Солнечная кошка (СИ) - Хаан Ашира - Страница 21

— Много? — заинтересовался Артем.

— Я смогу забить за халтуру на пару месяцев. Но это только начало. У нас уже двадцать тысяч подписчиков! Будет больше — будут и деньги. А ты говорил — не получится.

— Ну ты что, я не так говорил… — Артем качнул меня, роняя между коленей и наклоняясь, чтобы поцеловать. — Я говорил, что никогда бы не взялся за такую работу, слишком рискованно и не факт, что окупится.

— Окупилось!

Я заслуженно гордилась нашим успехом и была рада, что он его признал.

— Так, все, теперь у нас есть часа два, пока курица печется. Чем пока займемся? — Инночка открыла холодильник и достала бутылку белого вина. — Кино посмотрим?

Она перелила всю бутылку в прозрачный кувшин, нарезала туда апельсин и яблоко и накидала листиков мяты. Плеснула минералки — и получилась вполне богемная вкусная штука, что-то вроде белой сангрии, которую мы и притащили в большую комнату, где было попрохладней.

Июньская жара уже шарашила вовсю, кондиционеров в квартире не было, и мы поставили у окна вентилятор, который перегонял раскаленный воздух с улицы в комнату и отправлял душный пыльный комнатный воздух обратно на улицу. В целом легче почти не становилось, зато красиво развевались занавески.

— Да ну… — скривился Артем. — Лень. Все новое уже видели, а старье неохота.

— Может, тогда в карты? — предложила Инночка. — Или в настолку какую-нибудь?

— В карты! На раздевание! — Артем оживился.

— Эй, так нечестно! — Инночка была в шортах и широкой футболке. В общем, и все. — Я тогда пойду оденусь.

Я быстро накинула обратно свой белый пиджак, в котором ходила на все экзамены — было удобно прятать шпоры. И повязала нашейный платок.

Артем нахмурился, но потом посмотрел на наши босые лапы и с довольным видом пошевелил ногами в носках.

Ну что ж!

Играли мы с условием, что выигравший имел право надеть вещь обратно, поэтому дело затянулось. Пришлось прерваться на обед: Артем ел курицу в одном носке и джинсах, с голым торсом, зато Инночка к этому моменту надела на себя уже и чулки, и носки, и жилетку, и пиджак и даже соломенную шляпу. Ей отчаянно везло в карты — видимо, судьба оправдывалась за невезение в любви.

Я оставалась плюс-минус в том же, хотя по мере игры иногда приходилось раздеваться до трусов. Артем косился на меня и переворачивался на живот — мы играли на полу, там был шанс почувствовать хотя бы легкий сквознячок.

Сожрали и курицу, и пирог, испеченный в освободившейся духовке, выпили обе бутылки белого и перешли на родительское мартини, из которого тоже сделали белую сангрию с апельсинами и кубиками льда. От жары и постоянных переодеваний все вспотели, мокрые волосы липли ко лбам. На улице сгущались сумерки, дразня надеждой на вечернюю прохладу, сладко пахло медовыми липами и противно — петунией с соседского балкона.

Играли уже из чистого упрямства — договорились до первого вчистую продувшего, кто разденется до конца. Чтобы завершить наконец эту затянувшуюся игру, убрали правило про одевание выигрывшего, иначе мы рисковали не закончить никогда.

Внезапно перестало везти Инночке. После серии побед, после которых Артем ржал, что скоро ей за шубой придется идти, последовала серия неудач и теперь она сидела в одном белье. После очередного проигрыша она со вздохом расстегнула крючки бюстгальтера, стянула и бросила роскошным жестом на диван.

Становилось все жарче. Артем тоже был в трусах и одном носке, я еще держалась за блузку, но пришлось снять и ее.

И вот наконец последняя партия…

И Инночка встает и медленно стягивает розовые трусики, переступает через них и, раскручивая на пальце, запускает в полет.

— Все? Насладились, коршуны? — она фыркнула и направилась к выходу из комнаты. — Пойдемте на кухню, курить хочу.

Я поколебалась, но решила остаться как есть — кого мне тут стесняться?

Пробежалась пальцами по пышущей жаром загорелой коже Артема на спине:

— Идем?

— Я… попозже приду… — сдавленным голосом отозвался он.

