Одноклассники бывшими не бывают (СИ) - Хаан Ашира - Страница 56

Сейчас мне тоже хотелось рассказывать всякую милоту.

— У нее было пятнадцать кошек.

— Серьезно? — кажется, Матвей и правда удивился. — Я помню, когда был маленький, у нас был только старый кот Евсей. Совсем слепой. Наверное, он потом умер. А где тогда остальные?

— До выпуска точно были, я ходила к ней на день рожденья и мы все время вылавливали их из своих тарелок и проверяли диванные подушки, чтобы не сесть сверху. А когда решили играть в настолки, попытались запереть всех в маленькой комнате и все время пересчитывали, а они вырывались.

Я улыбнулась. Это было в десятом, когда она только перешла к нам и пригласила всех девчонок знакомиться.

— А еще что? — жадно спросил Матвей.

Глаза его горели. Я попыталась вспомнить, какой сама была в десять лет. Неужели не запомнила бы свою маму? Хотела бы узнать о ней больше?

— Ну, еще она любила сочинять всякие истории про то, что шла в школу, и тут к ней подъехал белый «мерседес», из него вышел арабский принц и подарил ей розу, коня и изумрудное ожерелье. Коня она попросила забрать, ожерелье отдала на благотворительность, а роза вот, притащила в школу в качестве доказательства.

Матвей заржал. Я тоже улыбнулась. Нет, я и тогда подозревала, что это сказки, но какой-то процент истины допускала.

— Я тоже такое сочиняю, кстати! — признался он. — Так прикольно смотреть, как все ведутся. Рассказал недавно, что спускался в Марианскую впадину, когда с папой был на каникулах на океане.

— И что — поверили? — удивилась я.

— Конечно, поверили, — презрительно фыркнул Матвей. — Они ведь понятия не имеют, что такое Марианская впадина! В следующий раз придумаю арабского шейха, честно.

— Начинай с коня, — посоветовала я. — В изумрудное ожерелье хуже верится.

К тому времени, как Илья до нас добрался, мы уже сочинили Матвею биографию не хуже, чем у самой Вари — без цыган с итальянцами, зато с почти случившимся полетом в космос и найденным золотом ацтеков. В качестве доказательства я пообещала ему заказать у знакомого мастера настоящую золотую монету с рожей пострашнее.

Соболев-старший снова как-то странно посмотрел на наше веселье и хмурился всю дорогу до дома. Впрочем, может быть, он просто устал на работе?

******

Утром 31 декабря, прямо после ставшего нашей традицией совместного завтрака, Илья ненадолго отлучился к машине и вернулся с грудой коробок в ярких обертках. Он сгрузил их под елку в гостиной и несколько раз художественно переставил, чтобы вся эта композиция стала достойна разворота в глянцевом журнале.

Если нас троих кто-нибудь причесал и переодел, мы бы тоже вписались в этот разворот как идеальная семья. Только и у нас, и у коробок было нечто общее — под блестящими обертками таились секреты.

Мы с Матвеем в панике переглянулись и, кажется, мысль у нас была одна на двоих.

— Я на работу, — бросил Соболев, одевающийся не поднимая глаз от смартфона, который начал пиликать сообщениями с шести утра и затыкаться не собирался. — Вернусь часам к пяти, если получится. Ну, к десяти точно! Еду я заказал, привезут к вечеру.

— У тебя тоже нет подарка? — шепнул мне Мотька.

— Неа…

С одной стороны, как же мы умудрились забыть купить подарки к Новому году?

С другой — последний месяц у всех нас выдался изрядно непростым. Спасибо, что мы собственные имена еще не забыли.

— Пап, можно мы по магазинам? — опередил меня Матвей.

Я вообще-то планировала обойтись без вопросительных интонаций. Но мне можно, я взрослая.

— По каким магазинам? — нахмурился Илья.

— Это такие специальные места, где ты отдаешь деньги за вещи, которые радуют тебя не так долго, как ты эти деньги зарабатывал, — пояснила я.

— Кстати, о деньгах, — вмешался Матвей. — Ты там лимит по карточке увеличь, а? Мне ж теперь еще и Рите нужно подарок покупать…

Восхитительно наглый ребенок!

Мне было интересно, что будет делать Илья? Сам воспитал — сам и огребай.

