсон. — В том доме. — И с этими пластинками, мысленно добавил он.

Элис Бакмэн знала о моей передаче. Она знала о записях. Знала, какая из них самая удачная. Она их хранила. Но…

На пластинках не было музыки. Сломанная игла… Черт, все равно что-нибудь должно быть слышно. Ему немало пришлось в свое время повозиться с проигрывателями, в таких вещах он немного разбирался.

— Вы невеселый человек, — сказала Мэри-Эн Доминик. Она вытащила из сумочки очки и принялась прилежно изучать биографические сведения на конверте с пластинками.

— То, что со мной произошло, сделало меня невеселым, — усмехнулся Джейсон.

— Здесь написано, что вы ведете телевизионную программу.

— Веду, — кивнул Джейсон. — В девять вечера по вторникам. По Эн-би-си.

— Значит, вы в самом деле знаменитость. А я сижу и разговариваю с человеком, которого должна знать. Вы не обиделись, когда…, вы назвали свое имя, а я вас не узнала?

Джейсон пожал плечами. Странно, но вопрос его развеселил.

— Интересно, в музыкальном ящике есть ваши песни? — Мэри-Эн показала на цветную громадину в углу.

— Может быть, — кивнул Джейсон. Хороший вопрос.

— Пойду посмотрю. — Мисс Доминик достала из кармана монету и направилась к музыкальному ящику посмотреть на список артистов и их произведений.

Когда она вернется, подумал Джейсон, я уже не буду казаться ей знаменитостью. Известный эффект: если ты не будешь звучать отовсюду — по радио, с пластинок, из музыкальных ящиков в кофейнях, с телеэкрана, из музыкальных магазинов, по всей вселенной, — магия пропадает.

Девушка села на место и весело улыбнулась.

— “Нигде ничего не случилось”, — объявила она. Джейсон заметил, что монетки у нее больше не было. — Сейчас заиграет.

Он вскочил на ноги и бросился к музыкальному ящику.

Она оказалась права. Секция В4. Его самый последний хит “Нигде ничего не случилось”. Сентиментальная вещь. Механизм ящика уже заработал, обрабатывая выбранный диск.

Спустя мгновение его голос заполнил помещение кафе.

Потрясенный, Джейсон вернулся к своему столику.

— Вы изумительно поете, — воскликнула Мэри-Эн, когда запись кончилась.

— Спасибо. — На этой пластинке с бороздками все было в порядке.

— Вы действительно знаменитый человек, — с энтузиазмом произнесла Мэри-Эн и расплылась в улыбке.

— Я достаточно долго занимался этим делом, — ответил Джейсон. Он понял, что она говорит искренне.

— Вы честно не обиделись, что я о вас не слышала раньше?

— Не обиделся. — Он покачал головой, все еще потрясенный. Учитывая все, что произошло с ним за последние два дня… Боже, неужели всего два дня?

— Можно я закажу что-нибудь еще? — спросила Мэри-Эн. — Я потратила все деньги на почте… — смущенно добавила она.

— Конечно, я заплачу.

— Что вы скажете насчет земляничного пирога?

— Отличный выбор, — улыбнулся Джейсон. Девушка ему нравилась. Такая открытая и непосредственная. Интересно, есть у нее парень? Вряд ли. Ему не найдется места в мире керамики, глины, коричневой оберточной бумаги, проблем со старым “фордом”. И все — на фоне стереоголосов великих певцов прошлого.

— Слышали когда-нибудь Хизер Гарт? — спросил он осторожно.

Мэри— Эн наморщила лоб.

— Что-то не припоминаю. Она поет народные песни? — Голос девушки затих. Ей снова не удалось ответить на его вопрос.

— Исполняет баллады. Как и я.

— Давайте послушаем вас еще раз.

Джейсон с готовностью направился к музыкальному ящику. Ему показалось, что на этот раз Мэри-Эн не понравилось.

— Что-то случилось? — спросил он.

— О, — вздохнула девушка. — Я всегда считала себя творческой личностью. Делаю вазы, рисую… Но я не знаю, насколько хороши мои изделия. Я не знаю, как это можно определить. Люди говорят…

— Люди вам наговорят все что угодно, — перебил ее Джейсон. — Начиная от самого хорошего, кончая самым плохим. Если вы, угождаете этим, — он постучал по солонке, — то вами недовольны те. — Он показал на чашку из-под фруктового салата.

— Должен же быть какой-нибудь способ…

— Существуют эксперты. Можете послушать их теории. Теорий у них хоть отбавляй. Они пишут длинные статьи и критикуют записи, которые вы сделали девятнадцать лет назад. Сравнивают между собой концерты, которых вы даже и не помните. А критики на телевидении…

— Но как сделать, чтобы тебя заметили? — Глаза девушки сияли.

— Извините. — Он снова встал из-за стола. — Мне надо позвонить. Надеюсь, я еще вернусь. Если нет… — Джейсон положил руку на плечо девушки. На белый вязаный свитерок, который скорее всего она связала сама. — Я очень рад, что мы встретились.

Послушно и тихо, как и все, что она делала, девушка наблюдала за тем, как он пробирался через толпу к телефонной будке.

Закрыв за собой дверь, Джейсон нашел в телефонной книге номер полицейской академии Лос-Анджелеса, опустил монету и набрал номер.

— Мне надо поговорить с генералом Феликсом Бак-мэном, — сказал он и ничуть не удивился тому, что голос его задрожал. Слишком много на меня свалилось, подумал Джейсон. Кончая песней из музыкального ящика… Это просто невыносимо, черт побери. Я испуган. Я перестал ориентироваться. Может быть, мескалин еще не выветрился? С другой стороны, я ведь долетел сюда Сам, за рулем. А это что-то, да значит. Проклятый наркотик. Приход ты чувствуешь безошибочно, но сказать, когда он тебя отпускает, невозможно. Если он вообще когда-нибудь отпускает. Он либо навсегда накладывает на тебя отпечаток, либо ты начинаешь так думать. Ни в чем нельзя быть уверенным. Тебе говорят: “Эй, парень, у тебя все мозги выгорели”, — а ты им отвечаешь: “Может, и так”. Уверенным нельзя бы ни в чем, можно быть только неуверенным. И все из-за того, что ты опрокинул одну лишнюю чашечку, про которую тебе сказали: “Эй, парень, закинься и побалдей, получишь клевый кайф”.

— У телефона мисс Бисон, — прозвучал в трубке женский голос.