Один и без оружия - Корн Владимир Алексеевич - Страница 31

— Лера, наверх! Быстро!

Возможно, весь сыр-бор разгорелся именно из-за нее, хотя далеко и не факт. Вполне допускаю, что они заявились сюда по мою душу. Например, тот громила, которому я наступил на ногу, все-таки меня признал. Но присутствие девушки за спиной станет лишним в любом случае. Вдруг мне придется кинуться вверх по лестнице, и девушка окажется помехой. Или они начнут стрелять, я отпрыгну в сторону, и на линии огня окажется она.

— Дядя, охолони! — вытянул вперед раскрытые ладони тот, который стоял рядом с усатым.

В клетчатой рубашке, джинсах и узконосых туфлях, ему только ковбойской шляпы не хватало. Вместо нее на голове у него козырьком назад сидела бейсболка.

Третий, с ног до головы весь в «цифре» — даже кепи такое же, шагнул в сторону, прячась за его спиной. Вряд ли из трусости — из трезвого расчета. Так он сможет незаметно для меня достать оружие, чтобы неожиданно им воспользоваться. Недаром же он только правое плечо и руку прикрыл.

Быстрый топот ног за спиной сказал о том, что девушка мой приказ выполнила.

«Бедняжка! — подумал я. — Ей и так сегодня досталось, а в довершение всего еще и убить могут».

— Ствол опусти! Нам поговорить просто.

— Ну так говорите, — предложил я, одновременно делая шаг вбок, под защиту стойки, которая теперь прикрывала меня почти по грудь.

Девушки-портье за ней уже не было: едва только все началось, она шустро юркнула в расположенную сразу за ее спиной дверь.

— Э нет, так у нас с тобой разговора не получится!

Усатый молчал по-прежнему, разговор вел все тот же крепыш в клетчатой рубахе, а третий наверняка уже приготовил пистолет. Именно пистолет, потому что приклад карабина Симонова торчал у него из-за плеча, а сразу два длинноствола, тем более в поселке, носят с собой только персонажи компьютерных игр.

— По-человечески тебя прошу: опусти ружье и давай пообщаемся. Слово, все будет тихо-мирно, — продолжал настаивать тот.

«Ситуация!» — лихорадочно размышлял я, совершенно не представляя, как поступить дальше. Доверять этим людям причин не было никаких. Кого бы это ни касалось — самого меня или Валерии. Но и прослыть параноиком совсем не хотелось. Не хватало еще, чтобы в Станице стали указывать пальцем: вон он идет, психопат! На каждое слово ствол вскидывает!

— Я подумаю над вашим предложением, а пока говорите чего хотели. — Поразмыслив, я все же пришел к выводу: ничего менять в сложившейся ситуации не стоит — слишком требовательным был их окрик, когда они вошли.

— Так, что за шум, а драки нет? — раздался веселый голос. Из двери, за которой исчезла портье, показался не кто иной, как тот самый продавец, который и приобрел у меня жадр.

— Яков, уйми своего постояльца! — обратился к нему крепыш. — Нервный он какой-то, того и гляди пальнет. Поговорить с ним хотели, а он сразу за волыну и едва палить не начал.

Яков посмотрел на меня:

— Точно пальнешь?

— Полностью магазин выпущу, все восемь патронов, — кивнул я. — Чтобы уж наверняка. Но мозги со стен отмыть помогу, слово!

Судя по тону Якова, он шутил, чтобы разрядить обстановку. Мои слова прозвучали примерно так же.

— Ну, если поможешь, тогда совсем другое дело! — И заговорил уже серьезным тоном: — Так, я не знаю, что между вами произошло, и, должен заметить, знать не хочу. Но одно обещаю: пальбу здесь устроите, пострадают все, выживших не будет.

После его слов мне только и оставалось, что опустить оружие.

— Вот и ладушки, — тут же отреагировал Яков. — Теперь вот еще что: до утра ваш разговор потерпит?

— Да хоть до Нового года, — пожал плечами я.

— Бобруйск? — Он обратился к тому, который все время со мной разговаривал.

— Можно и до утра, — неохотно сказал тот.

— Тогда разбежались. — Слова Якова прозвучали как приказ. — Да, Бобруйск, вот еще что… Если дело касается той девицы, знай: тут я полностью на его стороне. — Он указал на меня пальцем.

