Двойная переадресация (СИ) - Шилов Игорь Александрович - Страница 61

Народ раскачался лишь ближе к обеду, когда Михаил уже полностью овладел тонкостями проката кинофильмов через видеомагнитофон и я предложил ему одному отработать два последних сеанса. Мне сегодня ещё с переводчиком немешало бы повстречаться. Две новые кассеты, ждут его со вчерашнего дня. Умело состыковав трёх человек и два, имеющихся в нашем распоряжении, видеомагнитофона, законно посчитал свою миссию полностью выполненной и смело зашагал домой. Ночёвки в холодном гараже, беготня по чужому городу, незаконное проникновение в порт и прочие мелкие неприятности, подорвали мою нервную систему окончательно. Хочу просто выспаться, без всяких там изысков, на простенькой, металлической кровати, выпив на ночь обычный, чёрный чай, пускай и без сахара.

— Привет! — встретил меня Герман громким восклицанием, во дворе своего, давно опустевшего дома.

— Здорово — вяло пожимая его крепкую ладонь, нехотя ответил я.

Мне сейчас не до дружеских рукопожатий и тем более не до задушевных бесед. Устал как собака, а завтра снова рано вставать, регистрацию новых фильмов пока никто не отменял.

— Давай. Мойся, брейся и переодевайся. Через час в ресторан идём — игнорируя моё состояние, безапелляционно заявил сияющий хозяин.

— Ага, бегу и спотыкаюсь. Я почти сутками на работе, а ты ресторан. Какой на фиг ресторан. Мне вот только его и не хватало — зло ответил я и в прежнем темпе зашагал к себе.

— У человека может сегодня день рождения, а кроме матери о нём, так никто и не вспомнил — с обидой в голосе, бросил мне в спину торгаш.

— День рождения? У тебя сегодня день рождения? — снова повернувшись к нему лицом, спросил я и на всякий случай уточнил: — Подожди. А число сейчас, у нас какое?

— Двадцать шестое сентября. Мне сегодня, между прочим, уже двадцать один.

Вот это я заработался. Собственный праздник чуть было не пропустил. А главное, вроде бы, совсем недавно в паспорт заглядывал и зарубку делал в голове, и тут на тебе, такой прокол. Прав на этот день у меня, конечно, немного, но про другой я вообще не знаю ничего.

— Двадцать шестое. Уже двадцать шестое — словно мантру, два раза повторил я сегодняшнее число и решил тут же поделился с товарищем, собственной радостью. — Так у меня сегодня тоже день рождения и мне, как и тебе, тоже, ровно двадцать один год.

— Серьёзно? — не поверил сказанному друг.

— Серьёзнее не бывает. И я, между прочим, даже про свой день рождения забыл.

— Да ты гонишь! Таких совпадений не бывает! — резко поменяв настроение, сказал мне Герман.

— Сам ты гонишь. Если не веришь, пошли в дом, паспорт покажу. Там чёрным по белому написано, когда я родился.

— Да почему не верю? Верю. Просто первый раз в жизни встречаю человека, который родился в тот же день, что и я.

Мне эта дата так, как очередное воскресенье, а парню видно за счастье и, как на зло, подарка у меня нет для него. Лихорадочно вспоминаю, чего в моей холобудке может быть такого, что не стыдно было бы подарить. Но ничего достойного из памяти не выковыривается, как я её не тереблю. Чешу репу и расстроенным взглядом натыкаюсь на собственные часы. Они, может быть и не совсем новые, но золотые, и смотреться у Германа будут не хуже, чем у меня. Одним резким движением расстёгиваю ремешок, беру ладонь приятеля свободной рукой и со всего размаха сую в неё свой, золотой подарок.

— Держи. Это тебе от меня, на долгую память. И не обижайся на остальных, что не поздравили. Может ещё вспомнят.

Парень удивлённо смотрит на мой «Полёт», потом бросает беглый взгляд на свою руку, где у него болтаются почти такие же часы.

— Так у меня, вроде, уже есть одни — разочарованно поглядывая то на меня, то на подарок, словно обиженный ребёнок, говорит повзрослевший на целый год, великовозрастный гражданин страны Советов.

