Сначала жизнь. История некроманта (СИ) - Кондаурова Елена - Страница 74

— И тебе того же, — отозвался Тось, вглядываясь в гостя и не делая попыток подняться со своего троноподобного кресла. Выглядел Ванасий как обычно — невысокий, кряжистый, добротно одетый, слегка смахивающий на гоблина. Тось еще в прошлую встречу подумал, что наверняка какая-то из его бабок-прабабок согрешила с «сыном степей». — Как жизнь? Не всех преступников еще переловил?

Возможно, не стоило так запросто приветствовать начальника полиции, но Тось никогда не страдал излишней воспитанностью, а когда понял, что от него даже как бы ждут обратного (он же типа черный, злобный и страшный), то и вовсе перестал разводить церемонии. Особенно с клиентами.

— На мой век преступников хватит, — Ванасий остановился посреди комнаты. — Боюсь, еще преемнику останется! — Его маленькие внимательные глазки, похожие на темные блестящие пуговицы, остановились на Тосе. — Что, даже сесть не предложишь, темный? А то будто на ковер вызвал, — усмехнулся он.

— Что ж, садись, — некромант небрежным мановением руки указал на одно из кресел. — На ковер — не на ковер, а разговор будет долгим.

— Ну долгим, так долгим, — не стал спорить Ванасий и прошел к креслу.

Затем он неторопливо, нарочито основательно устраивался в кресле, которое жалобно скрипело под его весом, словно тянул время. Тось молчал. Проскользнувший в дверь прозаик уселся рядом с поэтом на одном из стульев позади хозяина.

Снова скрипнула, открываясь, дверь, в нее вошел Фаравий и молча сел на табуретку, стоявшую у задней стены. Ванасий не обернулся, но по движению плеч стало ясно, что он это заметил, и ему данное обстоятельство не понравилось.

— Что тебе от меня надо, некромант? — спросил он Тося уже совсем другим тоном.

— Хочу предложить работу, — тоже посерьезнел Тось.

— Что? Ты шутишь!? У тебя что, зомби разбежались, работать некому?

— Мои слуги, — Тось выдвинул подбородок, с особым нажимом произнося слово «слуги», — от меня никогда не бегают. А если попробуют, то я их сам верну и накажу так, что мало не покажется. И помощь сыскарей мне в этом деле не требуется.

— Тогда какой работы ты от меня хочешь? — с искренним недоумением поинтересовался Ванасий. — Я, как ты точно заметил, сыскарь и есть. Кроме поиска преступников больше ничего не умею.

— Не волнуйся, работа по специальности, — нехорошо ощерился Тось. — Искать, следить и вынюхивать. Короче, я хочу знать все, что происходит в Тирту касательно меня. И если хоть одна сволочь замыслит устроить мне пакость, я хочу узнать об этом первым. Я понятно объяснил?

— Куда уж понятнее, — вздохнул Ванасий. — Одного не пойму, почему я?

— Ты мне подходишь, сыскарь, — пальцы Тося плотно обхватили подлокотник. Он слегка приподнялся и подался вперед. — Я с тобой имел дело и не пожалел, да и люди о тебе хорошо отзывались. Так ты согласен?

— Нет, — медленно покачал головой начальник полиции. — Не согласен.

— Почему?

На сыскаря уставились четыре пары одинаково неподвижных глаз. Тому стало неуютно.

— Как ты себе это представляешь? — Ванасию самому не понравился оправдывающийся тон, которым он заговорил. — Такое не спрячешь, у нас же все на виду…. Если в городе узнают, мне хоть вешайся. Нет, я, конечно, не святой, но до такого не опущусь. Извини, темный, но…. Это невозможно. Поищи кого-нибудь другого. Я даже пообещаю, что не буду его трогать, если наткнусь.

— Засунь свои обещания себе в ….! — высказался молчавший до этого прозаик. — Надо же, нашелся чистенький! Не опустится он! Работать на некроманта, значит, позорно, а как за помощью бежать, это ничего, да, легавый?

— Действительно, Ванасий, что-то ты загнул, — с мягким, но очень заметным осуждением произнес Тось. — Ты же умный человек, должен понимать, что от таких предложений не отказываются. Если будешь работать на меня, у тебя будет защита, деньги и еще много всего. Ты приобретешь гораздо больше, чем потеряешь.

— Слушай, темный, не надо мне от тебя ничего! — занервничал Ванасий. — Ты меня знаешь! Если я сказал, что закрою глаза на твои делишки в городе, значит, закрою, и дальше меня ничего никуда не пойдет. Ты знаешь, я слово держу!

