Семя зла - Бейли Баррингтон Дж. - Страница 32

Спустя пять минут он уже вел спасательный отряд в направлении иллюминатора. Точнее, это сперва, в невежестве своем, Мерсер решил, что ведет спасательный отряд.

О, как он ошибался.

Действия членов экипажа опровергли одну из теорий Брайана. Наукократам не разрешалось выглядывать в космос. Офицеры, которые стащили тело с подоконника и водворили заслонку на место, были облачены в металлические шлемы с телеглазами, подключенными к экрану внутри. Тело Брайана не подавало признаков жизни.

Мерсер в ужасе наблюдал за происходящим из-за поворота коридора. Когда труп Брайана понесли прочь, он растерянно побрел за носилками.

Капитан Броуд печально медитировал, сидя за своим столом, опустив голову и сложив руки на столешнице. Он размышлял о поступке пассажира Брайана Денвера. Он раздумывал, зачем тот так поступил.

Как любой капитан звездолета, он то и дело боролся с мыслями о том, что там, вовне. Ни один наукократ лучше капитана не представлял себе, сколь мало человек со всей своей наукой может сделать, оказавшись один на один против неприкрытой Вселенной.

И сильнее прежнего чувствовал он свое отчуждение, абстрагирование от обычных людей, спровоцированные наукократическим коммунизмом; об этом разделении с ними он порою жалел, но изменить уже было ничего нельзя.

Он потряс головой. Интересно, что именно испытал пассажир, умирая?

Лик Господа, исполинский и вселяющий трепет…

Кто-то постучал в дверь кабинета. Он нажал кнопку. Дверь отъехала в сторону.

На пороге стоял Мерсер Стоун.

— Входите, мистер Стоун, — сказал капитан без предисловий. — Пожалуйста, садитесь.

Мерсер вошел, опустился в указанное кресло и стал настороженно изучать суровое скуластое лицо капитана, пока тот собирался с мыслями, перекладывая какие-то бумаги в ящике стола.

Броуд поднял голову.

— Чем могу помочь, мистер Стоун?

— Капитан, мне казалось, это очевидно: я хочу узнать, отчего погиб мой друг.

— Он погиб оттого, что нарушил корабельный устав, — мрачно отвечал Броуд.

— Это я понимаю, — непреклонно отрезал Мерсер, хотя напряжение беседы начинало уже прорастать и в нем. — В сложившихся обстоятельствах меня это мало интересует.

— Да, конечно. — Броуд сложил руки на столешнице и опустил взгляд. Мерсер видел, что капитан ему искренне сопереживает.

— Вам очень повезло спастись бегством, — сказал Броуд.

Мерсер резко побледнел, хотя и до этого не был румян лицом.

— Спастись бегством? От чего?

Броуд колебался, обеспокоенный и неуверенный. Открыть ли Стоуну секрет, который ему самому поведали только после пятнадцати лет специальной подготовки под постоянным наблюдением? Он чувствовал, что парень в известном праве, и уже проверил на всякий случай его индекс гражданской ответственности. Но все же…

Он поднялся.

— Вы уверены, что хотите это знать? — спросил он, пытаясь осадить собеседника.

— Нет, — сказал Мерсер после паузы. — Меня разрывают противоречивые чувства. Но после такого… — Он потупился.

— Если настаиваете, я посвящу вас в тайну, ибо вы уже частично проникли в нее сами.

Мерсер кивнул.

Капитан Броуд повернулся и снял с полки тяжелый том в черном кожаном переплете: Таблица физических констант. Показав Мерсеру оттиснутое золотом название, он положил книгу на стол.

Мерсер понял без слов и коснулся рукой обложки.

— Клянетесь ли вы Всем, что существует, никому не открывать того, что узнаете? — произнес капитан торжественно.

— Клянусь.

Капитан возвратил том на полку и снова повернулся к Стоуну, чувствуя себя немного сконфуженным от того, что должен был сейчас сказать.

— Все просто, — проговорил он. — Любой человек, заглянувший в космическое пространство, немедленно умирает.

