Леди Некромант (СИ) - Булгакова Ольга Анатольевна - Страница 64

Нужно будет поговорить с Фонсо о том, что у него одаренная дочь. Правда, с беседой лучше повременить. Он хоть и пытается наладить общение мачехи и падчерицы, но я чувствую, как муж напрягается каждый раз, стоит мне самой упомянуть Тэйку. Сегодняшний день вообще первый, когда муж спокойно отреагировал на мой интерес к ребенку и желание сделать подарок.

Тэйка одевалась, отец подал ей кожушок. Она что-то говорила папе, но так тихо, что слышно было только ему. Я всем своим видом показывала нежелание подслушивать и даже завела разговор с Джози, но взгляды на меня девочка все равно бросала недобрые, настороженные. Не переживай, милая, не покушаюсь я на Эстаса Фонсо. Твой он, твой.

В цирк Тэйка хотела. Первое представление давали вчера вечером, едва только шатры развернули. Многие подруги девочки уже там побывали и, как ясно было из громких ответов командира, хвастались, делились впечатлениями. По дороге к рыночной площади, откуда слышался голос зазывалы, нахваливающего жонглеров, силачей и акробатов, Тэйка исхитрилась идти между отцом и Джози, для верности взяв не только отца, но и мою подругу за руку.

Старший Фонсо пару раз оглядывался на меня и выглядел при этом виноватым. То, что узкая улица, ведущая от ратуши к рыночной площади, была короткой, его явно порадовало. При первой же возможности муж извинился и тихо добавил:

— Она привыкнет. Со временем.

Большой круглый шатер из синего сукна с нашитыми желтыми звездами, затхлый запах грязи с кисловатой нотой пролитого пива, гомон внутри, высокие детские голоса, вполне опрятно, но очень пестро одетый человек у откинутого полотнища. Командир заплатил за вход, и мы присоединились к пяти десяткам зрителей. Следом за нами вошла семья с тремя возбужденно галдящими детьми. Пока они решали, где лучше сесть, супруг указал на одну из еще пустующих скамей напротив центральной ширмы и велел Тэйке побыстрей пройти вперед и занять место.

Со скамей, расставленных почти замкнутым кругом, хорошо просматривалась круглая арена, а ведущий в синем камзоле с золотыми звездами умел работать так, чтобы никто из зрителей не считал себя обделенным вниманием.

Фокусника и акробатов сменили жонглеры. Потом танцевали две девушки. На головах они держали высокие вазы и зеркально повторяли движения друг друга. После выступления ученых собачек, Тэйка захотела и себе такую. Каждый выход циркачей в ярких, а порой и странных костюмах, ведущий предварял пафосной и невероятной историей.

— В далеких восточных степях живут колдуны Каганата. Сила их велика! Возможности трудно вообразить! — зычный голос разливался по шатру. — Наш народ издавна воюет с Каганатом, мы знаем, как даже самым искусным нашим магам тяжело противостоять колдунам захватчика! Одного из этих колдунов нам удалось изловить!

По рядам прошел удивленно-опасливый гул. Люди явно встревожились. Даже мне, хоть я и была скептически настроена, стало не по себе.

— Не бойтесь! Вам ничто не угрожает! — подняв руки в успокаивающем жесте, заявил ведущий. — Колдун покорен! И взбрыкнуть не может!

Тем временем из-за ширмы, прикрывающей рабочий выход на арену, двое крепких мужчин вывели одетого только в свободные штаны и рубаху мальчика лет двенадцати, не больше. Типичный для каганатцев разрез глаз, черные прямые волосы, кляп, кожаный ошейник, к которому крепились два длинных шеста. За них, собственно, циркача на сцену и вывели. Одежда очень простая, только, чтобы тело прикрывала, босые ноги, руки связаны.

— Видите? Как я и говорил, заклясть он никого не может! — перекрикивая гомон, ведущий взял у одного из мужчин хлыст. — Зато он может заклясть себя! Сейчас он прямо на ваших глазах превратится в волка!

Волна людского недоверия изменила магический фон, неприятно царапнула мои чувства.

— Да-да, жители Хомлена, вы не ослышались! — продолжал вещать ведущий, расхваливая мальчишку, как и других циркачей.

