Каторжанин (СИ) - Башибузук Александр - Страница 45

— Особенности японского характера, — ответил ему прапорщик. — Сасаки просто решил, что сегодня отличный день для того, чтобы умереть.

— Как раз умирать он не спешил, — я перебил японца, — а наоборот, все правильно рассчитал, когда мы вошли сюда, ему ловить было нечего — просто пристрелили бы и все. Ну а на выводе из камеры появлялся шанс. Но не суть, господа. Отныне, прошу относиться к пленным, особенно к офицерам, со всей возможной осторожностью. При малейшей враждебности или если заподозрите какое-нибудь коварство — сразу стреляйте. Промежуток между взятием в плен и виселицей, должен быть максимально коротким. И все должны быть постоянно связаны. А теперь по местам службы. Капитан Стерлигов, барон Д`Айю, вас пока прошу остаться…

Остаток дня прошел в подготовке к завтрашнему маршу. Планы? Планы не изменились. Идем на север, к одному из отрогов хребта Энгысъ-Палъ, черт бы побрал того, кто его так назвал. Гражданские — рекой, военная часть отряда — сушей. И по пути громим всех, кто станет у нас на пути.

Что дальше?

Если не сработает информация о зверствах или она не поспеет к сроку, остров все-равно разделят по пятидесятой параллели — тогда, в своей конечной точке маршрута, мы останемся на российской территории. Неплохой вариант. А вот если сработает… Мирная конференция сорвется, а война между Россией и Японией продолжится. А вот дальше, честно говоря, — даже предположить боюсь, слишком уж много переменных. На суше русские в итоге додавят японцев, даже спору нет, особенно если пнут под зад Куропаткина и поставят командующим кого-то даже не толковей, а просто смелей и решительней. А вот на море косоглазым нечего противопоставить, страна, в одночасье, почитай всего флота лишились. То бишь, Сахалин никто отвоевывать не полезет. Просто нечем прикрыть десантную операцию, косоглазые мигом потопят транспортные лоханки.

В таком случае, нам разве что остается ждать, что японы сами вернут остров в результате очередных мирных переговоров. Но можно и не дождаться — косоглазые явно не дураки, сразу поймут, кто им подкузьмил, после чего приложат все усилия, чтобы помножить на ноль пакостников. И рано или поздно помножат. Н-да… ситуация. Тут бы воспользоваться всей этой суматохой, да отжать Сахалин себе…

Вот не надо смеяться — это во мне еще средневековые замашки играют. Там, особенно после того, как отвоевал свои земли, я засыпал и просыпался только с одной мыслью — что бы у кого еще отжать.

Но с Сахалином в этом плане практически бесперспективно. Увы, время другое. Хотя… если война затянется, можно подписать под это дело какого-нибудь гегемона, Америку, например. Америкосы давно лапки тянут к природным богатствам Сахалина. Допустим, если присвоить острову, как камню преткновения, между Россией и Японией, статус экстерриториальности, гарантом которого выступит Америка, а потом…

— Три тысячи чертей!.. — невольно выругался я. — Размечтался, мракобес средневековый. Но подумать стоит. И подумаю, но сначала надо решить вопрос с выживанием…

И этот вопрос стал передо мной стал гораздо быстрей, чем я ожидал. За пару часов до рассвета, примчался дозорный и сообщил, что на Дербинское из Александровска идет крупный отряд японцев с сильной артиллерией.

— Сколько?

— Много, кабыть не батальон… — выдохнул казак. — Ну, пару рот с хвостиком точно, уж не меньше. И шесть пушек.

Чуть позже стало еще веселей — другой разведчик принес новость, что японцы прутся и со стороны Рыковского, но уже меньшим составом — всего лишь полной ротой.

— Но как они узнали? — растерянно поинтересовался Стерлигов.

— Все достаточно просто, — ответил ему Свиньин. — Мог кто-то из японцев улизнуть, когда мы брали еще Тымово. Сообщил своим, а те сопоставили факты и просчитали наши действия. Времени отреагировать как раз хватило. Вариантов на самом деле много. Более насущен другой вопрос — что делать? У нас в запасе всего часа четыре, не больше.

Офицеры дружно уставились на меня.

