Рождение мечника (СИ) - Кузнецов Павел Андреевич - Страница 38

На следующий день я всё утро просидел в кресле, тупо уставившись в панорамное окно. Даже похмелье не помогало выгнать из головы серую хмарь очередного приступа кромешной тоски. Мысли упорно не желали фокусироваться на чём-то одном, стержень воли никак не мог объединить их вокруг себя.

К обеду немного отпустило, и первое, что я сделал — отправился в лес заниматься с фламбером. Белый клинок волшебным образом помог скинуть остатки душевных треволнений, а вскоре голову начали посещать вполне вменяемые мысли. В самом деле, если я смог взять в руки этот дивный клинок, почему бы не найтись ещё одному подобному уникуму? Ну и что, что первый же попытавшийся это сделать солдат из моей команды выжил лишь благодаря моему вмешательству? Зловредный клинок пустил в него токи энергии, и бедняга едва не спёкся, словно помещённый в микроволновку. Мой зам попытался повторить подвиг, даже продержался несколько секунд, после чего с матерными ругательствами отбросил инопланетную железку. Выходило, человек вполне мог пользоваться клинком, но не любой человек, а лишь специально подготовленный. Помнится, республиканки говорили что-то про генетику, про способность человека пропускать через себя энергию. Значит, решение должно быть где-то в области боевых искусств. Невольно вспомнился «Поединок» Куприна, где офицер-чеченец своей шашкой разрубал пополам барана. У других героев ничего подобного не получалось, а он концентрировался, и разрубал. Возможно, традиция концентрировать накопленную извне энергию при ударе сохранилась ещё где-нибудь, нужно только поискать её носителей.

Волгоградская степь жёлтой пеленой уходила в солнечные дали, создавая ощущение сковороды, на которой медленно поджариваются грешники. Мы шли уже добрых полчаса, и увлечённые рассказы спутника о казачьих традициях и уникальных навыках, передающихся по наследству, мне порядком набили оскомину. Наконец, поход закончился в рощице низкорослых деревьев с мелкими несерьёзными листьями — такие в нашей полосе зовутся не иначе, чем кустарником. А здесь — деревья!

Парень рядом со мной тут же нырнул под ближайшее дерево и принялся раскладывать под ним свой богатый арсенал. Здесь были сабли, шашки, даже длинные ножи какие-то присутствовали. Лишь закончив демонстрацию своего арсенала, он приступил собственно к тому, ради чего мы тащились в такую даль — к демонстрации уникальных навыков сабельного боя. Деловито покрутив в руках шашки, парень принялся крутить их перед собой, задорно приплясывая в такт залихватским движениям. Только его чуп — всё, что осталось от некогда роскошной гривы волос — смешно подскакивал, так и норовя залезть в глаза.

Парня хватило минут на двадцать ужимок и кривляний. Я всё это время стоял, и с серьёзной миной наблюдал за шаманскими плясками. Но вот «наследственный боец» выдохся и воззрился на меня, словно напрашиваясь на похвалу.

— Весьма аутентично, — похвалил я нейтрально, протягивая ему белоснежное, обманчиво игрушечное тело инопланетного клинка. Между моими пальцами и рукоятью незаметно пробегали сиреневые всполохи. — А этим сможешь? Только учти, нужно постоянно гонять энергию из тела в клинок, и обратно, иначе не сможешь сродниться.

Парень кивнул, пренебрежительно хмыкнув, и ухватился за рукоять. По его телу тут же заструились сине-белые всполохи, оно окуталось сиреневой дымкой, отвечая на игру энергий чудовищным мышечным спазмом. Потом парня скрутило и кинуло на землю в позе эмбриона. Я подошёл, потыкал всё ещё искрящее тело. Тело было мертво. Опять выгорели все нервные волокна, не выдержав движения первородных энергий от рукояти к спинному мозгу, и обратно. Хотя нет, обратно они уже не двигались — не по выгоревшим же нервным волокнам им двигаться!