Они схлестнулись взглядами: однаково упрямые, одинаково нахальные, одинаково бесцеремонные. Кто победит — сила юности или опыт зрелости? Почему-то хотелось поставить против Ильи. Все-таки Матвей — его продвинутая версия. Идущие следом будут лучше нас.

И я оказалась права. Мотька сделал умильные глазки — и против этого оружия недолгий педагогический опыт Ильи оказался бессилен.

— Увеличу, — буркнул он. — Но при условии, что вы будете шляться только в моем торговом центре. Не хочу перед боем курантов разыскивать вас по всему городу.

— Эй! — возмутилась я. — Мне-то никто лимит не увеличивал! А у тебя там сплошное лакшери!

— Псссст! — Матвей ткнул меня в спину. — Я поделюсь!

— Спелись… — как-то угрожающе сказал Илья.

Я пожала плечами, не ожидая ничего дурного.

Тогда мне показалось, что это просто такая дежурная шутка.

С Матвеем было на удивление легко. В чем-то он вел себя как несмышленый малыш, в чем-то — как полноценный взрослый. Временами рискованно шутил, но тут же тревожно оглядывался, ловя мою реакцию. И мне было — нормально. Он не был моим ребенком и все дальше уходил от образа несбывшегося моего сына. Я его не растила с младенчества, не проживала сложные времена. Он стал просто таким симпатичным приятелем, который делился со мной интересными вещами — а я делилась с ним.

Мы успели купить подарки только для Матильды — напали на ближайший роскошный зоомагазин и с удовольствием подобрали ей красную шапочку Санты, шлейку с новогодними мотивами и целую корзинку деликатесов, от которых слюнки текли даже у нас: соте из кролика, креветки в желе, крем-суп из семги и ломтики ягнятины.

— Пойдем пожрем? — предложили мы после этого друг другу хором. Завтрак был слишком давно, чтобы спокойно пережить то, что кошка будет есть соте из кролика, а мы нет.

— Слушай, а почему ты детей не завела? — внезапно спросил Матвей за трапезой, которая все еще немного уступала кошачьей. Но мы решили, что китайская лапша нас вполне удовлетворит. С креветками.

Креветка-то и застряла у меня поперек горла.

Я еле откашлялась, отпиваясь острым имбирным лимонадом, но это не помогло отвлечься — нить беседы Матвей держал крепко.

— Не сложилось, — ответила коротко, надеясь, что отстанет.

Неа. Я забыла, с каким семейством имею дело.

— Ты же была замужем? Почему не сложилось?

Вот в этом опасность дружбы с тринадцатилетними мальчишками.

— Слушай, а что еще ты обо мне знаешь? — возмутилась я. — Вы с папой меня со всех сторон обсудили?

— Вообще да, — спокойно ответил он. — Должен я был понять, с чего он вдруг к тебе прилип? — Матвей, в отличие от меня, аппетита не терял и, доев свою порцию, хищно смотрел на остатки моей. — Еще будешь есть?

Я молча придвинула ему свою лапшу.

— Ну так что? Расскажешь? — он, к сожалению, мог одновременно жевать и продолжать расспросы.

— Нет, — качнула головой, отпивая лимонад.

— Почему?

Эта их семейная настырность меня в гроб загонит раньше времени.

Я тяжело вздохнула, думая, как бы повежливее послать его нафиг. Рушить наладившиеся хрупкие отношения не хотелось. Вряд ли просмотр других сериалов окажется столь же продуктивным в восстановлении дружбы.

— Только не говори, что я не пойму, — буркнул Матвей, со скоростью света уничтожая мою лапшу.

Примерно это я и хотела сказать.

— Ты была бы отличной мамой, Рит.

Они сговорились, что ли?

Яблочко от яблони…

Или скорее — от осинки не родятся апельсинки.

— Это грустная история, — наконец нашла я отмазку. — Не новогодняя. А у нас еще подарки не куплены.

— Давай это будет таким подарком от тебя, — тут же сориентировался Матвей. — Больше можешь ничего не покупать.

От этих двоих вообще есть шансы избавиться, мне интересно?

— Почему ты хочешь знать? — применила я последний отчаянный прием.

— Потому что мы с тобой друзья, — просто ответил он. — Ты про меня знаешь самое грустное, я тоже хочу лучше тебя понимать.