Леди Некромант (СИ) - Булгакова Ольга Анатольевна - Страница 44

Леди Льессир, поверенная королевы, отражение настроения венценосной подруги, не получила все то, на что рассчитывала. Она не уедет победительницей! Значит, и Мариэтта Вторая не победила.

Приятное чувство, что удалось переиграть поверенную, сохранялось долго, даже после ее отъезда. И частично благодаря Эстасу Фонсо. Он догадался не просто написать благодарственное письмо, но и приготовить подарок для Ее Величества! Я за такое готова была обнять и расцеловать его!

В украшенной тисненой кожей и бронзовыми чеканными уголками квадратной коробке, которая сама по себе была произведением искусства, покоился волшебный шар — дорогая и редкая в столице вещь. Вырезанные друг в друге ажурные шары из кости, каждый со своим рисунком, создавались долго. Кропотливый труд, который отличали тщательность и выверенность деталей. Почти с таким же вниманием к мелочам Ее Величество Мариэтта Вторая устроила мой брак с Эстасом Фонсо. Хороший подарок, памятный, долговечный, изысканный.

Я уже представляла, что этот волшебный шар, покоящийся на приложенной деревянной подставке, украшает рабочий кабинет Ее Величества. Вот только диковинка не будет приносить той радости, которую Мариэтта Вторая надеялась испытать, создав этот брачный союз. Шар будет напоминанием о поражении, о том, что и вынужденная невеста, и принужденный муж держались с исключительным достоинством и не позволили никому позабавиться за свой счет.

Нужно будет потом вызнать, сколько супруг заплатил за это чудо. Пусть шар — подарок жениха свахе, но мне очень хотелось возместить часть затрат.

Леди Льессир, посредница и тоже сводница, проделавшая с невестой такой долгий путь, получила в дар ларец из темного дерева, украшенный кружевными картинами из кости. Таких вещей я в столице даже не видела. Хвала небесам, Триединая надоумила Эстаса Фонсо расстараться, приобрести для поверенной и королевы драгоценные оплеухи!

Ее Сиятельство уехала. Опустевшие повозки скрылись в лесу вслед за каретой, дышать стало легче, в лекаре Дарле заметно прибавилось жизнерадостности. Он улыбался заразительно, весело, оттого взгляд Тэйки, держащей за руку отца, казался еще более настороженным и мрачным.

Во дворе крепости появились служанки и кухарки с метлами. Женщины, не слишком-то дружелюбно поглядывая на меня, мели двор по направлению к открытым воротам. Пыль старались не поднимать. Мели сосредоточенно, молча, не переговариваясь.

— Это должно защитить от возвращения нежеланного гостя, — доверительно наклонившись ко мне, тихо пояснил господин Дарл. — Они выметают след.

— Любопытный обычай, — почти шепотом ответила я, решив не рассказывать о том, что мне созвучны действия женщин.

Неврод, злокозненных призраков детей, после развоплощения тоже нужно выметать. Но упоминать дар, мертвых детей и свою работу вообще я поостереглась. Эстас Фонсо, свободной рукой поправивший дочери воротник, мог не оценить тему беседы.

Глава 25

К сожалению, надежды на то, что отъезд поверенной поможет сломать лед отчужденности в отношениях с виконтессой, не оправдались. После неудачно прошедшего разговора о черепах она ни разу за день не обратилась к Фонсо первой. Правда, она вообще ни с кем, если не считать Джози, не начала разговор сама. За весь день ни разу.

Отчасти в этом были виноваты рыси. К виконтессе относились так предвзято, как лишь возможно. Единственным утешением стало то, что обвинения в распутстве исчезли. Кровь на простынях, разыгранный спектакль и подчеркивание того, что леди была непорочна, сделали свое дело. Дьерфин даже сказал, рыси возмущались низкой попыткой поверенной испортить белое платье.

Людям пришлось поверить в историю о том, что виконтессе отрезали волосы призраки. К сожалению, от этого общее неприятие ситуации укрепилось страхом перед неведомым и потусторонним, перед чем-то невидимым, но опасным достаточно, чтобы нанести настоящие увечья. Рыси боялись темной ведьмы, носительницы непонятной и жуткой силы.

