Рождение мечника (СИ) - Кузнецов Павел Андреевич - Страница 11

— Ну, у нас ещё всё впереди, — с сомнением изрекла дама. Весь её облик показывал, что уж что-что, но описанная ситуация просто физиологически невозможна. Совсем из другого теста она сделана. Готовить, может быть, она и станет, но только если окажется где-нибудь на необитаемом острове, лишённом ресторанов, официантов, систем подачи готовой пищи прямо к столу и т. д. и т. п.

— Девочка, не находишь, что нам пора объясниться? — я почувствовал переход хозяйки дома на деловой тон.

— Нахожу. Думаю, Леон, тебе нет надобности продолжать свою преподавательскую работу.

Слова любовницы не стали для меня неожиданностью, я с самого начала ожидал какого-то подвоха. Ну не может всё быть настолько идеально! Сногсшибательная женщина, ненасытная любовница, умничка, пусть и несчастная, а оттого немного не в себе. Вот только… одно дело ожидать возможного удара, и совсем другое — его получить.

— Этой работой я живу последние лет десять. То есть она кормит меня и одновременно даёт смысл существования. Ради чего мне её бросать?

— Ради меня, — коротко обрубила дама.

— Не совсем понимаю, что ты имеешь в виду. Объяснись.

— Всё просто. Мне нужен постоянный любовник, с которым я могу появляться на людях — это во-первых. Во-вторых, по некоторым причинам я не хочу афишировать свои бойцовские качества, а некоторые несуразности в случае боевого контакта легко можно списать на опытного телохранителя, по совместительству — любовника.

— Для меня это как-то слишком… радикально. Может, тебе лучше нанять профессионала?

— Профессионала в чём? В любви или в бою? Мне делать больше нечего, только рыскать по охранным агентствам в поисках такого уникума?!

— Диана, но как-то же ты меня нашла!

— Нашла. Мне дали интересную наводку на неплохого бойца, не принадлежащего ни к одной фракции. Мои люди подняли социальные сети и обнаружили на его месте ненасытного любовника. Меня это заинтриговало, появилась возможность убить сразу двух зайцев.

— Я не собираюсь привередничать, девочка. Просто как-то всё у тебя ладно и предсказуемо получается. Как насчёт того, чтобы спросить этого самого воина-любовника?

— А я сейчас чем, по-твоему, занимаюсь? Ты ведь опять поцапался со своей последней любовницей? Напомнить, почему?

— Нет. Эта часть твоего предложения мне понятна и приятна. Ты очень эффектная женщина, да ещё и с такой пластикой… Для человека знающего, это просто песня какая-то, совершенно невозможно оторвать взгляд. Обладать тобой дорогого стоит.

— Тогда чего ты ломаешься, как мальчишка?

— Речь идёт о полной утрате самостоятельности, а не о некоем равноправном союзе. О полном разрыве с прошлой жизнью, который не оставит иных запасных путей отступления.

— Мне не нужно, чтобы ты куда-то отступал. Будешь со мной наступать и осваивать новые рубежи. Как ты сказал? Смысл жизни и хлеб насущный? Каждое утро тренировки со мной и с любыми бойцами, с которыми ты захочешь. Я куплю для тебя любого. Что до хлеба, то твоё месячное жалованье в качестве моего руководителя службы внутренней безопасности будет измеряться в сумме с четырьмя нулями. Плюс премии. И всё это в валюте. Захочешь потом вернуться к старой жизни — вперёд. Купишь остров, оснуёшь там новый буддизм, хренизм, или чёрт знает что ещё, и будешь основателем новой культуры рукопашного боя. Денег у тебя на всё это хватит. Но всё это мелочи. Главное, я одинокая женщина, которой нужен мужчина. Настоящий мужчина, который защитит и приласкает. Тебе этого мало?

Я откинулся на спинку креслица, и оно совершенно неожиданно приняло меня в свои обширные объятия. Сознание мельком отметило, что когда мы рассаживались, вокруг стола стояли обычные стулья, функция спинки на них была выражена слабо. Но это уже не имело значения, появились куда как более серьёзные темы для размышлений. Я отчётливо понимал, что подобные предложения возникают только раз в жизни. Об этом настойчиво кричал весь нажитый за годы опыт. Можно было, конечно, взвесить все «за» и «против», расставить акценты, более точно узнать цену вопроса и срок, на который я буду нужен. Можно было…

В восточной культуре боевых искусств есть такое понятие — «дао», путь. Если кто-то думает, что путь воина — это совершенствование в убийстве себе подобных, он глубоко заблуждается. Развеивание этого заблуждения у молодого и горячего ученика — первостепенная задача любого уважающего себя учителя. Восточные единоборства — не доморощенное самбо и не английский бокс. Они глубже, душевней, дают общий жизненный путь. «Дао».

