Зачем жил человек?
(Повесть, рассказы) - Колупаев Виктор Дмитриевич - Страница 10

Но Планета скрывала в себе какую-то тайну. Обстрелы из бомбард не задевали ее. Да найдется ли в мире более страшное оружие, чем все разрушающее чугунное ядро, начиненное ужасающей силы взрывчаткой? Не только враждебный корабль, но и средних размеров астероид могли превратить в пар бомбарды корабля.

Очутившись в своей лаборатории, Умелец первым делом поразмышлял над возможным взаимодействием бомбарды и Планеты. Обычная планета, конечно, не могла устоять перед ядрами. Следовательно, Планета необычна. Да. Но это Умелец уже знал. Излучавшая мощный радиофон, она внезапно и неожиданно оказалась мертвой. Но это только внешне, только для «Толстяка» и его команды. Что же хотели сказать своим молчанием планетяне?

Итак, скалы Планеты не могли противиться ядрам бомбард. Следовательно, Планета мгновенно самовосстанавливает себя. Эта мысль вела к другой тайне. Как? Как Планета могла мгновенно самовосстанавливать себя?

И радиофон, естественный только для высокоразвитой цивилизации, и его внезапное исчезновение!

Нет, стройная теория не складывалась.

Что ж, подумал Умелец, начнем планомерное исследование. Он с помощью манипуляторов взял пробы воздуха. И сразу же заметил еще одну странность. Количество кислорода в атмосфере Планеты уменьшилось. Совсем немного, на какую-то сотую долю процента, но все же уменьшилось. Умелец решил вести непрерывные замеры. Тем более, что времени это не занимало, со всем прекрасно справлялся автомат.

С помощью пташек, оснастив их предварительно буравчиками, он хотел исследовать состав скал и камней вокруг крейсера.

Но тут как раз и случилось то самое открытое нападение неприятеля на корабль, которое привело к отклонению продольной оси корабля от вертикали. Кое-что из аппаратуры при этом, конечно, пришло в негодность, но не это расстроило Умельца. Нападение планетян на корабль он тоже отнес к разряду загадок. Судя по всему, крейсер не особенно пострадал. И такой необдуманной, половинчатой, неподготовленной акции планетян Умелец не мог найти оправдания. Ну не нападали бы совсем, как предыдущие сутки, или уж уничтожили бы «Толстяк» первым прицельным выстрелом. А получилось ни то, ни се! Такая нелепость со стороны планетян даже обидела его.

За бортом корабля все стихло, и Умелец решил продолжить исследования. Через пневматическую трубу запустил он пташек, и, пока они буравили скалы в разных местах и в районе уничтоженного орудия планетян, бросил взгляд на таблицу замеров состава воздуха. Количество кислорода держалось стабильно с точностью до шестого знака. Этому не помешали и клубы порохового дыма, медленно растворявшегося над полем недавнего боя.

Возвратились пташки с пробами грунта. Умелец провел спектральный анализ образцов в пламени спиртовой горелки. Состав пород не вызвал удивления, да и сравнивать его пока было не с чем. И только один образец, взятый на месте уничтоженного ядром вражеского орудия, дал совершенно неправдоподобный результат. Он, конечно, отличался от всех других, что само по себе не было неожиданностью, так как орудие было делом рук планетян, а скалы — самой Планеты. Но вот запах горелой шерсти! Откуда мог взяться этот запах? Умелец тщательно исследовал остатки образца и нашел в нем какие-то волосинки. Странно! Можно было подумать, что бомбарды «Толстяка» разнесли в клочья скакуна или тяжеловоза. Но одно дело в неразберихе, ночью, убить своего офицера, другое — при свете дня стрелять в свое же собственное средство передвижения!

Но ведь Умелец не мог знать, что представляют собой орудия разрушения планетян.

Состав воздуха за бортом упорно продолжал оставаться прежним.

Ах, почему он не догадался взять пробы грунта накануне? Умелец сильно затосковал, но тут взгляд его случайно упал на сапоги с отворотами. Пыль! Ну, пусть не пыль. На Планете и пыли-то не было. Но случайные атомы и молекулы, налипшие на сапоги вчера… Да и на мундире! Как удачно, что скакун Тактика выбил его из седла!

