Доктор Бладмани - Дик Филип Киндред - Страница 58

А странность эта заключалась в том, что боль всегда усиливалась именно тогда, когда спутник пролетал над Северной Калифорнией.

Среди ночи Эди Келлер неожиданно разбудил возбужденное бормотание Билла.

— Чего тебе? — Сонно спросила сестра, пытаясь понять, что брат там такое лопочет. Она села на кровати, протирая глаза, а тем временем бормотание перешло в настоящий визг.

— Хоппи Харрингтон! — буквально вопил внутри нее Билл. — Он захватил спутник! Хоппи захватил спутник Дэнджерфилда! — Он возбужденно верещал, повторяя это снова и снова.

— А ты откуда знаешь?

— Потому что так говорит мистер Блутгельд. Он сейчас хоть и далеко внизу, но по-прежнему видит все, что происходит у нас наверху. Он о нас все знает. И ненавидит Хоппи, потому что тот его убил.

— А как там сам Дэнджерфилд? — спросила она. — Еще не умер?

— По крайней мере, внизу его нет, — после довольно продолжительной паузы ответил брат. — Похоже, пока нет.

— И кому я должна об этом рассказать? — спросила Эди. — Насчет Хоппи и спутника?

— Расскажи маме, — посоветовал брат. — И лучше прямо сейчас.

Выбравшись из постели, Эди пересекла холл, подошла к двери спальни родителей, приоткрыла ее и позвала:

— Мама, мне надо тебе кое-что сказать… — и тут же осеклась, поскольку матери в спальне не было. В постели был только один человек — ее отец. А мать — девочка мгновенно это поняла — ушла и больше никогда не вернется.

— Где она? — спросил внутри нее Билл. — Я знаю, что ее здесь нет. Я всегда ее чувствую.

Эди медленно прикрыла дверь спальни. «Что же мне делать? — спросила она себя, и, оглушенная, поплелась обратно, дрожа от ночного холода.

— Да тише ты! — шикнула она на Билла, и его бормотание стало немного потише.

— Ты должна найти ее, — сказал Билл.

— Не могу, — отозвалась Эди, поскольку знала, что это безнадежно. — Дай мне лучше подумать, как быть дальше, наконец сказала она, возвращаясь в свою комнату к халату и тапочкам.

Бонни заметила Элле Харди:

— Какой у вас уютный дом. И все же, оказавшись в Беркли после стольких лет, испытываешь какое-то странное чувство. — Она просто смертельно устала. — У меня буквально слипаются глаза, — сказала Бонни. Было два часа ночи. Взглянув на Эндрю Гилла и Стюарта, она заметила: — Ну и быстро же мы сюда добрались, верно? Даже еще год назад такое путешествие оказалось бы на три дня дольше.

— Точно, — подтвердил Гилл и зевнул. Он тоже выглядел усталым. Почти все дорогу он правил лошадьми, поскольку повозка принадлежала ему.

Мистер Харди сказал:

— Видите ли, миссис Келлер, обычно мы как раз в это время настраиваемся на спутник.

— Вот как, — сказала она. Ей было плевать на спутник, но, по-видимому, это было неизбежно — им просто из вежливости придется послушать хотя бы несколько минут. — Значит вы здесь ловите передачи два раза в день.

— Да, — подтвердила миссис Харди, — и, честно говоря, не жалеем о том, что слушаем эти поздние передачи, хотя последние несколько недель… — она взмахнула рукой. — Думаю, вы и сами знаете — Дэнджерфилд серьезно болен.

Несколько мгновений все молчали.

Заговорил Харди:

— Как ни горько об этом говорить, мы уже пару дней не можем его поймать. Все время играет только классическая музыка, которая передается явно автоматически снова и снова… — Он обвел всех четверых взглядом. — Поэтому мы и возлагаем столько надежд на сегодняшний ночной сеанс.

Про себя Бонни подумала, что им завтра предстоит куча дел, и, тем не менее, он прав: мы должны потерпеть. Мы должны знать, что происходит на спутнике — слишком это важно для всех нас. Бонни стало грустно».Уолт Дэнджерфилд, — думала она, — неужели ты там умираешь совершенно один? А, может, ты уже мертв, а мы об этом не знаем? Интересно, неужели музыка теперь будет передаваться вечно? — продолжала размышлять она. — По крайней мере, до тех пор, пока спутник не упадет обратно на землю, или его не унесет в пространство, и он не сгорит на Солнце?»

