Алекс и Алекс 2 (СИ) - Афанасьев Семен - Страница 36

— «Для Атоса это слишком много, а для графа де ла Фер — слишком мало», — весело процитировал что-то в ответ собеседник. — Оставь себе. Они меня не спасают. А на деньги в этом мире разменивается не всё, далеко не всё. Гутя, видимо, местами всё же неправ…

Кто такой Гутя, Анна спросить не успела, поскольку комм Алекса в это мгновение сообщил о входящем вызове. Чуть отстранившись от девушки, соискатель нажал кнопку ответа; и ещё через долю секунды Анна с удивлением обнаружила сбоку от себя голографическое изображение Питера Штавдакера.

Сама она при этом стояла чуть сбоку, не попадая в фокус аппарата.

— Зачем вы вмешиваетесь в клановые дела, которые вас не касаются? — без предисловий начал Штавдакер, соблюдая добрую половину правил этикета (к удивлению самой Хаас).

— Даже не знаю, что вам сейчас сказать. — Спокойно ответил Алекс. — Встречное предложение: идите нахер, молодой человек. И спрашивайте отчёты у тех, кто…

— СТОП! — Анна вклинилась в разговор и развернула аппарат товарища так, чтоб тоже попадать в фокус.

Для чего ей, правда, пришлось почти прижаться лицом к парню.

— Питер! Как Хаас, предупреждаю вас: ваша текущая коммуникация будет расценена нами, как попытка давления на заведомо недееспособного человека! В рамках Уложения о Кланах недееспособного, — моментально поправилась она, отсекая все возможные лазейки для противной стороны. — Алекс сейчас не понимает, о чём идёт речь, и беседовать будете со мной!

— Да не будет он ни с кем беседовать, — недовольно проворчал Алекс и потянулся к кнопке прерывания разговора. — Через мой комм так точно не будет.

— Уже спутались? — прошипел следом, почти выплюнув, Штавдакер.

— Кажется, отключились вы одновременно. — Хихикнула Хаас через секунду после того, как её спутник нажал красную кнопку. — Знаешь, но я всё равно буду всё сообщать родителям. Тут же речь не о моих труселях в туалете, — она вздохнула, припоминая последнюю информацию, полученную только что крайне спорным путём. — И даже не об их причандалах перед моим носом. Тут всё же о клиенте, пусть и вероятность потерь крайне низка.

— А зачем ты мне это всё говоришь? — неподдельно удивился Алекс и покосился на ладонь Хаас, просовываемую ему под локоть.

— Потому что хочу дружить. — Серьёзно ответила Анна. — Давай дружить? Без подтекстов, двойных смыслов и масляных бенефиций по пьянке?

— Давай. Если ты сейчас серьёзно. Только с чего такой поворот в мышлении?

— Ты не хуже многих клановых. Но я это только сейчас поняла. Потому да, я говорю серьёзно. И кстати, раз уж так пошло… Решение суда о твоём штрафе в пятьдесят тысяч небезупречно. — Хаас посчитала правильным проговорить всё сейчас и до конца.

— Мой куратор в суде думал иначе, — покосился на неё товарищ. — И говорил, что у него свой опыт на эту тему.

— Он не юрист, — отрезала Анна. — Более того. Он не юрист, практикующий в нашем округе. Поскольку является чистейшей воды федералом.

— И что с того?

— М-м-м… как бы тебе попонятнее… Юриспруденция — это большой и тёмный лес, поделенный на разные участки. — Игнорируя смех спутника, девочка продолжила. — Бак в общих чертах представляет, как перемещаться по этому лесу в целом, на все десять тысяч миль. Но на данном участке, миля на милю, надо знать брод именно через этот водоём. Или не переберёшься на ту сторону.

— А ты? Ты знаешь этот брод?

— А я — Хаас. — Пожала плечами она. — Мы специалисты именно по этому участку речки, именно в этом месте. И знаем, в какие часы, минуты, дни недели, времена года, что можно сделать. И как. В рамках исключительно нашего участка.

— А почему мне об этом никто не сказал раньше? — задумчиво протянул Алекс, явно что-то взвешивая в уме.

