Сердце мексиканца (СИ) - Хаан Ашира - Страница 17

Она щелкнула выключателем и в полной темноте, где мигал только зеленый огонек кондиционера, без труда нашла путь на свою половину кровати. Она чувствовала его, точно знала, до сантиметра, где он находится, — без света, без запаха, без тепла тела. Просто знала.

Лечь с ним, обнаженным, рядом в одну постель было… Аля сказала бы: «неловко». Но на самом деле это было вызовом, провокацией, риском. Причем не для него — для нее.

Приглашением. Уже для него.

Но не на полу же спать!

Конечно, платье она снимать не стала. И положила между ними свой рюкзак — словно меч в Средневековье.

7

Утром Аля проснулась на другой стороне кровати, обнимая чужую подушку. Она втянула носом глубокий мужской запах Сантьяго, оставшийся на ней, и оглянулась. Спальня была пуста, а рюкзак с невинным видом лежал на кресле.

Аля вскочила и метнулась к двери — та была не заперта. Какую бы роль ей здесь ни уготовили, ей вернули хотя бы кусочек свободы, щедро выданный с самого начала Хесусом.

Еще один кусочек свободы подарил Сантьяго — она заперла дверь на задвижку и с наслаждением приняла душ, не оглядываясь в страхе каждые пять секунд. Да, вода была прохладная, но Аля уже не обращала на это внимания. Если отнять у человека необходимое, а потом вернуть, он будет счастлив намного сильнее, чем от любого предмета роскоши.

Кое-что сильно изменилось с исчезновением Хесуса. Теперь при встрече с Алей мужчины опускали глаза. И молчали.

Вообще болтовни стало меньше. И особенно дикого гогота, который заставлял Алю сжиматься от страха. Внезапно оказалось, что для членов банды есть множество занятий кроме просмотра телека под пиво и орешки. Кто-то во дворе скручивал из проволоки новые клетки для живности, кто-то мастерил очередной навес, или рубил ветви, нависшие над стоянкой машин, или возился в двигателе старенького пикапа — дел, как выяснилось, хватало на всех. Ни одно слово Сантьяго не встречалось смешками и перешептываниями, как при Хесусе. Он говорил тихо, но его внимательно слушали и отправлялись делать то, что он велел.

Аля начала понимать, чем настоящий главарь отличается от мальчишки, которому дали «порулить». Но что это значило лично для нее? Он явно забрал ее себе, но в каком качестве, если по прямому назначению использовать не стал? Гадать можно было бесконечно — снова, как ночью, когда она пыталась просчитать его действия.

Все звали его Serpiente. Аля провела параллель с английским «serpent» и пришла к выводу, что это значит «змей». Почему же он представился ей по имени?

Еще больше ее запутала старушка: когда пришло время обеда и все парни по очереди заскочили за едой на кухню, она тронула Алю за локоть и, протянув тарелку, указала в сторону гостиной:

— Kaan, — сказала она.

— Что? — не поняла Аля.

— Kaan, — повторила старушка и ткнула пальцем в Сантьяго, сидевшего на кожаном диване среди остальных. Ему, видимо, не по чину было самому идти за едой.

Аля фыркнула.

— Сантьяго? — уточнила она.

Старушка посмотрела на нее очень странно. Склонила голову и пару секунд изучала ее лицо.

— Si, — наконец подтвердила она и ушла обратно к своим кастрюлям.

Аля пожала плечами, передала ему тарелку — завел себе личную служанку и грелку в постель, да? — и хотела как обычно уйти есть в комнату, она не любила есть на людях. Но Сантьяго остановил ее.

— Садись, — кивнул он на диван рядом с собой, и парнишка возраста Хесуса, который там сидел, испарился, даже не дожидаясь, когда на него взглянут, не то что попросят уйти.

— Так расскажи, как ты здесь оказалась, — не глядя на Алю, спросил Сантьяго как бы между делом. Но по-английски, так что остальная часть банды не могла понять их разговор.