— Аха-ха-ха, бедненький… — я послала ему воздушный поцелуй и тоже смылась на кухню, где Инночка уже достала из морозилки забытую там с утра колу и с недоумением смотрела, как шипит лед под свернутой пробкой.

— У-у-у-упс… — я удивленно посмотрела на часы. Долгий летний день сыграл со мной дурную шутку — я все думала, что еще рано, а время уже шло к ночи. — Нифига себе мы заигрались.

— Лучше бы кино посмотрели, — фыркнула Инночка. Она накинула на себя легкий сарафан и курила, время от времени поглядывая на покрытую изморозью бутылку колы. Под ее взглядом та старалась размораживаться побыстрее.

— Мне маме надо сказать, что я остаюсь.

Еле нашла телефон, на котором светилось десятка три сообщений от Пашки. Но пока было не до него. Набрала маму и вместо «алло» услышала:

— Когда собираешься быть дома?

— Мам, я сегодня у Инночки останусь как всегда. Вернусь завтра к вечеру.

— Нет, не останешься, — отрезала мама.

— Почему? — удивилась я.

— Потому что ты на этой неделе уже дважды не ночевала дома.

Упс, я и забыла. Точно. Сначала Артем в среду, потом Инночка с ее бедами. Я забыла про это условие и теперь…

— Мам, ну ерунда же, пусть будет одно исключение? — начала канючить я.

Артем, уже в джинсах и футболке вошел на кухню, тронул Инночку за плечо, она протянула ему сигарету, тревожно глядя на меня.

— Ярина! Кажется, мы четко установили правила! Два раза в неделю. Ты с ними согласилась!

— Да, я не спорю, но один разочек, мамочка, пожалуйста!

— Мой дом — мои правила. Хочешь свои правила — съезжай и хоть вообще каждый день ночуй по чужим постелям.

— Но мам!

— Чтобы была дома через час. Или живи, где хочешь!

— Ма…

Я опустила руку с телефоном, растерянно глядя на Артема.

— Мне надо домой…

— Совсем плохо? — сочувственно спросила Инночка.

Я только кивнула и пошла одеваться.

— Не против, если я останусь? — спросил Артем то ли у меня, то ли у Инночки, когда мы уже стояли в прихожей. — Поздно уже, меня дома сегодня никто не ждет.

Инночка пожала плечами, кивнула на меня:

— Мне-то что, ваша кровать свободна.

— Оставайся, — вздохнула я. — Не переться же еще и тебе домой, если у меня мать совсем ебнулась.

Они пошли провожать меня до остановки, по пути пытаясь как-то приободрить, но выходные были уже испорчены безвозвратно. Надо будет узнать у Пашки, каковы шансы, что мы начнем зарабатывать достаточно, чтобы мне хотя бы на комнату хватало. Так жить нельзя. По-моему, матушку просто бесит, что я уже взрослая женщина и мне нужно свое пространство. И время. И жизнь, которая течет вне зависимости от регламентированных двух ночный «прогулов» в неделю.

— Я узнаю, если дома дел не будет, может быть, завтра вечером погулям в парке, — попытался приободрить меня Артем, когда я уже садилась в автобус.

Он отъехал, а я все еще смотрела в заднее окно на уменьшающиеся фигурки в темноте под фонарем.

26. Воскресенье

Дома было тихо. Папа читал какой-то очередной боевичок на кухне, мама смотрела телевизор.

— Я пришла, — стараясь говорить спокойно и без эмоций, заявила я. Еще свежи были войны моего пубертата, когда прилетало за «неуважительную» интонацию.

— Хорошо, — равнодушно отозвалась мама, не отрываясь от экрана.

— И все? — не удержалась я.

— А ты медаль хочешь за то, что домой явилась?

Я вздохнула и пошла на свой диван. Свернулась клубочком, глядя в экран телефона. На душе было неспокойно.

«Что вы там делаете?» — написала я Инночке.

Она откликнулась незамедлительно:

«Кино смотрим. Артем нашел какой-то упоротый фильм «Легенда о Каспаре Хаузере», ни черта не понятно. Но невозможно не ржать».

Через полчаса я написала снова:

«И что там происходит?»

Инночка как будто сидела с телефоном:

«Ну там какой-то чувак в шлеме, все черно-белое и он повторяет одну и ту же фразу. Ты скачай, посмотри».