Сталкер. Литературная запись кинофильма. - Тарковский Андрей Арсеньевич - Страница 7

Профессор лежит с открытыми глазами и внимательно смотрит на Сталкера.

Взгляд Сталкера обращен на воду, потом на Писателя и Профессора, потом Сталкер снова отворачивается.

СТАЛКЕР. Проснулись? Вот вы говорили о смысле…

Мох, камни, неподвижная вода в реке.

СТАЛКЕР. …нашего… жизни… бескорыстности искусства… Вот, скажем, музыка… Она и с действительностью-то менее всего связана, вернее, если и связана, то безыдейно, механически, пустым звуком… Без… Без ассоциаций… И тем не менее музыка каким-то чудом проникает в самую душу! Что же резонирует в нас в ответ на приведенный к гармонии шум? И превращает его для нас в источник высокого наслаждения…

Профессор и Писатель сидят рядом с ним и слушают.

СТАЛКЕР. …И потрясает? Для чего все это нужно? И, главное, кому? Вы ответите: никому. И… И ни для чего, так. «Бескорыстно». Да нет… вряд ли… Ведь все, в конечном счете, имеет свой смысл… И смысл, и причину…

Темнеет. Слышен странный шум. Сталкер и двое других стоят у входа в подземный коридор – у металлической двери, какие бывают в бомбоубежищах.

ПИСАТЕЛЬ. Хм, это что же – туда идти?

СТАЛКЕР. Э… к сожалению… другого пути нет.

У открытой двери стоят Профессор и Писатель, за ними Сталкер.

ПИСАТЕЛЬ. Как-то тускло, а, Профессор? Тут мне как-то идти первым нежелательно, Большой Змей добровольцем не бывает…

СТАЛКЕР. Простите, видимо, надо тащить жребий. Вы не против?

ПИСАТЕЛЬ. Нет, здесь я все-таки предпочел бы добровольца.

СТАЛКЕР. У вас спички есть? (Профессор достает спички, отдает их Сталкеру. ) Спасибо… Пойдет длинная. (писатель тащит спичку. ) Длинная… На этот раз не повезло.

ПИСАТЕЛЬ. Вы бы хоть гаечку туда бросили, что ли.

СТАЛКЕР. Конечно… Пожалуйста…

Подбирает большой камень, бросает – и сразу захлопывает дверь. Открывает дверь и смотрит туда.

СТАЛКЕР. Еще?

ПИСАТЕЛЬ. Ладно… Иду…

ЭХО. И… ду…

Писатель идет по коридору. Он проходит несколько шагов. Глядя на него, Сталкер отодвигает Профессора от двери и отходит сам. Писатель скрывается за поворотом.

СТАЛКЕР. Быстрей, Профессор!

Профессор впереди и Сталкер за его спиной перебегают по коридору. Сверху течет вода.

Писатель испуганно оглядывается. Профессор и Сталкер останавливаются и выглядывают из-за угла коридора. Писатель медленно, хрипло дыша, идет дальше. Спотыкается, падает. Сталкер идет, прячась за спиной Профессора. Они тоже останавливаются. Писатель опять идет дальше, так же медленно и тяжело. Те двое делают еще перебежку. Писатель, задыхаясь, идет по битому стеклу. Останавливается, кричит.

ПИСАТЕЛЬ. Здесь… Здесь дверь какая-то!

ЭХО. Здесь дверь какая-то…

Профессор и Сталкер подбегают, выглядывают из-за поворота.

СТАЛКЕР. Теперь туда! Открывайте дверь и входите!

Писатель смотрит на металлическую дверь. Достает пистолет, взводит курок.

ПИСАТЕЛЬ. Опять я… И входить я…

СТАЛКЕР. Вам же жребий выпал… Идите, тут нельзя долго… Что у вас там?.. Тут… Тут нельзя с оружием! Вы же погибнете так и нас погубите! Вспомните танки!. Бросьте, я вас очень прошу!..

ПРОФЕССОР. Вы что, не понимаете?

