Ангел для Рыбки (СИ) - Енодина Анастасия - Страница 51

Папа вздохнул и отставил чашку с ароматным чаем в сторону. Я приготовилась слушать, но он посмотрел на меня строго и сказал:

— Наташа просила не говорить с тобой об этом.

— Да ты что! — притворно всплеснула руками я. — Знаешь, я тебя очень люблю и всё понимаю… ну, что у тебя там семья новая и прочее, но, блин, мама от тебя ушла, так что всё равно, что она там просила, а я — твоя дочь! И я прошу тебя нормально мне всё объяснить! Может, тебе и проще будет: я всё пойму и не стану просить помогать мне здесь!

Он улыбнулся:

— Хорошо, объясняю: твоя мама не любит Осётрино, потому что здесь жил парень… Её первая любовь…

«Как и у меня!» — подумалось мне.

— Ого! — сказала я вслух. — Круто! Так надо ж, наоборот, любить это место — ностальгия типа и всё такое…

Мне и правда так казалось, поскольку лично мне нравилось вспоминать Грача: и заброшенный дом, где мы ели ягоды, и наши купания на реке, и пирс на озере, где мы познакомились.

Тогда я впервые задумалась над тем, что, пожалуй, навсегда внезапно расстаться — единственный способ сделать любовь вечной. Быть может, живи Грач сейчас рядом, я бы тоже не любила это место и не с таким теплом вспоминала своего друга.

Эта мысль показалась мне ужасной и даже кощунственной, поскольку никогда прежде я не рассматривала своё расставание с Грачём, как позитивный момент.

— Парень жил здесь, неподалёку… — продолжал папа, не замечая, сколько мыслей породили его слова. — Правда, не помню, где именно — мы редко бывали здесь. И не бывали бы, но Наташа была твёрдо убеждена, что детям надо жить летом за городом и купаться в чистых озёрах, поэтому мы отправляли тебя к бабушке. Старались бывать лишь по выходным, а на отпуск уезжать на юг.

Это правда. Ни разу в свой отпуск здесь со мной родители не жили… Всегда мы улетали на юг, как птицы по осени, а потом возвращались, и всё шло своим чередом: я жила с бабушкой в Осётрино, а родители приезжали на выходные.

— Это чтобы не вспоминать того парня? — уточнила я.

Это ж какая сильная первая любовь, что нет сил видеть парня, даже когда у самой уже семья! Или какая же это несчастная любовь, что даже видеть не хочется того, кого любил! Ужас!

— Чтобы не встречаться с ним, а не «не вспоминать», — поправил папа. — Только они всё равно встретились… потом начали встречаться… а потом она ушла к нему…

Он достал сигарету и зажигалку, щёлкнул и прикурил, даже не спросив разрешения.

— Пойдём на улицу, в моём доме не курят, — деловито сказала я.

Да, странно было превратиться в хозяйку этого дома так внезапно. Казалось, ещё недавно я была тут гостьей, ребёнком — за мной ухаживала бабушка, а я лишь помогала, когда попросят. Теперь это был мой дом. И мои правила, естественно.

Папа пожал плечами и встал. Мы вышли на улицу и устроились на скамеечке в тени яблонь, чьи ветки были усыпаны маленькими завязями — это лето обещало быть урожайным.

Я пыталась обдумать всё услышанное.

Насколько известно мне, у мамы после папы был один мужчина, и это Виктор. Причём они вместе уже очень много лет, отчим действительно стал мне родным человеком за это время. Родным — в плане привычным. Мы не очень-то общались. Но, помнится, Виктор на любых мероприятиях вечно говорил о том, что любит и любил лишь мою мать… Значит…

— Погоди… — пробормотала я, неуверенная, что верно поняла: — Это был Виктор?

Папа кивнул, выпуская тонкой стройкой дым изо рта:

— Да, это был Виктор. В юности они почему-то расстались, и с тех пор Наташа терпеть не могла Осётрино. Даже то, что они с Виктором снова вместе, не изменило ситуацию. Она всегда была ревнива, и ей наверняка противна сама мысль, что её парень жил с другой. — Тут папа коварно улыбнулся: ему нравилось, видимо, что хоть что-то омрачает счастье ушедшей от него женщины. — В общем, раз она сюда носа казать не собиралась, Виктор продал свою дачу, насколько я понял. Думаю, он решил выкупить Наташину для тебя, потому что ностальгия замучила…

Хм… Конечно, это было для меня открытием, да ещё каким! Виктор, значит, знал маму с детства — это раз. И жил здесь — это два. А, и самое главное: почему-то не рассказывал мне об этом — три!

