Сначала жизнь. История некроманта (СИ) - Кондаурова Елена - Страница 39

У Тося после встречи с Мирой время словно понеслось вскачь. Он разрывался между работой в конторе, университетом и свиданиями с Мирой. Как назло, Зорик выбрал именно этот момент, чтобы воплотить в жизнь свою мечту с черным замком. Он нашел в окрестностях Тирту заброшенные руины большого каменного дома, в котором, как поговаривали местные жители, когда-то жил настоящий колдун, и решил, что это место как раз для него. Там был и дом подходящих размеров, и деревенька с говорящим названием Черные Пруды (надо же кому-то кормить злобного некроманта), и кладбище на задворках, создающее необходимый антураж. Зорик как-то вытащил Тося за город, чтобы показать это место, и они вдвоем несколько часов бродили там, прикидывая, во сколько им обойдется восстановить дом и устроиться на новом месте. Получалось, что дом они могут привести в порядок хоть сейчас, но на это уйдут все сбережения за последние три года. А им еще нужно продержаться до того времени, когда появится достаточно клиентов, да еще и доучиться не помешало бы. Прикинув и так, и эдак, они решили пока просто купить дом, а его восстановление отложить на неопределенное время, хотя у обоих все горело внутри от желания начать немедленно. Зорик уже видел себя в мечтах Черным Властелином этих мест, а Тосю просто хотелось иметь дом. Свой дом.

Он бродил по развалинам, представляя, каким он будет, когда Зорик, поинтересовался, ехидно посмеиваясь:

— Что, мечтаешь, как приведешь сюда свою подружку?

Тось об этом даже не думал. Он, конечно, был бы рад, но….

— Ей здесь не понравится, — спокойно ответил он. Тось уже видел недовольное лицо Миры, когда она сталкивалась со смертью в каком-либо виде. А здесь дом колдуна, кладбище, да еще духи чуть ли не толпами бродят. Тось раньше их не замечал, но после того, как выучил простенькое заклинание, начал обращать внимание на эти сгустки мертвой энергии. Поскольку это заклинание входило в один из общеобразовательных курсов по теории заклинаний, Тось был уверен, что Мире оно тоже знакомо.

— А, ну да, — согласился Зорик. — Она же у тебя дочка Ани. Слушай, о чем ты думал? Зачем она тебе? Только время тратить….

— Не твое дело, — равнодушно отозвался Тось. На эту тему они с Зориком спорили уже не раз. Честно говоря, Тось и сам не знал, зачем ему Мира. Иногда он спрашивал себя, влюблен ли он в нее, как мужчина в женщину? И не знал ответа. Он ее любил, как свою подружку, с которой они все детство провели вместе. Может, как сестру, хотя он не знал, как любят сестер, потому что у него их не было. Иногда он наблюдал, как она наклоняет голову или смеется, щуря свои огромные серые глаза, становясь при этом, как никогда, похожей на тетку Фелисию, и чувствовал, что начинает понимать отца, разрушившего жизнь из-за любви к точно такой же женщине. Но сам Тось отдал бы за Миру многое совсем по другой причине. Когда она была рядом, он чувствовал себя по-другому. Более полным, более цельным, что ли. Более живым. Во всем, кроме отношения к жизни и смерти, она понимала его, как никто. Мира будто была его вторым я, его отражением, не таким, как то, в зеркале, с которым он постоянно ссорился, а настоящим…. То, что у Миры был дар целительницы, в то время как у самого Тося имелись способности к некромантии, его не смущало. Раздражало, да, но не смущало. Это тоже казалось присущим отражению, ведь в зеркале правая рука кажется левой и наоборот. Благодаря разговорам с Мирой, Тось понял, чего он по-настоящему хочет от жизни — не прозябания и игры в прятки, а достойного места в обществе, соответствующего силе его дара. Возможно, это будет место лучшего некроманта Тирту, или должность преподавателя некромантии университете или даже членство в городском Совете по Этике, чем Хельф не шутит. Каким образом он этого добьется, Тось еще не знал, но с чего начнет, уже представлял довольно отчетливо — выждет еще пару лет и просто объявит о том, что у него проснулся дар. Того, что его разоблачат, Тось уже почти не боялся. Мира никому ничего не скажет, а больше никому в голову не придет связать трагедию в Краишевке с его именем. Да и сколько лет с тех пор прошло….

