Последние часы. Книга I. Золотая цепь - Клэр Кассандра - Страница 10

– Люси, перестань, ты сводишь меня с ума! – воскликнула Корделия и бросила озабоченный взгляд через плечо. А вдруг Джеймс нечаянно услышал кое-что из их разговора? Нет, ей так не показалось: он по-прежнему шагал по дорожке, обходя встречных, и читал свою книгу.

В сердце девушки зародилась предательская надежда, и на миг она позволила себе перенестись в страну фантазий: представила себе обручение с Джеймсом, представила, как ее принимают в семью Люси. Люси, ее сестра уже в глазах закона, несет букет цветов на свадьбе. Их друзья – конечно же, у них множество преданных друзей – восклицают: «О, какая прекрасная пара…»

Внезапно она нахмурилась.

– А почему Мэтью не одобряет меня? – спросила она и закашлялась. – То есть, я хотела сказать, если они действительно говорили обо мне. А я уверена, что это вовсе не так.

Люси беззаботно махнула рукой.

– Он считает, что девушка, о которой идет речь, равнодушна к Джеймсу. Но, как мы уже установили, ты довольно быстро сможешь влюбиться в него, если приложишь немного усилий. Мэтью слишком трясется над Джеймсом, но бояться нечего. Возможно, он и недолюбливает многих людей, но он очень добр к тем, кто ему нравится.

Корделия подумала о Мэтью, парабатае Джеймса. Мэтью практически неотлучно находился рядом с Джеймсом еще с тех лет, когда оба они учились в школе, в Идрисе, и время от времени она встречала его в обществе. На первый взгляд это был любезный молодой человек с золотыми волосами, но она подозревала, что если кто-то причинял боль Джеймсу, ласковый пушистый котенок превращался в свирепого льва.

Но она никогда не сможет причинить боль Джеймсу. Она любит его. Она любила его всю свою жизнь.

И завтра у нее появится возможность сказать ему об этом. Она не сомневалась в том, что его любовь придаст ей уверенности, решимости обратиться к Консулу и попросить о снисходительности к отцу. Может быть, Джеймс будет сопровождать ее.

Корделия высоко подняла голову. Да, после завтрашнего бала жизнь ее изменится навсегда.

Недавнее прошлое. Идрис, 1899 год

Каждый год, сколько Джеймс себя помнил, его семья проводила лето в Идрисе, в особняке Эрондейл-Мэнор. Это было величественное здание из золотистого известняка, выстроенное на невысоком холме; склоны холма, на котором был разбит сад, спускались к волшебному Лесу Брослин, высокая стена отделяла поместье от владений семьи Блэкторн.

Джеймс и Люси проводили целые дни за играми на опушке загадочного темного леса, купались и рыбачили в речке, протекавшей поблизости, катались верхом по зеленым полям. Иногда они пытались заглянуть через высокую стену, окружавшую дом Блэкторнов, но ограда сплошь заросла ползучими растениями с длинными, острыми шипами. Шиповник, ощетинившийся колючками, обвивал ворота; казалось, что Блэкторн-Мэнор давно покинут обитателями, и дикая природа захватила его. Они знали, что Татьяна Блэкторн живет там, но видели лишь ее экипаж, и то издалека, а двери и окна особняка были наглухо заперты.

Однажды Джеймс спросил у родителей, почему они не общаются с соседкой, ведь, помимо всего прочего, Татьяна приходилась родственницей дядьям Джеймса, Гидеону и Габриэлю Лайтвудам. Тесса дипломатично объяснила, что их семьи в плохих отношениях между собой в тех пор, как отец Татьяны был проклят, и они не сумели спасти его. В тот день погибли отец и муж Татьяны, а ее сын Джесс умер несколько лет спустя. Во всех этих несчастьях Татьяна винила Уилла и своих братьев. «Иногда случается так, что люди не в состоянии справиться со своим горем, они замыкаются в себе, проклинают весь свет, – говорила Тесса, – и им хочется найти объект ненависти, кого угодно, чтобы свалить вину на конкретного человека. Все это очень печально, потому что Уилл и твои дядья обязательно помогли бы ей тогда, если бы могли».

После этого разговора Татьяна перестала занимать Джеймса: он не желал знать женщину, которая ненавидела его отца без всяких на то оснований. А затем, в лето, когда Джеймсу исполнилось тринадцать, из Лондона пришло известие о том, что Эдмунд и Линетт Эрондейл, дедушка и бабушка Джеймса, умерли от инфлюэнцы.