— Пожалуй, пора, — взглянув на часы, сказал Харди. Он подошел к приемнику, и аккуратно включил его. — Уж очень долго эта штука нагревается, — пожаловался Харди. — По-моему, одна из ламп садится. Мы уже просили, чтобы из Ассоциации умельцев Западного Беркли прислали мастера, так они ответили, будто загружены по горло. Я бы и сам посмотрел в чем дело, но… — Он виновато пожал плечами. — Прошлый раз, когда я пытался починить его, стало только хуже.

— Вы так до смерти напугаете мистера Гилла, — заметил Стюарт.

— Да нет, — возразил Гилл. — Я понимаю. У нас в Уэст-Марино то же самое. Приемниками занимаются только умельцы.

Обращаясь к Бонни, миссис Харди сказала:

— Стюарт говорит, будто вы здесь жили.

— Да, я некоторое время работала в радиационной лаборатории, — ответила Бонни. А потом университет направил меня в Ливермор. Но, конечно… — Она поколебалась. — Здесь все так изменилось. Сейчас Беркли просто не узнать. Пока ехали по городу, я не узнала почти ничего, кроме Сан-Пабло-авеню. Знаете все эти магазинчики — они выглядят совсем новыми.

— Так оно и есть, — подтвердил Дин Харди. Из приемника послышался треск статики и он приложил ухо к динамику. — Обычно мы принимаем передачи на частоте шестьсот сорок килогерц. Прошу прощения. — Он повернулся к ним спиной, внимательно вслушиваясь в треск.

— Зажгите лампу, — предложил Гилл. — При свете будет легче настраивать.

Бонни зажгла масляный светильник, про себя удивляясь, как это здесь, в относительно крупном городе, люди все еще зависят от такого примитивного осветительного прибора. Она-то была уверена, что уже давно восстановлено электроснабжение, во всяком случае частично. «А ведь в некоторых отношениях, — осознала она, — они отстали даже от Уэст-Марино. А если взять Болинас…»

— Ага, — вдруг произнес мистер Харди, прерывая поток ее мыслей. — Кажется, я его поймал. И это вовсе не музыка. — Он буквально сиял.

— Наконец-то, — обрадовалась миссис Харди. — Только бы ему стало получше. — Она тревожно стиснула руки.

Из динамика донесся такой знакомый, непринужденный дружелюбный голос:

— Эй, вы, ночные люди, там внизу подо мной. Как вы думаете, кто это говорит вам привет, привет, и еще раз привет, а? — Дэнджерфилд рассмеялся. — Верно, друзья, я снова на ногах, жив и здоров, и вам того же желаю. Как раз сейчас как бешеный нажимаю все эти разные кнопки, верчу ручки и все такое прочее. — В голосе его слышалась теплота, и у людей окружающих Бонни лица тоже посветлели, на них появились улыбки удовольствия от услышанного. В такт словам Дэнджерфилда люди медленно кивали.

— Слышали, что он сказал? — спросила Элла Харди. — Говорит, будто мол, ему получше. Да и по разговору слышно, что так оно и есть. Сразу ясно по голосу.

— Так-так-так, — протянул Дэнджерфилд. — А теперь, давайте посмотрим, какие у нас новости. Может, слышали о враге общества номер один, физика, которого мы все очень хорошо помним? Нашего старого приятеля доктора Блутгельда — или, может, лучше сказать доктора Смерть? Как бы то ни было, думаю, вы все уже знаете, что доктора Смерть с нами больше нет. Да-да, так оно и есть.

— Точно, ходили такие слухи, — взволнованно кивнул мистер Харди. — Один торговец, который прилетал сюда на аэростате из графства…

— Тссс! — прервала его Элла Харди, прислушиваясь.

— Уж поверьте мне, — продолжал Дэнджерфилд. — Некто в Северной Калифорнии разобрался с доктором С. Окончательно разобрался. И все мы сильно обязаны этому некто — обязаны по гроб жизни — поскольку, вы только представьте себе, друзья, этот некто — инвалид. И, тем не менее, ему удалось, то, что до сих пор не удавалось никому. — Теперь голос Дэнджерфилда был тверд и суров. Таким они его еще никогда не слышали. Слушатели недоуменно переглянулись. — Я говорю о Хоппи Харрингтоне, друзья мои. Как, разве вам не знакомо это имя? Очень жаль, поскольку, если бы не Хоппи, никого из вас уже не было бы в живых.