Моя чужая (СИ) - Гринвэлл Ольга - Страница 4

— Квас?

— Да, это напиток такой же освежающий в жаркую погоду, как и кумыс. Ох, Никитка, тебе ещё осваиваться здесь и осваиваться.

Маруся с сожалением смотрела на сына — хороший парень, но поначалу ему будет нелегко, особенно в школе. Одна надежда — Никита взрослее своего возраста, сообразительней и умеет находить выход из любых ситуаций. Недаром его отец слыл одним из лучших спецагентов.

Глава 4

Первая любовь меняет всю твою жизнь. Ее не забудешь, как ни старайся. Та девушка стала твоей первой любовью и, что ни делай, останется с тобой навсегда.

Николас Спаркс (Дневник Памяти)

Никита

Я сам зашёл за Олей. Она ждала меня, стоя в такой же тесной прихожей как и у нас.

— Никит, можешь помочь мне с косой? Никак не могу вплести ленту.

Я уже хотел было возразить, что не имею понятия как это делается и, да ну на фиг эту ленту, но девчонка на меня смотрела такими глазами, будто была уверенна, что я прекрасно с этим справлюсь. Подавив вздох, я принялся за дело. Хорошо, что это не требовало особого ума и через пять минут мы были готовы к выходу.

— Куда идём? Или едем? — я потряс мелочью в кармане брюк. — Можно прокатиться на трамвае.

— Если бы у тебя было денег больше, чем только на трамвай, мы могли бы пойти в Измайловский парк на карусели.

— Айда, — я мотнул головой. — Думаю, что на парочку аттракционов нам хватит.

Мы выбежали из подъезда. Дик уже поджидал нас. Оля на мгновение остановилась, развела руками.

— Ох, я совсем забыла про колбасу для него. Он же ждёт.

— Ладно, на обратном пути, — я схватил ее за руку. Времени у нас было не так уж и много.

В трамвае мы заняли самые последние места и сидели, болтая под тренькающие звуки колёс и посвистывания рельсов. Вагон был полупустой и мы, не стесняясь, громко смеялись. Мне казалось, что Оле со мной интересно — она с удовольствием слушала о моей жизни в Афганистане и даже выразила желание научиться языку фарси.

— Никит, а кем ты хочешь стать когда закончишь школу? — спросила, когда мы уже шли по дорожке парка. Лицо ее сделалось серьёзным, словно это был вопрос жизни и смерти.

— Дипломатом. — Она с пониманием кивнула. — А ты? — хотя я уже знал — ей нравится медицина.

— А я хочу быть ветеринаром.

Я остановился.

— Погоди… Всего лишь ветврачом? А почему не людским?

— Ну… я люблю животных, мне их жалко, особенно когда они болеют. Кто-то же должен ухаживать за ними.

— Да, ты, наверное, права. Тоже люблю животных, но мама против.

— Аллергия?

Я только покачал головой. Нет, у мамы нет никакой аллергии. Просто с ее работой никогда не знаешь, где окажешься через месяц. Не будешь же таскать за собой в разные страны питомцев? Внезапно я подумал, что и сам запросто могу уехать и больше никогда не увидеть Олю.

— Ты что так на меня смотришь? — словно сквозь вату донеслось до меня.

Я поёжился.

— Задумался на секунду.

Не говорить же этой девчонке, что вдруг понял, что влюбился в неё. А она уже смеялась, глядя как какие-то мальчишки выделывают па на роликовых коньках.

В парке мы провели несколько часов и, хотя денег у меня едва хватило на одну карусель, нам все равно было весело.

Серая туча, внезапно выдвинувшись из-за леса, нависла над нами и разверзлась проливным дождём. Я скинул с себя ветровку, набросил Оле на плечи, и мы бросились к ближайшему летнему кафе, под крышей которого уже собрались пережидавшие дождь посетители парка. Ольга была на пол головы ниже меня, мы стояли тесно прижавшись друг другу, стиснутые толпой. Её подбородок упирался мне в ключицу и от этого мне было ужасно жарко. Я старательно разглядывал толпу, уговаривая себя, что все, что чувствую сейчас — какая-то чушь и несуразица. Ольга всего лишь семиклассница, вертлявая хохотушка с косой и атласной лентой в ней, которую мне самому пришлось вплетать в ее волосы.