Смерть родителей подкосила Уилла; если бы не это, события, возможно, развернулись бы иначе.

Но он был погружен в свое горе, и произошло то, что произошло.

Вечером того дня, когда они узнали о смерти Линетт и Эдмунда, Уилл сидел на полу в гостиной, Тесса – у него за спиной, в глубоком мягком кресле, а Люси и Джеймс растянулись на коврике у камина. Уилл, привалившись спиной к коленям Тессы, невидящим взглядом смотрел в огонь. Вдруг все услышали, как отворилась входная дверь; Уилл поднял голову, когда в комнату вошел Джем в облачении ордена Безмолвных Братьев. Он подошел к Уиллу, сел рядом и прижал к себе голову друга; и тот стиснул в пальцах складки одеяния Джема и зарыдал. Тесса склонилась над ними, и их горе, взрослое горе, объединило их и словно отдалило от детей. До той минуты Джеймсу никогда не приходило в голову, что его отец способен плакать.

Люси и Джеймс убежали на кухню. Там их и нашла Татьяна Блэкторн, когда пришла попросить Джеймса обрезать шиповник. Дети сидели за столом, а кухарка Бриджет кормила их пудингом.

Татьяна походила на серую ворону и выглядела совершенно неуместно в их чистой, светлой кухне. На ней было поношенное саржевое платье, потертое на швах и рукавах; грязная шляпа, украшенная чучелом птицы с глазами, похожими на бусины, криво сидела на макушке. Волосы у нее были седые, кожа серая, а глаза – тусклого зеленого цвета, словно несчастья и ненависть лишили красок ее тело.

– Мальчик, – произнесла она, глядя на Джеймса. – Ворота моего поместья заросли ползучими растениями, их невозможно открыть. Мне нужен кто-то, кто сможет обрезать плети. Ты сделаешь это?

Может быть, если бы ситуация сложилась иначе, если бы Джеймс не чувствовал себя одиноким, потерянным, беспомощным, не злился на себя за то, что не может помочь отцу, он отказался бы. Наверное, он поинтересовался бы у миссис Блэкторн, почему она просто не попросит обрезать шиповник того, кто делал это долгие годы, или почему ей внезапно понадобилось выполнить эту работу поздно вечером.

Но он не стал расспрашивать незваную гостью. Он поднялся из-за стола и последовал за Татьяной на улицу, навстречу сгущавшимся сумеркам. Солнце садилось, и Джеймсу казалось, что верхушки деревьев Леса Брослин охвачены пламенем, когда он спешил за Татьяной к черным воротам Блэкторн-Мэнора. Ворота были выкованы из железа и значительно пострадали от времени, но на арке, венчавшей их, еще можно было прочесть латинские слова: «LEX MALLA, LEX NULLA».

«Несправедливый закон – это не закон».

Она наклонилась, пошарила среди прошлогодних листьев и выпрямилась, держа в руке огромный нож. Когда-то нож, судя по всему, был острым, но сейчас лезвие полностью покрылось ржавчиной, и нож казался почти черным. На какой-то миг Джеймс решил, что Татьяна Блэкторн привела его сюда, чтобы убить. Он представил, как сейчас она вырежет ему сердце и оставит его здесь, на траве, в луже крови.

Но вместо этого она сунула нож ему в руку.

– Приступай, мальчик, – велела она. – Не торопись.

Ему показалось, что она улыбнулась, но потом он подумал, что ошибся – наверное, это была просто игра света. Она ушла, шурша юбкой по сухой траве, оставив Джеймса у ворот с ржавым ножом, словно безнадежного претендента на руку Спящей Красавицы. Он вздохнул и начал резать плети.

Вернее будет сказать, попытался их резать. Тупое лезвие скользило по жестким стеблям, которые были толстыми, как чугунные прутья ограды. Коварные острые шипы кололи Джеймсу пальцы.

Вскоре руки его, исцарапанные отвратительными растениями, налились свинцом, белая рубашка была забрызгана кровью. Это абсурдно и глупо, сказал он себе. Наверняка это выходило за рамки обязанностей перед соседями. Разумеется, его родители не будут его бранить, если он сейчас отшвырнет нож и уйдет домой. Разумеется…