Настоящий мастер на востоке должен быть мастером не только в умении отнимать жизнь, но и в умении что-то привносить в неё общественно полезное. Например, среди выдающихся бойцов запросто можно встретить мастеров чайной церемонии, икебаны, художников, поэтов. Отсюда же поразительная работоспособность японцев. Она объясняется не только и не столько физиологией, сколько идеей делать своё дело правильно, качественно. Идти по собственному пути, не отклоняясь на халтуру и праздный трёп.

Даже разница между самураем и ниндзя, как мне кажется, пролегала именно в этом понимании «дао». Одно дело — путь наёмного убийцы-диверсанта, каковыми были кланы ниндзя до их разгрома правительством Ода Нобунага, и совсем другое — путь самурая, включающий в себя нечто созидающее и общественно ценное помимо тайного или явного умерщвления врагов. Не исключено, тут была замешана и политика, да и какие-то ещё факторы действовали, но понимание пути вносило свой неоспоримый вклад в само отношение к жизни. Поэтому если кто-то назовёт японского бойца ниндзей — тот может сильно обидеться, в некоторых случаях — смертельно.

У меня тоже был свой «дао». Женщины. Служение женщине. Кудряшка Марина стала первой, кому я посвятил своё служение — самоотверженно, не жалея себя. Так просто случилось, случилось ещё до того, как я постиг восточную мудрость. Наверное, это судьба, предопределённость. Мудрый китаец сказал бы на это, что человек встанет на свой «дао», даже если не знает китайской культуры. «Дао» позовёт даже некультурного европейца. Вот и меня позвал мой «дао», в лице сребровласой курносой девчонки, попавшей в беду. И я, как правильный воин, встал на этот путь раньше, чем многие вообще начинают что-либо понимать в этой жизни.

Можно смеяться над восточным подходом к вопросу. Но что восточному человеку до этого смеха?.. Он обтечёт его и канет всуе, а азиат останется стоять, бесстрастно взирая на смеющегося. Да, такой «дао» очень и очень странный. Вроде бы делать развлечение своим «дао» неправильно. Но кто говорит о развлечении? Попробуй не просто взять тело женщины, но забрать её душу! Это сложно. Сложно забрать, а уж удержать… Чтобы душа в любой момент не вылетела из рук, как свободолюбивая пичуга… Да и западноевропейские рыцари не чурались пути служения даме, напротив, принцип этот прочно вошёл в рыцарский кодекс. Именно такое объяснение нашему единению с Мариной родилось у меня однажды — в очередном горячечном бреду тревожного сна. А возникнув, заполнило собой пустоту в душе.

И вот теперь на меня с немым вопросом смотрела женщина, от которой у меня… стояли даже волосы на спине, не то что всё остальное. Женщина, которая сейчас нуждалась во мне, сильно нуждалась — за это говорил масштаб предпринятых ею мер, чтобы на меня выйти. Поэтому всё остальное просто не имело значения. Диана прочла ответ по моему резко изменившемуся взгляду, тут же метнулась навстречу, но и я уже летел к ней, чтобы обнять и прошептать на ушко своё согласие. Мы встретились где-то на середине пути, крепко обнялись, и следующие несколько минут под огнём поцелуев жадно ощупывали тела друг друга, словно проверяя, всё ли на месте.

— Спасибо, мальчик. Обещаю, ты ни о чём не пожалеешь.

— Не нужен мне твой оклад с четырьмя нулями. Мне достаточно будет тебя и твоего спокойствия. Создавай и расширяй свою империю, я постараюсь обеспечить твои тылы.

Когда чувства немного улеглись, мы опустились на неожиданно возникший на месте стульев и стола диванчик. Весь свет в комнате резко притух, в воздухе повисла приятная шелковистая полутьма. На фоне стены возникло изображение. Оно словно бы висело в воздухе, занимая весь свободный объём немаленькой комнаты. Огромный комплекс срощенных между собой построек в обрамлении лесной зелени. Зелёные волны хвои накатывают на титаническую громаду, чтобы разбиться об неё и отпрянуть назад, оставляя за собой лишь жалкие ошмётки подлеска.