За Веру, Царя и Отечество! (СИ) - Кисличкин Михаил - Страница 16

– А ведь ты серьезна. Предельно серьезна, – задумчиво сказал офицер. – Ответов на вопрос кто ты такая не будет?

– Не будет. Я Таня Дергачева, русский боевой маг в погонах. Точка.

– И как ты все видишь практически?

– Очень просто. Ты со мной, юнкерами и своим десятком офицеров летишь в Тосно. Выступаешь перед войсками, рассказываешь, что твориться в Питере и заявляешь, что пойдешь прекращать беспредел в городе. Один или с теми, кто к тебе присоединиться.

– Меня на смех подымут. Какой-то штабс-капитан…

– Не какой-то, а такой, которого поддерживают восемь десятков боевых магов. А эта сила дивизии стоит. Причем ты сам маг, офицер, а не политик от которых все устали. Решайся. Сказав "А" говори и "Б".

– Ну ты даешь Таня, – встал со стула Ребров и начал нервно мерять шагами кабинет. – Вот уж не ожидал, что меня в такое втянут. Но ты права – надо решаться. Я с тобой до конца и будь что будет. Но один совет – выступай перед народом ты. Штабс-капитан птица невеликая, – усмехнулся он. – А вот девятилетняя русская Жанна Д" Арк в погонах и с винтовкой – зрелище сильное.

Подлетая к станции Тосно, я увидел, что все железнодорожные пути забиты поездами. Внизу также ошивалось немало народу в шинелях. Солдаты, офицеры, казаки в штанах с лампасами и характерных фуражках. И все откровенно валяют дурака: снуют туда-сюда, курят, греются у костров, не спеша ухаживают за лошадьми.

Наше появление вызвало заметную реакцию, даже переполох. Пять эскадрилий магов спустились с неба в едином строю возле станции все в сиянии защитных полей и с оружием наизготовку, аки небесное воинство. Намного театра не помешает, наше прибытие должно быть эффектным. Народ сначала замер на своих местах, а потом поспешил разбежаться в разные стороны, освободив нам место на вокзальной площади.

– Где командующий всем этим бардаком? – Поймал Ребров ближайшего унтер-офицера.

– Господа в вокзале заседают, ваше благородие, – выпучив глаза, ответил унтер.

– Свободен.

– Батальон, стройся, – скомандовал я. – За мной!

Внутри вокзала было грязно, шумно и многолюдно. Офицеры сидели на лавках и стояли вдоль стен, переговаривались, курили и лузгали семечки. Откровенно говоря – картина неприглядная, не армия, а стадо гражданских. На импровизированной трибуне из пары массивных столов выступал какой-то мужик в пенсне, дорогом костюме и с солидным пузом. Голос его давно охрип и говорил он устало, скорее по привычке.

– Господа, надо что-то делать… Господа! Революция в опасности, в столице переворот, а вы тут отдыхаете. Дума разогнана, временное правительство арестовано. Именем народа я требую от военных, чтобы они исполнили свой долг и навели порядок.

– Именем народа зовешь стрелять в народ?! – Закричал с места какой-то капитан. – Ради кого? Ради тебя, толстопузика? Приказа из штаба не было, а ваша дума со всеми ее балаболами уже в печенках сидит, – сказал он и зло сплюнул на пол.

– Вот-вот, – поддержал его другой офицер. – Наше дело страну от врага защищать. Мы не каратели. Сами народ довели, сами разбирайтесь.

– Красные жить по справедливости хотят, – выкрикнул кто-то в углу. Чтобы крестьянам землю раздать, а народ получил свободу.

– Брешут все твои красные, – немедленно возразил ему еще кто-то.

– А вот и не брешут!

"Пора прекращать этот балаган", – подумал я.

Всем молчать! – Заорал я на весь зал своим детским голосочком. – Вы офицеры или где!!! Распустились…ряхи! Тихо!

"Я вас раздолбаев научу с вечера сапоги чистить и одевать утром на свежую голову", – думал я, идя к трибуне в наступившей тишине. Народ поневоле расступался перед нашим строем. Я впереди, за мной Ребров с несколькими офицерами, которых мы дотащили до Тосно буквально на себе, за нами юнкера с активированными защитными полями.

Подойдя к трибуне, я взлетел на нее и громко спросил у замолкшего оратора.

– Ты председатель Родянко из Госдумы?

