Не такая, не такой (СИ) - Хаан Ашира - Страница 30

— А теперь, стало быть, опять твое?

Я подумал, вертя бокал в руках.

Хорошо подумал.

Несмотря на то, что в алкогольном тумане мозги вертелись так себе, все остальное как раз расслабилось.

— Как называется то ощущение, когда не твоего круга, не твоего типажа, некрасивая, непафосная, вообще вся не такая, как нужно женщина вдруг начинает занимать все мысли? Готов убить любого, кто ее обидит, даже собственного сына. Когда она делает невыносимо глупые и жестокие вещи, больше всего хочется ее обнять и не отпускать. И что бы она ни делала — все поперек, но все в строку на каком-то высшем уровне?

— Любовь, Юл, — Альберт насмешливо отсалютовал мне бокалом, рванул пуговицы, расстегивая рубашку, взъерошил седую голову и тихо хрипло рассмеялся. — Добро пожаловать в клуб, друг.

Сижу, перевариваю.

Самое время спросить, что такое любовь. Но сомневаюсь, что Алик ответит. Сдается мне, решение у этой задачки для каждого свое.

Думал когда-то, что влюбился в Ольгу, ну а как иначе? Это ведь оно — ночевать под окнами, целоваться до трещин на губах, тратить все деньги на подарки, наплевав на себя?

Не выпускать из постели по два дня.

Потом оказалось, что это до первых проблем. Когда эти непроницаемые черные глаза бесят, бесят, бесят! Хотя вчера целовал их до одури. И завтра будешь целовать, но какой-то участок сердца уже онемел, отмер и мешает с прежней ясностью говорить «я тебя люблю».

С детства не выносил вранья про свои чувства. «Прости меня, бабушка, мне очень жаль» застревало в горле, если было нисколько не жаль. Был за это не раз бит, но так и не научился.

Поэтому так больше ни разу и не сказал никому из последующих жен и любовниц.

Даже мысленно.

Загрузил меня Альберт, ничего не скажешь.

— Неужели ты ее правда не ревнуешь к сыну? — поинтересовался он.

Любит выворачивать людей наизнанку. Потому и друзей у него немного.

— Алик, это же Влад. Ты пойми.

— А что Влад?

— У тебя ведь нет детей?

— Нет, — кривая усмешка, за которой прячется… сожаление?

— Тогда не поймешь. В тот момент, когда они появятся, все изменится. Ты уже не просто какой-то там крутой мужик, ты отец. Ты сделал самое главное, что вообще существует в мире.

— Технически — не ты.

— И от того все только острее. Ольга создала его из себя, вырастила внутри, их связь неоспорима. Мне же пришлось свою причастность к этому существу — доказывать. Кормить птенца своей плотью, чтобы обрести такую же связь. Он не просто часть меня, он продолжение, он моя стрела в будущее. Все, что я когда-либо делал — ради него.

— И сейчас, когда ему нужна твоя женщина…

— Это знаешь, как в сказках — пришло настоящее испытание. Отдай то, что ценишь больше всего. Всегда думал, за него жизнь отдам, а тут надо отдать Соню. И как-то если выбирать, то не уверен, что ее отдать легче…

Альберт сидел задумчивый.

— Жизнь, говоришь…

— Я смотрю, ты уже о своем.

— Да, Юл, я о своем…

— У тебя же все клеилось и ладилось в тот раз?

Он промолчал, только смерив меня насмешливым взглядом.

Ну да, за своими пиздостраданиями я и не приметил этих мелочей — что приехал он пить ко мне, например, хотя обычно мы куртуазно сидели у него — дегустировали что-нибудь редкое и курили сигары. Мои простые развлечения на природе до его стандартов не дотягивали.

Что так бестактно выцепил меня, проигнорировав все таблички «оставьте меня в покое».

Что выглядит потрепанным и потемневшим. Херово выглядит.

Но ничего не рассказывает. Гордый, сука. Или считает, что я ему ничем не помогу. Особенно в таком состоянии.

— Женщины! — я поднял бокал. — Как с ними ни обращайся, хоть игнорируй как ты, хоть потакай, как я, а итог один — какая-то однажды пробивает броню или проходит твой лабиринт с загадками. И вот ты уже у ее ног беспомощный и распяленный на кровавом алтаре, а она держит твое сердце в руке и занесла над ним нож.

Он молча чокнулся со мной и выпил бокал одним махом.