— Мне от тебя не слова нужны, а работа!

— Извини, темный, но насчет работы — нет! Поищи кого-нибудь другого!

— Ну что ж, — Тосевы ладони, сжимавшие подлокотник, разжались. Некромант чуть повернул голову и бросил взгляд на сидевших позади него оборотней. — Раз не получается по-хорошему…

Прозаик неожиданно поднялся со стула и мягкой скользящей походкой направился к главе тиртуской полиции. Пока он шел, его лицо как будто подернулось рябью, затем вытянулось и приобрело отчетливые волчьи черты. Руки тоже изменились, вытянулись, покрылись мехом, а пальцы украсились длинными загнутыми когтями.

— Отзови свою шавку, — сквозь зубы бросил Ванасий, не сводя глаз с приближающегося оборотня.

— С какой стати? — чуть пожал плечами Тось. — Моим слугам тоже иногда надо развлекаться.

Прозаик был в двух шагах от Ванасия, когда тот вскочил с кресла, выхватывая нож.

— Не подходи!

— А то что? — ухмыльнулся тот полуволчьей пастью. — Брось нож, порежешься!

Ванасий сделал шаг назад и сделал перед собой резкое движение ножом крест накрест.

— Говорю тебе, не подходи!

Прозаик отшатнулся, а за спиной Ванасия в мгновение ока оказался молчаливый поэт, выбил нож и резко вывернул кисть, в которой было оружие, так что хрустнули суставы. Начальник полиции со стоном согнулся.

— Ишь, как кланяться начал, — засмеялся прозаик. — А то все гордость показывал! — он наклонился, поднял с пола нож Ванасия и сунул за голенище. Поэт тем временем слегка ослабил хватку, позволив сыскарю выпрямиться. — Железячкой махал! А я, между прочим, тоже могу махнуть. Смотри!

Прозаик вдруг сделал быстрое движение перед лицом Ванасия. Длинные острые, как бритвы, когти, прочертили лицо Ванасия наискосок, от правого виска к левой стороне подбородка, только чудом не лишив того глаза.

Ванасий от неожиданности охнул и выругался. По лицу потекла кровь.

Прозаик со вкусом облизал когти, заставив Ванасия замереть от ужаса. Поэтому начальник полиции пропустил момент, когда поэт свободной рукой вытащил носовой платок, стер с его лица немного крови и бросил платок Тосю.

Тот поймал, лениво потянулся к столу, взял из стоявшей там коробочки немного темного порошка, сыпанул на платок и неразборчиво пробормотал несколько слов. Потом поджег платок, бросил его на тарелку с объедками и откинулся на спинку кресла, равнодушно наблюдая, как пламя пожирает белую ткань.

— Можешь отпускать, — небрежно мотнул он головой в сторону Ванасия и державшего его поэта.

Оборотень грубо оттолкнул от себя начальника полиции, и тот, не удержавшись, повалился на колени. Впрочем, быстро поднялся.

— Ты свободен до ближайшего полнолуния, — очень по-доброму улыбнулся ему Тось. — То есть завтра и послезавтра. Привыкай и смиряйся с мыслью, что теперь служишь мне. А после-послезавтра на закате я жду тебя здесь. И не опаздывай, все-таки перекидываться первый раз лучше под присмотром.

— Что? Куда перекидываться?! Что вы со мной сделали??!

— Ты теперь наш сородич, сыскарь! — ухмыльнулся прозаик. — И поверь, это не самое страшное, что могло с тобой случиться.

— Как сородич? — Ванасий от всего произошедшего впал в ступор. — И как же я?… Как же теперь?….

— Да так же, как было, — с лица прозаика не сходила кривая усмешка, — подумаешь, одну ночь в месяц на четырех лапах побегать. Зато живой, кровищу хлестать каждый день не надо. И к бабам интереса не потеряешь, даже местами наоборот. Сила увеличится, быстрота. Про нюх и говорить нечего! Потом еще спасибо скажешь, ты же у нас ищейка, тебе это все на пользу.

На его тираду Ванасий отреагировал бурно.

— А-а! — завопил он, хватаясь за голову. — Не может быть, не хочу, не может быть!!!…. — потом повернулся к Тосю. — Ты чудовище!!! Злобная тварь! Урод! Ненавижу тебя!!! Ненавижу!….

Тось поморщился и выразительно глянул на поэта. Тот понятливо кивнул и вроде бы несильно замахнувшись ударил Ванасия кулаком по затылку. Начальник полиции сразу замолчал, обмяк и повалился на пол.