Отторжение было настолько ярким, что служанки кривились и шарахались, если леди Россэр хвалила их или блюдо. Командиру даже пришлось выйти из-за стола и в коридоре у дверей трапезной отчитать обеих женщин. Стало поспокойней, но Фонсо понимал нежелание виконтессы все время натыкаться на чужие шипы.

Отчасти общение не ладилось из-за того, что леди при всей своей вежливости, благожелательности и нечванливости пока выбрала для себя роль стороннего наблюдателя, чуть ли не избегающего общения.

Вечером, натянув одеяло на плечо уснувшей под сказку Тэйке, Эстас с горечью подумал, что с леди будет сложно. Он отлично понимал, насколько оскорбительно для нее существование виконта Фонсо-Россэра. Причем без привязки к личности, а как факт расщепления родового имени. На ее месте он сам с ума сходил бы от бешенства! Это ведь первый шаг к уничтожению рода!

Устало потерев глаза, командир Фонсо тихо закрыл дверь в детскую и пошел к себе. Вообще у виконтессы в сложившейся ситуации было два пути. Эстас и сам признавал, что в ее положении он тоже стремился бы к разводу и приложил бы усилия, лишь бы не допустить раскола титула и фамилии.

Вторым путем был полноценный брак с сохранением целостности рода. Но Эстас готов был поклясться чем угодно, что Ее Сиятельству виконтессе Кэйтлин Россэр представили мужа в самом неприглядном свете, в каком только возможно. Поэтому она не удивлялась его вчерашнему поведению, поэтому ждала насилия и грубости, поэтому будет сторониться супруга, безродного государственного преступника Эстаса Фонсо.

После нескольких бессонных ночей думалось плохо, чувства притупились. Оттого и мысли о запрете рассказывать жене о трибунале теперь уже не бесили, а отозвались только глухой досадой. Дьерфин обещал молчать. С отцом Беольдом командир собирался поговорить в ближайшее время, но этот разговор мог подождать. Леди Льессир верно сравнила жизнь в Рысьей лапе с тюремным заключением — виконтесса не могла даже в город съездить, не спросив разрешения мужа.

Раздражение ненадолго проснулось в душе, когда Эстас ставил на верхнюю полку книгу об обычаях варилингов.

Вспомнилось, как виконтесса отреагировала на прочитанную главу. Леди Россэр изначально была уверена в том, что навязанный ей муж не способен на благородные поступки. Ох и трудно же будет ее переубедить!

Командир Фонсо сколько угодно мог говорить, что жители крепости будут относиться ко мне с должным уважением. Но в первые же дни стало ясно, что к таким понимающим рысям можно было причислить только лекаря Дарла. Этот тактичный и спокойный человек не нуждался в указаниях начальства, чтобы проявлять заинтересованность, вежливость и не осенять себя знаком Триединой, если я посмотрела в его сторону.

Остальные рыси выполняли приказ.

К сожалению, сам новоявленный муж не являл собой пример терпимости, рассудительности и свободы от предрассудков. Особенно ярко это проявилось, когда я на следующее после отъезда леди Льессир утро попросила показать мне крепость.

— Зачем? — подобравшись, как перед боем, супруг окинул меня настороженным взглядом.

До сего момента я и представить не могла, что в это короткое слово можно вложить столько подозрительности и отторжения.

— Думаю, вы понимаете, что Рысья лапа — мой дом на следующие три года. Разумеется, и вам тоже хотелось бы, чтобы было иначе, но леди Льессир наверняка объяснила вам, что снять мне квартирку где-нибудь на окраине Хомлена не получится.

Серьезно глядя Фонсо в глаза, я предчувствовала всплеск негодования и похвалила себя за то, что перехватила супруга еще на этаже до завтрака. Так у непростой беседы, хотя все разговоры с командиром оказывались трудными, не было свидетелей.

— Мне необходимо защитить свое новое жилище. Для этого нужно его осмотреть и выявить слабые места.

— За безопасность крепости отвечаю я, — процедил супруг. — Вы забыли о том, как я отношусь к черепам и прочим темномагическим штучкам?