Абиссинец (СИ) - Подшивалов Анатолий Анатольевич - Страница 39

Хорошо еще, что мы никого не убили…

Потом поехал посмотреть, что в лагере военнопленных, «отказников» стало втрое больше, поскольку все морские офицеры и унтера отказались работать на дороге. Матросы уехали, а офицеры сидят и волком смотрят. Еще бы, теперь на лепешке-инджире и просяной каше сильно не разгуляешься. Сказал, что сегодня был на строительстве дороги, люди там сыты, мясные консервы, рис, сушеные овощи и паста у них не переводятся, а на днях пастухи пригонят стадо овец и десяток мясных быков, поскольку все на дороге работают хорошо и должны хорошо питаться. Так что, если кто надумал, то пусть обращается к охране — отправим на строительство или на работу по специальности, если таковая есть. Молчание… Ну и сидите дальше.

Вернулся домой уже вечером. Завтра с утра надо ехать встречать консула, а там и «Чесма» придет. Решил, пусть пока Шерстобитов со своими палатку за воротами ставят — как передовой дозор, столуются у нас, но службу несут по внешнему периметру, все же не знаю я их, посмотрим что за люди, стоит ли их приближать. Попросил кухарку приготовить сегодня на всех праздничный ужин по случаю прибытия и завтрашнего убытия хозяина дома и его окрестностей верст на пятьсот. Хорошо было бы объехать свои владения, с людьми познакомиться, посмотреть, как и чем они живут — а тут «исполняй службу царскую» — опять в дипломаты, но уже от Менелика. Хотя, если разобраться, кого еще посылать — языками европейскими только Ильг и я владеем. А переговоры будут непростыми, небось, итальянцы захотят сразу «нагнуть» дикарей и за связку бус и зеркальце все обратно получить, да еще и деньжат с Негуса слупить. Кстати, о деньжатах. Я ведь только приблизительно знаю, сколько их в чемодане. Сначала посчитал банковские пачки: получилось почти полтора миллиона лир. Если монетка в 20 лир равна русской золотой пятерке, то это 370 тысяч рублей на ассигнации (если 1 рубль равен 4 лирам), потом более 50 тысяч франков, 12 тысяч фунтов, 11 тысяч германских марок марок в ассигнациях и в золоте 20 тысяч франков, 10 тысяч фунтов и около 10 тысяч марок. Так я миллионер! Но это могут быть вклады, и, если люди будут моими подданными и располагают весомыми свидетельствами о том, что они за минуту до бегства кассира еще не забрали свои деньги (то есть чеки, выписки со счетов, заверенные тем же кассиром), тогда — пожалуйста, деньги вернем. Поэтому я не миллионер, а кассир. Хотя что-то мне останется. Во-первых я уже полтора месяца сам кормлю рабочих. Во-вторых, кто-то уехал, а деньги остались и уедут еще, чего ради мне возвращать им деньги, не имея четких доказательств, что за минуту до бегства кассира они еще имели свои вклады неснятыми — пусть банк в самой Италии и платит. Кстати, где же директор банка, надо узнать у мэра. Закрыл чемодан и опечатал его.

Посмотрел свой кабинет и спальню — хорошо жил генерал, мебель итальянская, ценные породы дерева, чуть ли не палисандр. Как говорил Артамонов, вроде из дома ничего не пропало — вот только сейф в кабинете и другой, поменьше в спальне, заперты, ключей нет и специалиста взламывать их пока не нашли. Ладно, это не горит. На всякий случай опечатал сейфы своей печатью. Большая карта провинции в кабинете, посмотрел — карта рисованная, копия с меньшей, зато здоровенная — во всю стену. Итальянский флаг уберем за шкаф, нечего ему здесь отсвечивать. Повешу портрет президента, нет, конечно же, дорогого негуса, поставлю за собой развернутый эфиопский триколор и личный флаг раса в пурпуре — и чем не штаб-квартира.

Пришла некрасивая пожилая горничная и на неплохом французском сказала, что все собрались в столовой, но не в парадной, а во флигеле. Закрыл дверь, еще раз опечатал ее и пошел к своим.

За столом собрались все, кроме шерстобитовцев и дежурного караульного отделения. Всего-то за столом десяток казаков, Артамонов, коллежский асессор Титов, поручик Петров, подъесаул Стрельцов.