Ну, что за человек. Не мог просто, положить часы в карман и сказать спасибо? Обязательно надо было высказаться? Мне и так не по себе от того, что забыл про дату друга. А тут ещё он ведёт себя так, как будто я ему не часы золотые отдал, а мишку плюшевого, из детского мира, в руки сунул.

— Знаешь что, Герман — решил и я показать характер. — Я тут недавно, на досуге, книжку одну умную читал. Так вот, в ней прямо, открытым текстом говорится, что дарёному коню в зубы лучше не заглядывать. Не красиво это. Так что получил подарок, сказал спасибо, положил его в карман, а там можешь делать с ним всё, что тебе захочется. Вон хоть выкинуть его в мусорное ведро, если не понравился.

— Да я чё? Я ни чё. Чего ты сразу обижаться? Спасибо — жалобно залепетал смущённый именинник. — Свои дома оставлю, а твои носить буду. Они тоже красивые.

— Красивые? — продолжил я разговаривать, в том же самом ключе. — Ты повнимательнее к ним присмотрись. Красивые. Они не только красивые, но ещё и очень дорогие. Посмотри, чего у них с обратной стороны нарисовано.

Герман повернул часы циферблатом вниз. Поднёс их к глазам, присмотрелся и замер, словно мной же и заворожённый.

— Чего? Точно — зо-ло-тые? — спросил он меня, рассмотрев наконец то надпись на корпусе моего, не очень оригинального подарка.

— Нет, каменные — широко улыбаясь, сострил я. — Ты что ж думал? Что я своему лучшему другу, кусок обычного железа подарю?

— Ну ты даёшь — почти простонал от удовольствия виновник намечающегося торжества и ткнув в меня пальцем, жёстко приказал: — Стой здесь. Я сейчас.

Он пулей заскочил в дом и уже минуты через две вернулся обратно, с изящной вещью в руках, так и сверкающей тёмным серебром, под тусклым светом обычной, вольфрамовой лампы.

— Охотничий. Из самого Берлина — сунув её в мои, немного подрагивающие руки, хвастался очередной даритель. — Дед сказал, что взял его чуть ли не в поместье самого Геренга. Может и врал, конечно, он у нас ещё тот шутник был. Но всё равно, вещь очень ценная и должно быть тоже, очень дорогая.

— Не жалко? — спросил я, поражённый неописуемой красотой, вручённого мне подарка.

Нож и в самом деле выглядел, жутко красиво. Потемневшие ножны, с обеих сторон в гравюрах на охотничьи темы, металлическая рукоятка с хитрой резьбой и овальным наболдашником, широкое лезвие, с надписью на иностранном языке. Всё это вместе и по отдельности, выглядело так эпично, что ничего другого я и проговорить больше не смог, хотя понимал, простым спасибо здесь не обойдёшься.

— А тебе, часы такие отдавать, не жалко было? Думаешь я не знаю, какая у них цена? — попытался успокоить меня Герман.

— Сравнил — попробовал я посопротивляться. — Часы я в обычном магазине покупал, а это из самого Берлина, да ещё из самой, настоящей войны.

Нож, Герман категорически не хотел забирать. Если честно, то я его и не очень сильно пытался ему возвращать. Вещь мне сразу понравилась, с первого взгляда и расстоваться с ней, даже под очень благовидным предлогом, мне тоже не хотелось, ну ни в какую. Поэтому, когда все формальности были соблюдены, я быстренько забежал к себе, там не поленился отковырять потолок и припрятать в нём холодное, но очень приятное на ощупь, оружие, и только после этого занялся своим, внешним видом. Настроение, от общения с другом, поменялось радикально и сопротивляться походу в ресторан, больше не было ни смысла, ни видимых причин. Сменил рубашку, побрился, одел парадные штаны. Герман облил меня, каким то импортным одеколоном и оглядев со всех сторон, не нашёл во мне, видимых глазу, внешних шероховатостей.

— Красовец — констатировал он, общеизвестный факт моего физического состояния и тут же поторопил: — Шевелись давай, времени почти не осталось. Гости через пол часа начнут подходить, а я ещё даже не видел, куда их буду рассаживать.

— Слушай. Неудобно, как то получается. День рождения у обоих, а ужин в ресторане ты заказал — садясь на переднее сидение хозяйского автомобиля, высказал я свои претензии к финансовой стороне предстоящего праздника и сразу же предложил свой вариант развития дальнейших событий: — Давай его поделим пополам.