Человек по кличке Бобруйск покривился, но промолчал. Когда он и оба его спутника покинули ночлежку, Яков спросил:

— И что, ты бы и впрямь начал стрелять?

— Даже не задумываясь, — твердо ответил я. — Малейшего повода хватило бы.

Сколько их — тех, кто, валяясь с развороченным животом в луже собственной крови, проклинал себя за нерешительность, которую проявил в нужный момент? Не желаю их участи. На Земле говорят: пусть лучше двенадцать судят, чем четверо несут. Ну а здесь, где нет никаких законов, и подавно.

— Это из-за меня все? — встретила меня вопросом Валерия.

— Не уверен, — ответил я, ворочая ключом в замке. Тот поддавался с трудом, с каким-то натужным скрипом.

Явно замок сделан на месте, руками только набирающего опыт кузнеца. Из металла, который на Земле мог быть чем угодно и попавшего сюда таким же неведомым путем, как и все остальное.

Комната действительно оказалась мала. Две кровати — тоже работы местного плотника, между ними тумбочка без дверец, длинная полка на стене — вот и все ее убранство. Окошко было застеклено. Кусочками, скрепленными между собой, вероятно, смолой. Но матрацы на удивление были новыми. Простыни тоже не подкачали — без всяких отметин штопок и признаков ветхости. И серо-синие с красными полосками байковые одеяла. Словом, вполне прилично для местных реалий. Можно отдохнуть в относительной безопасности. Не станут же эти люди ради меня брать ночлежку штурмом? Особенно после слов Якова, который, несомненно, обладает в Станице достаточным авторитетом.

— Приляг пока, отдохни.

— А ты куда?

— Схожу что-нибудь поесть куплю. Выпить хочешь?

— Нет! — энергично замотала головой Валерия.

— Ну и зря. Жадр тебе подержать бы, но нет у меня заполненных. Только выпивка и остается.

— Обойдусь.

— Как знаешь. Я тебя снаружи запру.

— Чтобы не сбежала?

— Чтобы не украли. Заснешь ведь, пока ходить буду. А двери такие, что только тараном.

Я оказался прав: вернувшись, застал девушку спящей. Посмотрел на нее, хмурившую брови даже во сне, вяло пожевал ломтик жареного мяса, завернутый в тонкую лепешку из местного злака, похожего вкусом то ли на просо, то ли на ячмень, и завалился спать сам.

— Дима, тебе кошмары снились?

Да. Все та же промоина. Но зачем ей об этом знать?

— С чего взяла?

— Ты метался в постели. И еще стонал.

Пришлось признаться:

— Снились. Ты сказала: «Дима, спасибо тебе за все и до свидания, дальше я уж как-нибудь сама». И ушла вдаль в обнимку с тем самым усатым.

Лера рассмеялась:

— Так уж сразу и в обнимку?

— Ага. Еще и целовались все время.

Валерия улыбнулась еще разок, затем посерьезнела:

— Что будем делать? Наверное, он со своими дружками не отстанет.

— Разберемся как-нибудь. — Ясно, что в ночлежке под защитой Якова не отсидеться. Вчера, когда ходил за продуктами, видел в харчевне и усатого, и Бобруйска. Они сделали вид, что меня не замечают. Ну и мне оставалось сделать то же самое. — Давай лучше позавтракаем.

— Давай, — на мой взгляд, с излишним энтузиазмом откликнулась она. Наверное, чтобы хоть немного абстрагироваться от всего того, что на нее свалилось.

Некоторое время мы ели молча. Затем Лера спросила:

— Дима, если уж угораздило сюда попасть, расскажи мне об этом мире.

Всё, Валерия прошла все пять фаз принятия неизбежного. Первые три из них — отрицание, гнев и торг, мне увидеть не довелось. Когда мы встретились, она находилась в фазе депрессии. Сейчас наступила пора пятой — и заключительной — принятия. Лера смирилась с тем, что ей придется здесь существовать, и теперь ей нужно решить, как именно.

— Расскажу, Валерия, обязательно расскажу. — Кто бы мне обо всем поведал на второй мой день пребывания здесь! Скольких ошибок удалось бы избежать! — Если что-то будет непонятно, сразу задавай вопросы. И пусть любой из них не покажется тебе глупым. Поверь мне, это очень важно. Иначе когда-нибудь любая мелочь может стать роковой. Готова? Ну тогда слушай.