После жуткого случая у иллюминатора Мерсера преследовало ощущение, что мир перевернулся вверх тормашками. Теперь к ней добавилось предчувствие, что картине мира, какая была у него сформирована, сейчас предстоит полностью инвертироваться. Он пытался не сводить взора с лица капитана — спокойного, все еще дарующего некую уверенность.

— Но как?!

— Этого мы не знаем. Процесс вообще исследован лишь частично. Мы полагаем, причина в том, что человек воспринимает Вселенную слишком огромной, слишком непостижимо бескрайней. Он теряется в ней, а сознание засасывает в космос: оно улетает туда, как могла бы вылететь мошка из главного иллюминатора. Что же до технических аспектов проблемы, то в них мы не уверены. Вероятно, жертва теряет точку отсчета.

— Но межпланетные полеты никому ни разу не причинили вреда, — возразил Мерсер.

Броуд кивнул.

— В пределах солнечной системы этого по каким-то причинам не происходит. Что-то связанное с солнцем: оно вроде ментального якоря. Я его и имел в виду под точкой отсчета. Как только окажетесь снаружи — там не за что зацепиться, не обманывайтесь. Вы пропали. Некуда податься, не с чего начать, если вообще когда-то было с чего.

Значит, и вторая часть теории Брайана ошибочна, подумал Мерсер. Запрет не преследовал цели закрепить монополию наукократов. Это знание им доверяли.

— Меня это страшит, — промямлил он.

Капитан Броуд пронзил взглядом бледное испуганное лицо Мерсера Стоуна.

— Таково пространство, — сказал он. — Там его слишком много. Оно поглотит нас всех, в любом количестве. Без разницы. Худший мыслимый способ умереть.

Он отвернулся и добавил тише:

— Но, знаете, как по мне, то это единственный достойный способ.

Ловушка жизни

Хотя мы, послушники Храма Мистерий, направили свою жизненную энергию к поиску тайн бытия, никто никогда не гарантировал, что открытия наши окажутся сколько-то полезны или утешительны. Что становится известно, то нельзя сделать неведомым опять, покуда не вмешается смерть, и все искатели тайного знания должны считаться с риском обнаружить преимущества блаженного неведения.

Эксперимент проводился в полночь, ибо, как заявляет сам подопытный, именно в этот час ум его работает лучше всего. Подопытным был не кто иной, как мой добрый друг Маркус, аспирант третьей ступени Аркана. Это высший ранг в нашей иерархии, который позволил бы ему со временем, откройся такая возможность, облачиться в мантию верховного жреца. Смесь приготовили загодя, днем; она состояла из эфира, дурмана, определенного гриба и некоторых других веществ, изменяющих сознание. Если принимать их по отдельности или в составе более простых композиций, они вызовут эффекты, уже хорошо известные и изученные за годы исследований. Никогда прежде не устремляли мы, однако, свои помыслы к цели столь амбициозной и опасной: перевести ум, сохраняющий полноту сознания, за порог смерти и по истечении определенного интервала возвратить его в мир живущих.

Я тщетно упрашивал Маркуса действовать осторожнее: испытать смесь перед опытом, возможно, проверив ее в меньших концентрациях на добровольце из послушников. Маркус оставался непреклонен и утверждал, что эффективна будет лишь полная доза. Он согласился только испытать ее на собаке, принадлежавшей нашему знатоку снадобий, аптекарю Луцию. Когда животное принудили вдохнуть пары, оно застыло и около часа оставалось недвижимым, словно мертвое. После этого собака быстро пришла в себя, но еще час проявляла беспокойство, лаяла и припадала к полу, стоило кому-то пройти мимо. В конце концов и эти явления изгладились, и Маркус заключил, что симптомы соответствуют его ожиданиям.

В урочный час ночи мы с Маркусом затворились во храме. По просьбе Маркуса нас оставили там в полном одиночестве. Я помог ему переодеться в одеяние из свежей чистой льняной ткани с вытканной эмблемой храма. Мы просидели вместе целый период, глядя, как утекает вода из часов. Говорили мы мало, поскольку уже успели во всех подробностях обсудить предстоящее испытание.