Проблема с миром - Аберкромби Джо - Страница 18

– Говорят, у тебя был приступ?

Над ней нависла лохматая фигура. На месте одного глаза – тусклый отблеск.

– Привет, Трясучка, – отозвалась она.

Он сел рядом и принялся глядеть в сторону моря.

– Привет, тощая.

– Невежливо так говорить.

– Я же прославленный убийца, чего ты еще ожидала?

– Убивать тоже можно вежливо.

И тут она заметила, что здание неподалеку от них горит. Точнее сказать, пылает словно факел – языки пламени вырываются из окон, горящая солома вихрем вздымается над крышей.

Рикке осторожно прокашлялась. Даже от этого в голове застучали молотки.

– Слушай… видишь вон тот дом?

Из дверного проема, шатаясь, выбрел охваченный огнем человек и рухнул наземь рядом с колодцем. Никто не обращал на него внимания.

– Какой? Постоялый двор?

– Ага. Тебе не кажется, что он… ну, в общем… как будто горит?

Трясучка поднял брови – по крайней мере, ту бровь, которая у него оставалась.

– Да нет, я бы так не сказал. А по-твоему, он горит?

Рикке вздрогнула, увидев, как дымовая труба покачнулась и обрушилась на почерневшие балки, подняв сноп искр.

– Да, немножко. Но у меня есть дурная привычка – видеть то, чего нет.

– Становится хуже?

– Как бы я ни старалась видеть во всем светлую сторону, но похоже, что так. – Рикке почувствовала, как на глаза набегают слезы, и была вынуждена утереть их. Левый глаз снова был горячим. Теперь он был горячим постоянно. – Изерн говорит, что в горах есть женщина, которая может помочь. Мертвая ведьма с лицом, зашитым золотой проволокой.

– Ты собираешься искать помощи у нее?

– Помощь в странных проблемах приходит от странных людей.

– Пожалуй, – отозвался Трясучка.

– Я сейчас готова принять все, что мне предложат. А у тебя как дела?

– Да вот, сидел на собрании у твоего отца. Говорили о будущем.

– И что там, в будущем?

– У тебя Долгий Взгляд, ты и скажи.

Рикке вновь уставилась на горящее здание, которое на самом деле не горело. Соседний дом тоже понемногу занимался – пока что лишь несколько мест на соломенной крыше. Во имя мертвых, как ей хотелось броситься к ведру с водой! Но как потушить пламя, которого еще нет? Или которое уже давно прогорело?

– Огонь и разрушение, – пробормотала она.

Трясучка хмыкнул:

– Ну это можно предсказать и без всякой магии. Красная Шляпа говорит, что Протекторат должен быть частью Союза – чтобы у нас были свои места в их гребаном Открытом совете, и все такое прочее.

– Как-то трудно представить.

– А Оксель говорит, что мы должны преклонить колени перед Стуром Сумраком.

Скривив губу, Рикке попыталась сплюнуть, но она была настолько слаба, что почти все потекло спереди по одежде.

– Отдать ему все своими руками, не дожидаясь, пока он возьмет это силой?

– Или попробовать что-то выторговать, пока у нас еще есть с чем торговаться.

– А что думает Черствый?

– Он пока не может решить, что ему больше нравится, поэтому соглашается со всеми, кто высказывает свое мнение. Во всяком случае, никто не верит, что мы сможем оставаться как мы есть после того, как твоего отца не станет. И никто не верит, что он протянет еще долго.

Рикке заморгала:

– Жестоко так говорить.

Металлический глаз Трясучки блеснул, отражая пламя.

– Я же прославленный убийца, чего ты еще ожидала?

Во имя мертвых! Теперь горел уже весь Уфрис, облака окрасились оранжевым, желтым и красным, а воздух наполнился воплями, лязгом и прочими звуками войны. Испустив полувздох-полустон, идущий из самого пустого желудка, Рикке закрыла саднящие глаза и прижала их сверху ноющими ладонями, но даже так продолжала чувствовать волны жара на своем лице, ощущать едкий дым в своих ноздрях.

Между ее зубами что-то засунули; она подавилась, попыталась вырваться, охваченная внезапной паникой, но не смогла двинуться – что-то крепко держало ее, как лед держит вмерзающее в него тело утопленника.

– Она приходит в себя.