Их выступления порой казались менее яркими, чем предварявшие речи. Ведущий вообще, на мой вкус, слишком уж много и пафосно разглагольствовал. В конце концов, он обратился к мальчику и велел ему превратиться в волка. Тот не шелохнулся. Ведущий повторил приказ, а потом ударил удерживаемого за ошейник мальчика хлыстом.

Меня захлестнуло чужой болью.

Это не номер. Не костюм. Не легенда.

Этот урод у всех на глазах бил ребенка!

Мальчик упал на четвереньки, перекинулся в волка, но это я уже видела из прохода.

— А теперь обратно! — приказал изверг и снова занес хлыст.

В этот момент я выскочила на арену. Встретилась взглядом с этим ничтожеством и в гробовой тишине предупредила:

— Ударишь — убью.

Он замер, но пришел в себя быстро. Я успела сделать только три шага.

— Мне шалавы не указ! — мерзкая ухмылка, бравада, отвратительное чувство собственного превосходства.

— Штраф сто золотых за оскорбление леди, — голос мужа выделился на фоне возмущенного гула, в котором отчетливо слышались выкрики «Это ж хевдинга жена!». — Ударишь парня — отрублю руку.

Командир нагнал меня, шел со мной вровень.

— В сторону отошел, — приказал он, положив правую ладонь на рукоять меча.

Ведущий решил, что связываться себе дороже. Отпрянул на пару шагов, но хлыст по-прежнему держал занесенным.

— Палки бросили, отступили, — велел муж двум помощникам.

Те переглядывались с хозяином, приказ выполнять не спешили. Командир приобнажил меч, но явная угроза их не напугала. Ведущий начал объяснять что-то про номер, про цирк, про постановку.

— Вранье! — коротко бросила я и зачерпнула силу потоков.

Мир живых утратил часть красок, гнев связывал меня с потоками крепче, чем обычно. Из-за этого я ярче ощущала боль мальчика, негодование мужа, нарастающий страх глядящих на меня циркачей. Волосы начали шевелиться — прихвостни хозяина цирка бросили палки и отскочили от ребенка, вернувшего себе человеческий облик.

Надежда оборотня смешивалась с благоговейным ужасом — мальчик неотрывно смотрел на меня и боялся сияющих неестественной зеленью глаз. Его чувства хлестали по мне, ускоряли и без того сошедшее с ума сердце. На заднем плане смешивались переживания толпы и ранили силой и разнородностью.

Круг очертить было нечем. Соль, которую я всегда носила с собой, не подходила, кристаллы и веревку я, разумеется, в город не взяла. В ход пошли опилки, солома, песок — все, что валялось на арене. Заклинание притянуло их ко мне, сформировало из мусора большой круг, возвело сверкающую, отливающую перламутром стену.

Но это только зримая для живущих граница, которая не станет никому из них преградой! Моя магия не для того. Перед живущими я беззащитна. Хорошо, что они этого не знают!

К сияющей кольцевой стене циркачи боялись приближаться. Я встретилась взглядом с мужем, наполовину обнажившим меч:

— Вы можете войти и выйти в любое время.

— Хорошо, — он кивнул, вышагнул из круга, уверенный в том, что мы с мальчиком в безопасности.

Фонсо, не выпуская из поля зрения циркачей, поискал среди зрителей тех знакомых, с которыми обменивался приветствиями до начала представления. Обращение по имени, коротко сформулированное указание — приказы хевдинга исполнялись немедленно. Никому из названных и в голову не пришло, что можно отказаться или, чего я очень боялась в Хомлене, оправдать действия циркачей. Все же это был каганатский ребенок.

Именно на это и сделал ставку владелец цирка, когда двое мужчин по приказу мужа побежали звать стражу. Начал что-то рассказывать о справедливости, о том, что Итсен натерпелся, а колдуны Каганата должны поплатиться за грехи своих сородичей.

Фонсо повернулся к нему, не повышая голос, велел замолчать. И тогда ведущий совершил самую большую ошибку за день — он попробовал ударить командира хлыстом. Фонсо увернулся и с явным удовольствием дал владельцу цирка в челюсть. Да так, что крупный мужик отлетел, упал и завалил ширму. В этот момент подоспели те из зрителей, кого позвал супруг. Пособники владельца затеяли с ними драку, но силы были неравны. Циркачей скрутили, а через каких-то десять минут прибежали стражники.