— Пойдем прогуляемся, — предложил я, с трудом поднимаясь из кресла.

Затекшие мышцы самозабвенно мстили за пропуск тренировок. В моем возрасте поздно бросать спорт. Спина не оценит. Теперь надо поддерживать форму, пока способен передвигаться, иначе сердце доходчиво и быстро объяснит, где ты был неправ. Последнего шанса не даст, вот сейчас — последний шанс.

Мы захватили бокалы.

Да и почти пустая бутылка тоже пошла с нами.

Апрельская морось на улице освежала и настаивала на том, что скоро-скоро настоящая весна, а за ней — томное жаркое лето. Надо только подождать совсем немного.

Альберт покосился на лестницу в подвал:

— Доделал свое кресло?

— Не лежит душа.

— Мой тебе совет — делай колыбель.

— Ой, иди ты. Одного балбеса мне и так много.

— Одного много, второй будет в самый раз. Он вырос, вложи свое большое сердце в следующий проект. Все яйца в одну корзину не кладут.

— Мои яйца — мое дело.

— Тебе их уже прищемили.

Он посмотрел на меня слишком острым взглядом. Никак не расслабится человек, только зря на него алкоголь переводить.

— Что? — спросил я. — Я чего-то не вижу?

Ничего не ответила золотая рыбка, только догналась еще вискарем и разлила по последней.

— Ты лучше скажи, почему у тебя-то не ладится? Сына вроде нет… — усмехнулся я. — Ты не умничай, знаешь. Если тебя так приперло, так иди и женись. Поверь мне, всегда помогает.

Альберт рассмеялся горько и сухо.

— Что? Неужели не помогает? — изумился я. Не было в моей биографии женщины, которая не повелась бы на искреннее предложение пожениться.

Для женщин это как орден — была, воевала, заслужила. Это для мужчин каждый развод — шрам от пули.

— Представь себе, не в этом случае.

— Да уж, человек ты необычный и проблемы у тебя необычные… Моя наоборот, — я вздохнул, поднимая глаза к черному небу с бесконечной россыпью бриллиантовой крошки.

— Замуж хочет?

Кивнул, тоже допивая последние глотки. Ну и хватит нам. Хороший виски в голову не бьет, он мягко и незаметно опутывает тебя толстыми веревками, вымоченными в болотном тумане.

— Но не за тебя.

Кивнул опять.

— Скажи, Юл. А Влад как — планирует жениться? —

— Даже близко не собирается.

— Так как ты думаешь — надолго это все? И зачем это Владу.

— Соня же…

— Это для тебя она «Соня же». А для него?

Снова этот пристальный взгляд.

— Предлагаешь мне подождать, пока она ему надоест? Спокойно смотреть на то, как она с ним…

— Предлагаю тебе расставить приоритеты. Соня, Влад, гордость.

— Выбери любые два? — хмыкнул я.

— Нет, — покачал головой Альберт. — Выбери что-то одно. Все, пошли спать, не семнадцать нам уже.

Только что-то не спалось.

Соня: Кому я нужна

Уже по атмосфере поняла, что Влад опять не в духе.

В квартире висело тяжелое облако раздражения.

Я тихонько на цыпочках вошла, закрыла за собой дверь.

Так обрадовалась, когда он ответил «Приезжай» на мое предложение хоть чем-то ему скрасить тяжелые рабочие дни… Хотя мне самой это давалось все тяжелее и тяжелее.

Мы никогда еще не оставались на ночь в этой квартире. Влад сказал, что она «семейная», так что здесь можно ненароком встретить или его отца или мать.

«Ты реально этого хочешь?»

Я не хотела.

Поэтому понимала, почему только он назначал наши встречи, и они были такими короткими.

Все остальное время приходилось довольствоваться перепиской. Правда, и чатиться он много не мог.

Он не соврал, он был исполнительным директором «Лагиана», и фактически — единственным руководителем.

Я бы засомневалась, что на него полностью свалили такую огромную ответственность, но он реально мало спал, осунулся и почти все время висел на телефоне, согласовывая какие-то вопросы поставок и закупок.

Я так поняла, как раз сейчас у них был серьезный кризис, и ему приходилось разруливать все новые возникающие проблемы, едва успев оправиться от старых. При этом Юлиан во всем этом не участвовал, оставив Влада фактически в одиночестве бороться за сохранение бизнеса.