СТАЛКЕР (Профессору ). Тише! (Писателю жалобно-настойчивым голосом. ) Если… если что-нибудь случится, я вас вытащу, а так… Ах… Я вас очень прошу! В кого… (Почти плачет. ) Ну в кого вы там будете стрелять?

ЭХО. Стрелять…

Писатель бросает пистолет.

СТАЛКЕР. Идите! (ЭХО. Идите…) У нас мало времени!

ПИСАТЕЛЬ (открывая дверь ). Тут вода!

За дверью видно затопленное помещение. На противоположной его стороне – железная лестница, поднимающаяся из воды.

СТАЛКЕР. Ничего! Держитесь за поручни и спускайтесь!

Писатель спускается в воду по плечи, проходит несколько шагов и поднимается по лестнице.

СТАЛКЕР. Только не ходите никуда! Ждите наверху, у выхода!

Профессор подходит к двери.

СТАЛКЕР. У вас, надеюсь, ничего такого нет?

ПРОФЕССОР. Чего?

СТАЛКЕР. Н-ну, вроде пистолета?

ПРОФЕССОР. Нет, у меня на крайний случай ампула.

СТАЛКЕР. Какая ампула?

ПРОФЕССОР. Ну ампула зашита, яд.

СТАЛКЕР. Боже мой! Вы что же, умирать сюда пришли?

ПРОФЕССОР (начинает спускаться по лестнице ). А-а… Это так, на всякий случай ампула.

Профессор идет по воде, держа рюкзак над головой. Сталкер смотрит вниз. На камнях лежит пистолет. Сталкер осторожно толкает его в воду.

СТАЛКЕР. Писатель! Назад! Да вернитесь же, самоубийца! Я ж вам сказал, ждать у входа! Стойте! Не двигайтесь!

Писатель проходит дальше, оглядывается. Виден обширный зал, засыпанный песком.

У входа в зал показываются Профессор и Сталкер. Сталкер кидает гайку, и они оба бросаются на песок.

Гайка медленно прыгает по песчаным барханам.

Писатель закрывает лицо ладонью.

Над леском летит большая птица. За ней – вторая; садятся на бархан.

Профессор поднимает голову и смотрит на Писателя.

ПРОФЕССОР. Это все ваша труба!

СТАЛКЕР. Что?

ПРОФЕССОР. Ничего! Вам бы по ней первому! Вот он и полез не туда – с перепугу.

Они снова прячутся за барханом.

Писатель лежит в луже. С трудом встает, с него льется вода, садится на край колодца, кашляет. Встает, берет камень и бросает его в колодец. (Гудящий звук.) Сидит на краю колодца.

ПИСАТЕЛЬ. Вот еще… эксперимент. Эксперименты, факты, истина в последней инстанции. Да фактов вообще не бывает, а уж здесь и подавно. Здесь все кем-то выдумано. Все это чья-то идиотская выдумка. Неужели вы не чувствуете?.. А вам, конечно, до зарезу нужно знать, чья. Да почему? Что толку от ваших знаний? Чья совесть от них заболит? Моя? У меня нет совести. У меня есть только нервы. Обругает какая-нибудь сволочь – рана. Другая сволочь похвалит – еще рана. Душу вложишь, сердце свое вложишь – сожрут и душу, и сердце. Мерзость вынешь из души – жрут мерзость. Они же все поголовно грамотные, у них у всех сенсорное голодание. И все они клубятся вокруг – журналисты, редакторы, критики, бабы какие-то непрерывные. И все требуют: «Давай! Давай!..» Какой из меня, к черту, писатель, если я ненавижу писать. Если для меня это мука, болезненное, постыдное занятие, что-то вроде выдавливания геморроя. Ведь я раньше думал, что от моих книг кто-то становится лучше. Да не нужен я никому! Я сдохну, а через два дня меня забудут и начнут жрать кого-нибудь другого. Ведь я думал переделать их, а переделали-то меня! По своему образу и подобию. Раньше будущее было только продолжением настоящего, а все перемены маячили где-то там, за горизонтами. А теперь будущее слилось с настоящим. Разве они готовы к этому? Они ничего не желают знать! Они только жр-р-ут!