— Хесус привез, — хмуро буркнула Аля, которая наивно надеялась спокойно поесть — она успела полюбить это блюдо из мелких кусочков мяса в соусе с гарниром из риса. Себе она не клала острых приправ, в отличие от местных жителей. С остротой в ее жизни и так был перебор.

— Ты знала, куда едешь, и согласилась? — выражение лица у него было странное. Напряженное. — Я слышал, что русские — отчаянные люди.

— Конечно, отчаянные! Я три года снимала квартиру в Солнцево! — оскалилась Аля. — Слышал про Солнцевскую братву?

— Не только слышал, но и встречался, — не дрогнул он. — Получается, ты приехала специально, чтобы вступить в банду?

— Нет!

Аля помолчала, вороша вилкой рис и прокладывая в нем дорожки для соуса. Но потом решила все-таки добавить:

— Хесус вывел меня из автобуса, угрожая пистолетом.

— Увидел незнакомую девушку в автобусе и вывел? — Брошенный на нее взгляд был таким тяжелым, что еда застряла в горле.

— Кажется, Хесус что-то все-таки рассказал…

— Кое-что.

Аля смотрела в свою тарелку, не поднимая на него глаз. Аппетита больше не было. Но Сантьяго не стал продолжать допрос. Спокойно ел, не глядя на нее, посмеивался над шутками на испанском. Надо было вставать и уходить, но она почему-то решила спросить:

— Почему ты сказал, что тебя зовут Сантьяго? Они зовут тебя…

— Змей, — тут же повернулся он к ней.

— А та пожилая женщина на кухне…

— Пилар, — снова подсказал он.

— Пилар назвала тебя Каан.

— Это одно и то же. Просто слово «змей» на разных языках. Это мое… родовое имя. Мой дед был шаманом.

— Я думала, это байка гидов, — хмыкнула она. — У каждого первого дед был шаманом.

Снова тяжелый взгляд, под которым Аля прикусила язык.

Ну вот зачем она начала нарываться? Проблем мало? Решила подтвердить репутацию отчаянных русских?

Но Сантьяго — или Змей? — не рассердился. Наоборот, подколол в ответ:

— А ты жила в Солнцево, хотя не каждый русский состоит в Солнцевской братве.

— Уел, — признала Аля.

Она было решила, что на этом они закончили, но едва стала вставать, как Сантьяго негромко сказал:

— Получается так: ты приехала как туристка в Паленке, запала на моего племянника, а он на почве страсти в итоге натворил глупостей. Не могу его винить, я в его возрасте… впрочем, не будем. Я решу эту проблему.

— Я не… — запротестовала было Аля, потому что в его пересказе это выглядело как-то совсем неправильно. Но он прервал ее:

— Я решу.

И встал, не давая ей шанса оправдаться.

Вечером она проскользнула в спальню раньше него, завернулась в простыню и выставила на стражу свой рюкзак.

Услышала сквозь дрему, как он пришел, и постаралась дышать ровно, как спящая.

Сантьяго постоял рядом пару минут, хмыкнул, убрал рюкзак на кресло и ушел в душ.

8

Во сне Але казалось, что томная жара сжимает ее горячими ладонями, ведет пальцами по коже, собирая бисеринки пота, дышит в волосы, теплым дуновеньем взвихряя легкие пряди. Аля извивалась, подставляя уставшую от холода за тридцать лет жизни в России белую кожу под расслабляющее тепло, чувствуя, как тает ледяная корочка, казавшаяся частью ее самой, влажно растекается нежное пламя, охватывает ее с ног до головы…

Проснулась она вся мокрая насквозь, во взбившихся простынях и с задравшимся на талию платьем. Испуганно дернула ближайшее покрывало, прячась под ним. Поняла, что снова одна и, видимо, давно, потому что спит посреди кровати и обе нагретые подушки — ее.

Села в кровати, отводя влажные пряди с лица. В комнате и впрямь было жарковато, градусник еще вчера вечером показывал почти тридцать, а кондиционер Сантьяго почему-то не включал. Должно быть, ему хватало и прохладной воды в душе. Ей тоже хватило — вода смыла с Али остатки тягучего медового сна, убрала томление внизу живота. Не зря во все времена советовали холодный душ от неуместных мыслей.