… которые пахли невинной свежестью и одуванчиками.

…от которых немыслимо щекотало в носу.

…тонкие, как шёлк, и мягкие как пух жеребёнка ламы.

— У тебя синие губы. И трясутся. — Только сейчас заметил, что Оля подняла лицо и разглядывала меня. — А ещё… — она замолчала.

— Что ещё?

— Да так, ничего…

Я ещё крепче завернул плечи девчонки в свою хоть и промокшую, но все же хоть как-то защищавшую от дождя ветровку.

Дождь прекратился также внезапно, как и начался, и люди стали расходиться небольшими стайками в разные стороны. Нам надо было торопиться домой — успеть до прихода с работы Ольгиной мамы.

Трамвай был наполнен вымокшими под дождём людьми, и от исходившего от них пара и влаги стекла вагона запотели. Тихонько посмеиваясь, мы с Ольгой чертили на них смешные рожицы и закорючки, совершенно позабыв, что тоже насквозь мокрые.

***

Оля

Дик стоял около подъезда и нетерпеливо вилял хвостом. По всей видимости, ему негде было спрятаться от дождя. С его серой шерсти струйками стекала вода, и выглядел он жалким и худым. К тому же я вспомнила, что утром так и не вынесла ему поесть. Мама собиралась на работу, сидела перед зеркалом и следила за мной. Повертевшись у холодильника, я так и не решилась стащить что-нибудь съестное для пса. Ей не нравилось, что я проводила много времени с бездомной собакой и тем более прикармливала ее.

— Голодный? — Никита присел перед Диком, потрепал его по загривку.

Удивительно, но этот парень словно читал мои мысли. Сегодня, пока гуляли, он постоянно опережал меня и говорил то, что я только-только собиралась сказать. Наверное, поэтому мне было так с ним легко и просто. Всего за несколько дней Никита словно стал моим братом-двойником, и мне пришлось признать, что с ним интереснее проводить время, чем с закадычной подружкой Риткой. За последнюю неделю мы едва с ней виделись, и, кажется, она начала на меня обижаться.

— Давай зайдём ко мне? Мама вчера сварила целую кастрюлю борща, отольём Дику немного. — Никита выпрямился, прищурил свои зеленые глаза. — А ещё лучше отведём его ко мне домой и накормим.

— А Маруся не будет против?

— Мама? Ты что? Конечно, нет.

До нашего этажа мы добрались пешком, громко хохоча и перепрыгивая через две ступеньки.

— Интересно, сколько ему лет? — наблюдая, как Дик, высунув язык, следует за нами, спросила я.

— Как будущий ветеринар тебе желательно пролистать все справочники, — Никита взял Дика за морду и разжал его зубы. — Вот смотри — зубы уже не такие и белые. Передние резцы на верхней челюсти уже сточились. Думаю ему года три — четыре.

— Откуда ты все знаешь?

Парень пожал плечами и нажал кнопку звонка.

— Читал.

За дверью послышались торопливые шаги, затем замок заскрежетал, и вскоре мы увидели улыбавшуюся Марусю.

— А это что за водяные? — она, по-прежнему улыбаясь, распахнула дверь. — Ну входите же. Боже, да вы вымокли до нитки! Оленька, тебе ещё не хватало простудиться! Сейчас чай с малиной заварю.

Маруся заторопилась на кухню, загремела посудой.

— Ма, Дика покорми, — крикнул Никита, а сам открыл дверь в свою комнату.

— Не обращай внимания, я не успел прибраться, — парень смущённо развёл руки.

Я огляделась. Ничего себе — не успел прибраться! Да его комната по сравнению с моей была идеально чистой. Все вещи лежали по местам, вокруг ни пылинки. Наверное, ему никогда не приходилось выслушивать отповедь Маруси за разбросанные вещи и бумаги.

— А почему твоя мама не волнуется, что ты тоже можешь простудиться? — выпалила я вертевшийся на языке вопрос.

— Хм, — он пожал плечами. — Ну, наверное, потому что я мужчина и сам могу позаботиться о себе. Обычно болеют слабаки. Ну а девчонки относятся к слабому полу, — он хитро улыбнулся.

— Выходит, я слабачка?

Он рассмеялся и щёлкнул меня по носу:

— Нет, ты просто девчонка.

Маруся заглянула в комнату. В руках она держала пушистый шерстяной плед.