— Слушай, может, тебе переспать с ней? — вдруг спросил Зорик. — А что, тогда она распрощается со своим даром и может хоть замуж выходить, хоть на панель идти, никто и слова не скажет. Ты же ее хочешь?

Тось замер. При всей его озлобленности на весь человеческий род такая мысль никогда не приходила ему в голову. Она казалась почти кощунственной. Чтобы он соблазнил Миру?

— Она не согласится, — твердо ответил он, уверенный в этом на все сто. Тось точно знал, что как бы Мира ни любила его, на такое она точно не пойдет. Она же относится к нему, как к брату.

— А ты не спрашивай! — улыбаясь одними губами, предложил Зорик. — Подумаешь, пять минут подергается. Зато потом никуда от тебя не денется, будешь из нее веревки вить!

Первым желанием Тося было дать в эту наглую ухмыляющуюся морду, но Зорикова идея уже упала на благодатную почву и мгновенно проросла. А ведь и правда, если Мира потеряет невинность, то потеряет и дар богини, а значит, сможет остаться с ним, Тосем, навсегда. Ну, или пока ему это будет нужно.

— Поехали домой! — грубо бросил он улыбающемуся Зорику.

Тот подчинился, с деланным смирением отправившись седлать лошадей, хотя оба понимали, кто из них сегодня одержал победу.

Так продолжалось всю осень и зиму. Внешне жизнь текла, как обычно. Тось по-прежнему ходил в университет, работал в конторе и бегал на свидания с Мирой. Обоим общение пошло на пользу — то ли от него, то ли от долгих прогулок на свежем воздухе и Тось, и Мира слегка поправились, щеки у них порозовели, и оба выглядели гораздо здоровее и счастливее, чем раньше. По Мире это было даже заметнее. Если раньше она выглядела скорее болезненным подростком, как будто остановилась в развитии, как цветок, тронутый морозом, то теперь превратилась в очаровательную девушку, переживающую самую прекрасную пору своей юности.

Она перестала дичиться Тося, и их отношения стали такими, что лучше не бывает. Мира и Тось снова оказались связаны той таинственной нитью, которая соединяла их в детстве, когда быть вместе казалось таким же естественным, как дышать.

Тося огорчало только то, что почти столько же времени, сколько и ему, Мира отдавала господину Амати, своему учителю, приемному отцу и эльфу с непонятной сексуальной ориентацией. Тось видел его несколько раз в университете и не понимал Мириной привязанности. Эльф казался ему настолько отвратительно жеманным, манерным и женственным, что хотелось отвернуться и сплюнуть. Причем, сталкиваясь с эльфом в университетских коридорах, Тось ясно видел по лицу господина Амати, что его неприязнь взаимна. Это создание смотрело на него с такой ненавистью, что Тось удивлялся, как тот еще не растерял свой дар, ведь детям Ани, как говорили, запрещалось злиться.

Наверное, так бы продолжалось еще долго, если бы Мира вместе с господином Амати не собрались уезжать.

Мира очень удивилась, когда приемный отец впервые заговорил об отъезде. Это случилось в середине зимы, в самом разгаре учебного года, и показалось ей странным, ведь господин Амати отличался редкой педантичностью в отношении своих преподавательских обязанностей, и тут вдруг отъезд в середине учебного года.

— Почему вы хотите уехать? — не скрывая недоумения, спросила Мира.

Она сидела у камина на маленькой скамеечке. Ей с детства нравилось наблюдать за игрой пляшущих языков пламени, они казались ей похожими на маленьких юрких лисичек. Щеки у Миры раскраснелись от жара, идущего от огня, и это было первым, что заметил господин Амати, когда она обернулась.

У него защемило сердце. Она выглядела совсем не эльфийкой и совсем взрослой.

— Университет в Унне приглашает меня на должность заведующего кафедрой целительства, у них как раз освободилась вакансия. Они наслышаны о моих успехах… здесь, в Тирту, — у него на мгновение перехватило дыхание от собственной лжи. Эльфам произносить слова неправды всегда давалось гораздо сложнее, чем людям. Он сам написал в Уннский университет это треклятое письмо, предлагая свои услуги. — Унн лежит на берегу моря. Ты хотела бы увидеть море?