Сказал, что всем одобрены представления на награды, что я сделал, еще будучи послом, после этого награждает уже не русский царь, а эфиопский — медали вы все получили. Из сидящих за столом Станислава 3 степени получит коллежский асессор Титов, а подъесаул Стрельцов награжден орденом Святой Анны 3 степени с мечами, за боевые заслуги. Кавалером знака военного ордена Святого Георгия становится унтер-офицер Артамонов — за то, что вторым номером во время боя с кочевниками отразил основную фронтальную атаку врага. Все знаки вы получите уже по возвращении на Родину от ваших непосредственных начальников. Сегодня я получил трофейные деньги и завтра поездом я, подъесаул Стрельцов и четверо человек охраны отправимся в порт, так как делить деньги должно общество. Все крикнули «Ура атаману!» и горничная с поваром стали наливать нам кьянти из большой оплетенной бутыли. Чуть не десяток таких бутылей было в подвале, как и полка с более изысканными винами, включая пару дюжин шампанского в покрытых пылью бутылках. Кьянти отлично пошло к баранине с рисом и специями. Когда все насытились, я сказал, что на днях уезжаю в Александрию для ведения мирных переговоров. За это тоже выпили и пожелали мне удачи. Сообщил, что из Александрии к негусу выехали консул и военный агент и, если рас Мэконнын уедет, то пусть они живут в гостевых комнатах — там как раз две спальни, общая гостиная и ванная комната. Но, скорее всего, они поедут с Негусом в Мэкеле, а, может быть, Негус проведет с ними переговоры и мы уедем вместе в Александрию, пока я не в курсе. В любом случае, быть с ними предельно вежливыми, отдавать честь, обращаться по чину и в то же время, лишнего не болтать. После этого попросил Стрельцова выйти со мной подышать на воздух.

— Иван Парфенович, не хотели бы вы остаться на службе у Негуса. Менелик, кроме княжеского и младшего дворянского звания баляге, ввел с сегодняшнего дня промежуточные дворянские титулы барона и графа, по типу европейских. Я бы мог похлопотать для вас о баронском титуле, стали бы абиссинским бароном, а то, если повезет и графское достоинство выбить можно. Будете графом абиссинским, а уж генеральский чин для вас не за горами. Деньги тут водятся… Выделю вам поместье, хоть здесь, в Асмэре, соседями будем, или еще где понравится, тут говорят апельсиновые рощи недалеко. Как, Иван Парфенович, решитесь?

— Александр Павлович, спасибо, вижу, что вы искренне это говорите, но я бы хотел поступить в Николаевскую Академию, стать офицером Главного Штаба.

— Понимаю, из вас дельный штабист получится, карту вы читаете и нанести кроки можете, то есть, топографии сами кого поучите, в бою храбрости не занимать, но у вас храбрость умная, а это дорогого стоит. Грамотные офицеры России нужны, вот откуда потом глупые генералы берутся? Даже графом не хотите, а, ваше эфиопское сиятельство!

— Нет уж, увольте от эфиопских сиятельств, тут тоже глупых генералов хватает и, как бы не больше их, чем в России.

— Ну, как знаете, подумайте, вместе с вами мы здесь такого наворотим, даже, по большому счету штабисту Букину это не снилось, что то я его в бою не видел, как вас, кабинетный он офицер, а вот уже эфиопский генерал-майор и от Негуса графский титул точно получит. Да, вот что, отвезите завтра на продукты Нечипоренко триста золотых лобанчиков, да тысячу талеров, скажите я велел, а то их кормить забывают. Распишетесь в получении, а потом пусть есаул при вас распишется в приходе и передаст бумагу Титову для отчета.

Потом я пошел к себе, сказав Стрельцову, чтобы пригласил ко мне Артамонова. И тут мы услышали выстрелы в саду, сначала один, потом и второй. Выскочили казаки с оружием, побежали, разделившись на две команды, в сад, огибая главное здание справа и слева. Мы присоединились к той команде, где было на одного казака меньше. В саду метрах в пятидесяти от дома лежал человек в потрепанной итальянской офицерской форме, точно между лопаток у него было пулевое отверстие. Перевернули, — еще молодой совсем человек с аристократическим лицом, даже в плену следил за собой: чисто выбрит, мундир заштопан и относительно чистый, сапоги начищены, хотя подметка отвалилась.