Я нахмурилась… Вроде и сама виновата: столько раз твердила маме, что люблю папу и про Виктора ничего слушать не желаю, достаточно того, что у нас с ним ровные отношения. И вот, оказывается, не стоило быть столь категоричной — мне бы рассказали интересную историю! Может, благодаря ей я смогла бы поверить, что отыщу Грача, и у нас всё будет хорошо, как у мамы с Виктором? Ведь, выходит, что первая любовь так быстро не ржавеет!

— Но… — засомневалась я. — Он ни разу не показывался здесь…

Действительно, странно, ведь мог бы и показаться! Не может же это место и правда ничего для него не значить! Хотя… Виктор и правда очень любил маму… Если она запретила ему ездить сюда — значит, он не приедет.

— Возможно, есть другая причина. Но, поверь, такие, как он, ничего не делают просто так.

Ох уж эти слова! Они почему-то запомнились мне, и я твёрдо решила, что обязательно заведу с Виктором разговор на эту тему. Посмотрим, как он объяснит мне всё на этот раз! Признаться, его версия меня вполне устраивала и казалась логичной. Так было ровно до того, как папа озвучил свои сомнения.

Папа и Ивлев принялись за дело. Съездили в райцентр, закупили там необходимые материалы, которые привезли на грузовике буквально через пару часов. За это время была успешно разобрана четверть крыши.

Я не знала, говорили ли о чём-то личном за время работы мои строители, но, зная папу, он мог вообще не задать ни единого вопроса не по делу. Впрочем, меня радовало, что они сработались и дело шло быстро.

Вечером я даже накрыла стол в беседке на нас троих. Решила хоть так отблагодарить Ивлева за то, что он держит слово и действительно готов работать на благо моей дачи.

Приготовила вкусный салат, отварила ароматной картошки, пожарила мясо со специями и открыла банку солёных домашних огурцов.

Мы ужинали молча, и я совершенно не знала, как реагировать на это. Конечно, я и не ждала, что будет весёлая беседа, но в молчании стало неуютно.

Я так долго готовила, порадовать хотела, а эти двое расселись по своим местам и просто всё уплетали. Проголодались, конечно, пока работали, но мне хотелось иного.

— Спасибо, — попив чаю с печеньем, папа встал из-за стола. — Пойду я спать, устал что-то с непривычки. А завтра доделать надо, а то уезжаю. Да и обещают дожди и похолодание…

Он вышел из беседки, а я проследила за ним взглядом.

— А я ему не нравлюсь, — заметил Ивлев спокойно и безэмоционально, словно это совершенно не заботило его.

— Видишь, — не могла не высказаться я, — ты всем нормальным людям не нравишься!

— Нет, — усмехнулся он. — Просто твой папа умный и видит, что мы с тобой будем вместе. А он не готов к этому и потому невзлюбил меня — это нормально.

Глеб обворожительно улыбнулся мне.

— Прекрати, — одёрнула его я. — Мы же договорились?

— Вот именно: мы договорились, — откинувшись на спинку, подтвердил он. — Что, Сомова, мои шутки стали восприниматься по-другому, когда ты узнала, что это не шутки?

Я нахмурилась. Вообще-то да. После того разговора всё стало по-другому, и я не могла так беззаботно на всё реагировать, как раньше.

— Нель… — мягко обратился ко мне Ивлев. — Я сам теперь не знаю, как вести себя с тобой…

Я вздохнула, и он понял, что уже достал меня.

— Спасибо за ужин, — поблагодарил он. — Повторим как-нибудь без твоего папы и при свечах, а?

— Нет, — сухо отрезала я. — Не повторим.

— Ладно, тогда я пошёл спать и мечтать, раз наяву мне свидание с тобой не светит! — Он весело подмигнул мне, вставая, а потом спросил участливо: — Помочь прибраться? Посуду помыть?

— Нет. — Вновь сухо ответила я. — В мой дом я тебя не пущу ни под каким предлогом!

52

«Не под каким предлогом не пущу», — говорила я ему всего пару дней назад.