– Я, – растерянно сказал тот.

– Вон пошел!

– Что?

– Ничего, – я схватил его рукой за шиворот, слегка приподнял над трибуной и легонько швырнул в сторону. Надеюсь, упав он себе ничего не сломал. А даже если и так…

– Господа офицеры! Вы долго слушали всяких болтунов, поэтому найдите время послушать меня, – начал я свою речь. – Долгое время это не займет. Моя имя Татьяна Дергачева, я маг-юнкер Павловского училища и да, ваши глаза вас не обманывают, мне скоро будет лишь девять полных лет. Может быть, кто-то обо мне слышал… А еще я только что из Петрограда. Так вот, там действительно произошел переворот и вот этих – я показала на сидящего на полу у трибуны Родянко, поперли из власти. Это было бы еще полбеды, их не жалко нисколько…

"Вроде бы слушают. Хорошо, продолжим".

– Беда в том, что красные считают своими врагами всех, кто не имеет рабочего или крестьянского происхождения. Они совершенно не желают считаться ни с кем кроме себя и развязали в городе войну против офицеров и всех несогласных с их властью. Убиты владимирские юнкера, арестованы или убиты офицеры Павловского училища, так называемые "народогвардейцы" творят на улицах что хотят, закона в городе больше нет. Мне, маленькой девочке, пришлось взять командование над маг-юнкерами, иначе они тоже были бы убиты, как наши наставники и преподаватели. На улицах Питера хватают всех, кто носит погоны. Генштаб взят рабочими отрядами, судьба военного руководства России неизвестна. А вы в это время сидите тут и слушаете всякую чушь, – я сделал паузу, чтобы перевести дыхание.

– Законной власти больше нет, приказы нам отдавать некому. Если мы все еще промедлим, ты приказы нам будет отдавать совнарком, заставив присутствующих здесь с мясом содрать погоны и повязать красные банты. Или отправиться в недолгую прогулку к ближайшей стенке, на выбор… В этой ситуации сидеть на месте равнодушно нельзя. Я не призываю вас выступать за самодержавие. Я не призываю вас выступать за думу и временное правительство. Я ничего не имею против рабочих и крестьян, которые работают на заводах и растят хлеб. Я призываю вас пойти и навести порядок в столице ради будущего России. Лично я так и сделаю, даже если останусь со своими магами одна, и мы все сегодня погибнем в бою. Просто потому, что у меня и присоединившегося ко мне штабс-капитана Реброва с его десятком офицеров, – показал я на стоящего рядом с трибуной мага, – есть честь и она велит нам поступать именно так, не оставляя другого выбора. Я сегодня призываю всех, кто еще не потерял душевных сил, следовать нашему примеру. На этом все. Честь имею, господа офицеры.

Под мертвое молчание зала я сошел с трибуны. Никто не спешил мне хлопать или кричать слова поддержки, все просто смотрели мне вслед с замершими лицами. Неужели все зря и офицеров ничем не пробить? Ну и ладно… Одна так одна. Полагаю, я сделал для России все что мог, и небесная канцелярия меня в самом скором времени с наградой не обманет.

– Один вопрос, девочка-маг, – дорогу мне заступил подтянутый офицер в лихой папахе набекрень. – Полковник Корнилин Лавр Георгиевич, второй донской казачий полк. – Полку грузится в эшелон сейчас же или как? Какие будут приказания?

– Так вы с нами? – Не веря своим ушам, спросил я.

– А у меня есть выбор? – Серьезно спросил он. – Ты пойдешь в бой, а я, казак, буду отсиживаться, пока дети воюют?

Дальше было много возни. Видите ли, рабочие – железнодорожники и машинисты во главе с начальником станции решили прямо сейчас немного побастовать и отказалась готовить паровозы и составы к отправлению. Им, дескать, нельзя нас обслуживать. Рабочий профсоюз не велит.

Обошлось пустяками. Парочку особо упорных профсоюзных деятелей моя Таня самолично придушила почти до смерти, других замотивировали Ребров с Корнилиным, крепким матом и обещаниями порубать в капусту и расстрелять как собак прямо на месте. Отдельно отличился местный телеграфист, попытавшийся тайком отбить телеграмму о нашем выступлении в Питер, вместо положенного сообщения о том, что в Тосно все спокойно. Хитрюган этакий… Пластическая хирургия лица ему теперь явно понадобится, рука у меня тяжелая.