— Кто? — искренне поразилась непроходимой наивности (или, гхм, глупости) Анна. — Твой куратор, который ничего не понимает на микро уровне?! При всём моём уважении к его способности ориентироваться в глобальных масштабах. Или судья?! Которая получает деньги от кланов?! Или сами Штавдакеры? Да кому ты там нужен был?

— Кажется, спасение утопающих в нашем болоте — дело рук исключительно самих утопающих, — странным тоном пробормотал соискатель.

— Дошло! — саркастически выдала Хаас. — Жаль только, до большинства это доходит либо поздно, либо вообще никогда. Все почему-то считают, что государственные институты созданы исключительно для защиты их собственных, личностных прав. Что далеко не так…

— Звучит стрёмно. — Поёжился товарищ.

— Ты сам сказал только что. «Вы за счастье или за правду?», — напомнила Анна.

— Это не я, это психолог на лекции так говорил.

— Неважно. Тебе актуальнее полсотни тысяч скостить вполовину? Или о несовершенстве системы со мной подискутировать?

— Первое актуальнее, — согласился Алекс. — Если это реально. Сроки апелляции, кстати, вышли.

— Это ты судью на заседании наслушался? — не стала даже сдерживать смех Хаас. — Ну-ну…

— Эй, вот сейчас мне обидно! — возмутился товарищ. — Я её открыто спросил, при всех! Она ответила!

— Ага. Неклановому дурач… м-м-м… человеку. При федералах, которые не в теме — с одной стороны; и при инициировавшей иск стороне — с другой, — издевательски похихикала девочка. — А иск инициировал, если что, вообще клан, который судье деньги платит. Не он один, — уточнила она. — Но и он тоже.

— А как, в общих чертах, снижение суммы возможно технически? — помолчав, спросил парень.

— «В связи с вновь открывшимися обстоятельствами дела!», — не задумываясь, отмахнулась Анна в ответ. — «Касательно несовершеннолетнего, находящегося на попечении государственной организации!». Не ломай голову. С тебя ничего не надо. Как говорится, денег у тебя никто не попросит.

— Не могу не спросить о причинах твоей смены курса. Кто-то меня ещё недавно из моей же комнаты выставлял.

— Была неправа, — смутилась девочка. — Только сейчас в медблоке задумалась. Знаешь, голый хрен перед носом вообще способствует переоценке ценностей… И кстати! — она что-то вспомнила и снова воодушевилась. — Тут главное, скорее, не как вести это дело. А кто будет его вести.

— Видимо, участие Хаас всё же не может быть бесплатным, — бесцветно предположил Алекс. — Что-то раньше я не слышал, чтоб клан бросался защищать дворнягу.

— Если будем друзьями, это звучит обидно. — серьёзно ответила Анна. — Ты много, что ли, о кланах знаешь? И потом, чтоб снять все вопросы… у тебя есть ещё полчаса? Твоя девушка тебя не прибьёт?

— Полчаса есть. — Коротко кивнул парень.

— Ну тогда из твоего номера и созвонюсь.

— Тогда нет. Ты созванивайся, я всё же пойду.

_________

Через пятнадцать минут. Здание общежития для младших офицеров. Одна из студий а третьем этаже.

— Мам, нам нужно поговорить. — Чуть растрёпанная светловолосая девочка, скрестив ноги, сидит на единственной в помещении большой кровати.

— Что-то срочное? — голографическое изображение сорокалетней женщины периодически расплывается.

— Да. А вы что, опять в горах?

— Отец решил сегодня в верхнем доме остановиться. Что случилось?

— На меня нападали Штавдакеры, вот о чём проговорился один из них…

_________

Там же. Ещё через пять минут.

— Анна, это просто ужас! — женщина, несмотря на спокойный тон, выглядит взволнованной. — Но хорошо, что всё нормально закончилось!

— Ужас был бы, если бы Йошикаве-старшему показали меня голую, в окружении … Ты поняла. Кстати, отец нас не слышит? Мне перед ним неудобно. — Запоздало спохватывается девочка.

— Нет. Он вышел покурить; заодно звонит, куда надо. — Обтекаемо отвечает женщина, старательно удерживая взгляд на дочери и не пытаясь разглядывать обстановку помещения, в котором та находится. — Ты точно в порядке? Что за комната? — не выдерживает мать.