Умелец немедленно взялся за анализ. Не прошло и десяти минут, как количество загадок увеличилось. Для проверки Умелец послал стайку пташек с буравчиками на место своего ночного падения. Успокаивая сердцебиение, дождался их возвращения, тщательнейшим образом провел анализ еще раз.

Проба грунта, взятая в том месте, где он упал ночью, совпадала с пробами в других местах, но не имела ничего общего с пылинками, налипшими на его мундир и сапоги. Получалось так, что он вчера упал с седла совсем не на этом плато!

Умелец глубоко задумался, а когда очнулся, увидел, что перед ним лежит листок с временным графиком взятия проб воздуха и грунта.

Но в лабораторию, он был уверен, никто не входил.

У Неприметного теперь было много забот. Он даже не особенно интересовался, кто из двух офицеров, Тактик или Советник, успеет первым пустить солнечный луч из арбалета в своего противника. Конечно, Советник был ему ближе. Все-таки тот на протяжении всего полета высказывал под видом своих советов его, Неприметного, мысли. Но это при Стратеге. Тактик был энергичнее, предприимчивее, но и эти прекрасные качества сейчас не имели особого значения, когда он, Неприметный, взялся за дело сам. Стряпух не мог никому ни помочь, ни помешать. Обращать внимания на него не стоило. Только Канонир да Умелец интересовали сейчас Неприметного. И еще двое беглецов. Но с тех спрос особый!

Неприметный осторожно подергал ручку двери лаборатории. Нет, никто бы не смог проникнуть сюда. Канонира он нашел на артиллерийской палубе. Спокойно и отрешенно ходил Канонир между своими бомбардами, где смазывая механизм поворота из большой масленки, где проверяя крепость веревочки запала, поправляя аккуратно сложенные горкой чугунные ядра, вытирая тряпочкой пороховую пыль со стволов и лафетов.

— Будешь производить обстрел Планеты вот по этому графику, — приказал Неприметный.

— Слушаюсь! — отозвался Канонир.

— Секунда в секунду! Понял?

— Понял, Неприметный. Да только зачем все это?

— Не твоего ума дело. Присматривай за своими бомбардами да точно выполняй приказ!

— Слушаюсь, Неприметный!

— Стратег!

— Слушаюсь, Неприметный Стратег!

— Ладно. Если успеешь, научишься называть меня просто Стратегом.

Неприметный пошел к стойлам и клеткам, вполне уверенный, что Канонир сделает все так, как он приказал.

В стойлах били копытами застоявшиеся скакуны. Орлан, едва помещавшийся в клетке, встретил Неприметного возбужденным клекотом. Не каждый мог справиться с этой кибернетической машиной, предназначенной для дальних полетов. Но ведь Неприметный теперь был Стратегом! Он проверил, полностью ли заряжены аккумуляторы орлана, в порядке ли боезапас, и вывел огромную птицу из клетки. Поскольку «Толстяк» накренился на одну сторону, идти по коридорам было трудно, орлан все пытался помочь себе взмахами крыльев. Пандуса, уничтоженного неприятелем, больше не существовало. Неприметный взобрался на спину орлана, удобно устроился в седле, взялся за цепочки управления, слегка сдавил шпорами бока птицы.

Орлан тяжело оттолкнулся от люка, не успев расправить крылья, начал падать, но у самой земли все же выправился, оглушительно хлопнул махательными плоскостями, по крутой пошел вверх, описал над «Толстяком» круг и устремился в только одному наезднику известном направлении.

С такой головокружительной высоты Планета казалась еще наряднее и красивее, чем вблизи. Вершины огромных гор серебрились снегом. Проснувшийся вулкан смотрел в небо раскаленным глазом. Жилы ручейков и рек прорезали лик Планеты, устремляясь в Океан.

— Какая красота! — воскликнул Неприметный. — Но уж я проучу тебя, сравняю горы, засыплю реки и Океан, чтобы сделать тебя идеальным шаром!

Неприметный взглянул на точнейшие наручные песочные часы. Время! Сейчас Канонир должен дать первый залп по Планете.

Столб огня вырвался из вулкана, но не из того, что смотрел раскаленным глазом, а из другого, на том месте, где за мгновение до залпа бомбард и не было никакого вулкана, даже горы для него подходящей не имелось в округе.