Вытащив из кармана блокнот, я зачеркнул последнюю фамилию в длиннющем списке на добрый десяток страниц. Все предыдущие также были зачёркнуты. Нет, не так я представлял себе процесс поиска потенциального мечника! С каким энтузиазмом вцепился в Интернет, выжимая из него буквально всю наличную информацию по мастерам древнерусских, европейских, восточных и …ных ещё единоборств! Выборка всех, кто был знаком с холодным оружием, поначалу внушала оптимизм. Она кричала: нет, не перевелась ещё на Руси силушка богатырская! Как оказалось, вечной оставалась только человеческая глупость, всё остальное давно кануло в лету, если вообще выходило из неё когда-либо. Все эти ребята и девчонки на полном серьёзе считали, что умеют работать с какой-то энергией. «Ци», «Инь», «Херинь» — да какая разница! Нет у человека никакой энергии, кроме энергии мышечных сокращений. Кто-то доводит эти сокращения постоянными тренировками до совершенства, приобретая возможность резким сокращением добиваться почти мистического результата. Даже легендарные кирпичи об голову десантников имеют вполне материальное объяснение. Напрочь отбитые в процессе тренировок головы и сильные бычьи шеи — вот залог разбитого об голову кирпича. Даже свои краповые береты они получают, выполнив норматив на выносливость, основная часть которого — выдержать под градом ударов отведённое время. Не уработать своего инструктора, а просто продержаться под его ударами. Их ударами, если быть точным. Ладно, проехали, все эти энергии — сказки. Сказки… Почему-то на ум пришла известная сказка про мальчишку, вытаскивающего из камня легендарный меч. Чем-то мой тест был похож на эту сказочку. А что ещё нам говорят сказки, помимо силушки богатырской и легендарных мечей? Кто ещё по сказкам умел работать с этими мифическими энергиями? Китайцы! Пришла пора составлять новый список на вылет — не всё ж мне русских добрых молодцев на тот свет отправлять, пусть и китайские им компанию составят. Вместе, небось, думать над своей глупостью, набираясь мудрости, сподручней будет.

Я сходил с самолёта в аэропорту Пекина, а в голове была полная каша. Поспешные сборы, деловая виза, бронирование билета в последний момент — не добавляли ясности мышлению. А ещё пришлось спешно заливать прозрачным пластиком один из добытых в схроне коротких одноручных фламберов, чтобы хоть в таком виде пронести в самолёт — благо его не воспринимали за нечто серьёзное сканирующие системы Земли. В самолёте ясности не добавилось. По здравом размышлении, в Пекине мне делать было нечего, нужно было отправляться в какие-нибудь удалённые храмы или к мастерам ушу, которых в столице, вполне закономерно, днём с огнём не сыщешь. Утешало только одно: у моей команды был свой человек в столице, которого было не жалко светить, и через него я надеялся решить вопрос с дальнейшим маршрутом.

Первыми персонажами в древнейшей столице древнейшего государства современности оказались… таксисты. Они буквально липли, словно муха на мёд, набрасывались, что-то кричали. К величайшему изумлению, я отчётливо различал их слова, хотя они и говорили на общем китайском. Выставив вперёд руку в категоричном жесте отрицания, я прошёл вперёд, одновременно отыскивая взглядом в обширном зале своего человека. Он нашёлся сравнительно быстро. По плакату с ломаной надписью: «г-н Поззан». Странно, но лицом русский китайского происхождения был почему-то китайцем. Невольно вспомнился анекдот про АвтоВАЗ, на месте которого иностранцы построили свой завод, но с конвейера упорно сходили бракованные «Лады». Точно, место проклятое, а не руки из ж… растут.

— Господина Поззань? — вопросил китаец на ломанном русском.

— Господин Вон? — утвердительный кивок и подчёркнуто радостное выражение лица возвестили, что мы нашли друг друга.

Первые странности начались с первых же корявых слов по-русски. Оказалось, наш агент, до того успешно писавший отчёты на русском, на деле не мог связать на нём даже пары слов. Послушав-послушав его безуспешные попытки, с заглядыванием в бумажку, с дежурной извиняющейся улыбкой, я ответил только одной фразой на чистейшем китайском: «Переводчик». Светить своё знание языка отчего-то не хотелось, да и нужно было ещё разобраться в странном «подарке». Его источник был мне более-менее понятен, здесь явно не обошлось без Дианы, но вот когда и как, было решительно непонятно, равно как не до конца понятна была степень владения китайским. В своё время я пару раз бывал в Китае с Хозяйкой, один раз в том же Пекине, второй — в Гуаньджоу, но тогда никаких знаний языка не проявлял.