Я зло выругался про себя. Что я им могу сейчас предложить? Разве что только умереть с честью. Не сомневаюсь, они готовы, но подспудно ждут какого-то другого решения — спасительного, которое позволит выжить. Уж такая человеческая сущность — всем жить хочется. А тут еще орава гражданских на гриве, их тоже спасать надо. Даже боюсь представить, что косоглазые с ними сделают. Ну да ладно, сам кашу заварил, мне и расхлебывать. Нехрен ломаться как целка. Думай штабс-ротмистр, думай! Сбежать не получится, гражданских не бросишь. Простая засада — тоже не вариант, нас мало, а японцев много, очень много, сразу всех огнем накрыть не получится. Офицеры у них толковые, обойдут с флангов и все, амба, приплыли. Разве что растянуть их мелкими ударами и увести в другую сторону, чтобы бабы, старики и дети смогли уйти как можно дальше. А что… может получится. Ну что же, пора

— Для начала, Борис Львович, немедленно собирайтесь, и чтобы с рассветом вашего духа в Дербинском не было… — я перевел приказ для барона Д`Айю. — Поедете лесом, дороги избегайте. А в Александровске скажете косоглазым, что шли мимо Дербинского, скажем, через Ада-Тымь, а потом напрямую.

Юрист пару секунд помолчал, а потом, в непривычно резкой манере, ответил мне.

— Да не поеду я никуда. Остаюсь с вами, а француз пусть сам едет. Не надо из меня подлеца делать.

Барон не заставил себя ждать.

— Александр, извините, я тоже никуда не поеду. Даже не уговаривайте. Смерть не самое худшее, что может случится с мужчиной, гораздо хуже ощущать себя трусом.

У меня даже скулы свело от злости. Твою же мать, герой на герое и героем погоняет. Ерои, мать вашу, ети… Но дальше своего носа заглянуть трудно. Был уже у меня такой в ближниках, братец Тук, тоже еройствовал, тоже дальше своего носа заглянуть боялся, но тот потом хотя бы слегка пообтесался.

Даже не знаю, как удержался, чтобы не заорать. Несколько раз выдохнул и как можно спокойней сказал, одновременно дублируя свои слова на французский язык.

— Увы, я не могу вам приказывать. Просто хочу, чтобы вы знали, что, если вы не поедете, все наши усилия пойдут насмарку. Геройство ради геройства? Ну что же, можно и так. Но сейчас, увы, на кону стоит гораздо большее, чем ваша гордость. Впрочем, я понимаю вас. Самому идти в лапы к японцам, гораздо страшнее чем…

По лицу Стерлигова пробежала целая буря эмоций. Я ожидал что он вспылит, но неожиданно встал барон, положил руку на плечо капитана и тихо сказал.

— Идемте, капитан. Черт побери, Александр прав. Стыд — очень противное чувство, не находите?

Стерлигов послушно встал, отдал честь и вышел вместе с французом из комнаты.

Я облегченно выдохнул. Ну что же, идем дальше…

— Господа, для лучшего понимания сложившейся ситуации, я для начала подробно доложу обстановку. Японцы доберутся до Дербинского где-то к полдню, то есть, нам вполне хватит времени, чтобы разделится на несколько отрядов и затеряться в лесу. Либо продолжить свой путь по запланированному маршруту, то есть, на Ада-Тымь и дальше. Времени оторваться хватит. Но, только в том случае, если мы будем следовать отдельно от нонкомбатантов, как и планировалось раньше.

Но все осложняется тем, что скоро на реке начнутся пороги и скорость движения гражданских снизится до минимума. То есть, уже к вечеру, японцы догонят их. Не нас, подчеркиваю, а женщин, стариков и детей. Что случится дальше, вы все сами прекрасно понимаете. А для того, чтобы мы пошли по реке одним отрядом, просто не хватит лодок. Единственный выход из ситуации напрашивается сам по себе.

— Задержать японцев хотя бы на сутки, чтобы гражданские успели уйти как можно дальше… — тихо прошептал Кошкин, видимо сам для себя.

— Так точно подпоручик, — тоже вслух согласился я.

— Почему бы и нет? — Собакин нарочито безразлично пожал плечами.

— Батальон против роты неполного состава, половина которой вчерашние гражданские… — ухмыльнулся Свиньин. — Признаюсь, господа, всегда мечтал умереть геройски.

— За этим не станет, — грустно улыбнулся мичман Максаков. — Эх, жалко маменьке отписать нельзя…