– Хвала мертвым! – услышала Рикке голос отца сквозь шипящую черноту. – Но это уже четвертый раз за эту неделю.

Она рванулась вверх, ощущая за веками режущую боль, и выплюнула штифт.

– Припадки становятся все хуже!

Она снова была в своей комнате. У нее ныли зубы, голова раскалывалась. Мутным взглядом она посмотрела вверх, на озабоченное лицо отца, пытаясь сообразить, что происходит.

– Что ты видела? – спросила у нее Изерн. Снова.

– Реку, полную трупов, и сражающихся стариков, и молодых женщин, держащихся за руки, и знамя с глазом, и старуху… – забормотала Рикке, прижимая ладонь к левому глазу, горячему словно уголь. – Ее лицо было сшито золотой проволокой…

Те же слова хлестали из нее потоком. Те же слова, что и прежде.

– Она сказала, что я должна выбрать.

Изерн тяжело опустилась на корточки – в точности как в прошлый раз, – и ее челюсть задвигалась, когда она засунула кончик языка в дыру на месте недостающего зуба.

– Что это значит?

– Ты знаешь, что это значит! – отрезала Рикке. Каждое слово было новым кинжалом, вонзающимся в голову. – Ты сама мне все объяснила!

– И что я сказала?

– Что это ведьма, которую прислали назад из страны мертвых. Что луна ее либо очень любит, либо сильно ненавидит. Что она живет в Высокогорье, в запретной пещере возле запретного озера. Ты сказала, что мы должны отправиться туда повидать ее.

С каждым ее словом Изерн выглядела все более напуганной. Никогда прежде Рикке не видела, чтобы она чего-нибудь боялась – разве что вот только что, в видении. Это заставило ее ощутить еще больший страх, чем в последний раз.

– Ну, я же не буду спорить сама с собой, верно? – буркнула Изерн.

– Нам действительно так уж необходимо искать помощи у бывшего трупа, который заново скрепили золотой проволокой? – спросил отец Рикке. Снова.

Изерн пожала плечами:

– Помощь в странных проблемах…

– …приходит от странных людей, – закончила за нее Рикке.

Народный любимец

– Змеи! – завопила какая-то женщина, и Вик отшатнулась, только спустя мгновение поняв, что это не предостережение, а выкрик торговки. – Лучшее змеиное мясо в городе!

Женщина замахала чем-то наподобие красной веревки перед полным ужаса лицом Огарка. Вик раздраженно протиснулась мимо, распихивая людей. Вежливостью в Вестпорте было ничего не добиться. На ней и в других местах далеко не уедешь.

– В жизни не был в таком людном месте, – пропыхтел Огарок, уворачиваясь от жилистой сулджукийки, которая жонглировала выдолбленными тыквами.

В Вестпорте и всегда было жарковато, но сейчас, когда вокруг повсюду пылали печи, жаровни, очаги дюжины различных народностей, жара была удушающей. Над ними навис смуглый бородач с длинными клинками в руках, и Вик схватилась было за карман – но то были всего лишь шампуры, унизанные обгорелыми комками мяса.

– Такой сочный барашек ты никогда не пробовал! – проревел он в лицо Огарку.

– Спасибо, я…

– Никогда не говори, если можешь промолчать! – буркнула Вик, утаскивая его прочь. – Для этих людей твое «нет» – удачное начало разговора. Ага, вот и он!

Сквозь колышущееся облако пара над огромной сковородой с рисом она заметила Солумео Шудру с тремя охранниками, державшимися к нему вплотную. Двое были стирийцы – массивные, но, на взгляд Вик, не особенно опытные. Третий, южанин, быстроглазый, с заткнутым за пояс исцарапанным мечом, явно представлял наибольшую опасность. Наверняка он и двигается так же быстро. Однако никто не может быть наготове все время, особенно в такой толпе. Ей требовалось всего несколько секунд, чтобы подобраться поближе. Быстрое движение клинка… И потом снова раствориться в хаосе, прежде чем кто-либо успеет осознать, что человек, который мог бы вывести Вестпорт из состава Союза, уже мертв.

– Ты уверена? – прошипел Огарок ей в ухо, ухватив за локоть, сквозь лязг сковородок, грохот ложек и ножей, выкрики торговцев. – Лорсен сказал нам его не трогать!