Битва героев - Левицкий Андрей - Страница 24

Вождь оскалился, блеснув желтоватыми зубами. Глянул на спокойно сидящих гронгов, спрыгнул с повозки и подошел к Баграту.

– Твой ответ, вождь? – спросил тот.

– Да! – рыкнул мутант.

– Вместе мы сила, – сказал Владыка, глядя в глаза Чембе.

– Сила! – выплюнул тот, обнажив клыки.

Взметнулся к небу трезубец Чембы, толпа взревела, потрясая копьями, духовыми трубками и щитами. Где-то слева от Вала ударили барабаны кочевников.

Подкатила колымага. Вождь запрыгнул на нее, глядя на Владыку, развернулся на месте, стукнул себя кулаком в грудь, стеганул поводьями волков и покатил вниз по склону.

Освобождая ему дорогу, мутанты расступались, надрывая глотки, они все больше расходились в стороны. И вскоре, разделившись на два бурлящих потока, устремились прочь от Черного Вала, хлынув клином на восток.

Ежи, шумно выдохнув, опустился на песок.

– Нечего рассиживаться, – кинул Баграт, направляясь к арке, под которой стояла повозка с манисами. – Выпускай пернатого.

Секретарь подтянул к себе клетку, открыл дверцу и вытащил рябого ворона. Сил подбросить его не было, поэтому Ежи просто посадил птицу на плечо и сказал:

– Лети.

Ворон покрутил головой, разглядывая секретаря то одним, то другим глазом, тюкнул клювом воротник его куртки, взмахнул крыльями, больно хлестнув по щеке, и взлетел.

– Лети, – устало повторил Ежи.

На землю легла густая тень, в лицо дохнуло холодом, вокруг мгновенно потемнело, будто разом настали вечерние сумерки. Ежи задрал голову и едва не вскрикнул. Платформа спускалась к ним с неба. Гигантский остров медленно и бесшумно снижался, казалось, еще немного – и он раздавит строения на Черном Валу.

Прежде Ежи никогда не видел платформы так близко. В нижней ее части мерцали бледно-зеленые огни, воздух под ними клубился и густел, наливаясь неприятным, болезненным оттенком. Что-то знакомое было в этом свете, чуждое человеку и одновременно – опасное. И тут секретаря аж до дрожи пробрало: некроз! Некрозная плесень, убей вас всех Пустошь! Она так же светится!

Ежи вскочил и в считаные мгновения оказался под аркой. Он запрыгнул в повозку с такой прытью, что опрокинул пулемет на задке и вместе с ним одного из монахов, которые, услышав тревожные возгласы, долетевшие с крыши, хотели вылезти из кузова.

Вверху затрещали выстрелы.

– В пещеру! – приказал Баграт.

Повозка дернулась. Ежи схватился за борт; монах, поднявший пулемет, свалился на ящики, стоявшие впереди и почему-то накрытые шторой из Багратова кабинета, а второй и вовсе выпал наружу. Пронзительно свистнул Скалозуб на передке, щелкнул кнут, заверещали манисы, и звонкое эхо загуляло между стенами залы. Темноту развеял световой столб, пробивший крышу и едва не задевший катившую к пещере повозку. Воткнувшись в каменный пол позади телеги, столб наполнил залу бледно-зеленым сиянием. С потолка посыпалась штукатурка и мелкие камушки. Разом смолкли пулеметы, и одновременно с этим на пол шлепнулись четыре тела.

– Не стрелять! – где-то сбоку прокричал Баграт.

И монах, оставшийся в кузове, опустил оружие. В следующий миг рослая фигура Владыки возникла позади повозки, он схватился за борт и запрыгнул внутрь.

– В сторону! – рявкнул он, шагнув к ящикам.

Вниз по световому столбу скользнула тень. Силуэт внутри мерцающего колодца показался Ежи почти прозрачным, каким-то водянисто-белым, неземным. Но мысль об ангеле вылетела из головы секретаря, как только человекоподобное существо, достигнув пола, открыло глаза. Они были ярко-желтые, нечеловеческие, страшные, да еще и светились – будто сам Нечистый смотрел ими в залу.

Ежи зажмурился, отпрянул, напоровшись спиной на Баграта, и получил от него ногой под зад. Отлетев к борту, секретарь снова встретился взглядом с призраком. Тот поднял толстый стеклистый цилиндр, в котором что-то шевелилось, дергалось и тихо жужжало.

За борт полетела штора, раздался щелчок, из передней части кузова полилось низкое гудение. Пол в повозке накренился, она въехала в пещеру. Снова заверещали манисы. Низкие своды изодрали брезентовый тент. Позади в проход выступили сразу несколько телохранителей, сгрудившись, они заслонили мерцающий столб посреди залы и призрачную фигуру в нем. Загремели выстрелы. И тут же один за другим стали смолкать автоматы. Вскрикивая, монахи по очереди оседали на пол пещеры, кто-то хватался за горло, кто-то – за сердце. Между ними, как муха, кружилась яркая зеленоватая точка, жалила, как оса, отлетала и вонзалась в новую жертву.

За спиной Ежи клацнуло, гудение сменил нестерпимый для уха комариный писк. Справа вдоль борта сыпанули искры, запахло паленой проводкой, повозка вздрогнула.

Убивавшая монахов летающая тварь ринулась за повозкой и взорвалась яркими брызгами перед лицом у Ежи. Выпучив глаза, он заорал – рядом с резиновым набалдашником его протеза лежал выпуклый, с рваными краями осколок, над которым слабо трепетали полупрозрачные крылышки. Они молотили хромированный штырь протеза, оставляя после себя глубокие борозды. Еще немного, и эта тварь своими крыльями укоротит его на треть.

Ежи согнул ногу и тут же распрямил, набалдашник культи припечатал осколок к задней стенке кузова, раздался хруст, будто кусок тонкого стекла раздавили. Секретарь облегченно выдохнул. Поднял взгляд. Пещера содрогнулась. Взрыв в зале обрушил своды над входом, завалив тела убитых и раненых. Что-то твердое садануло Ежи по темени, перед глазами поплыли круги. Последнее, что он услышал, был пронзительный свист Павла Скалозуба, щелчок кнута и шипение манисов.

Глава 8

Караван атамана Креста выехал на тракт за внуковским полем. Ильмар свернул на обочину, придержал коня, пропуская отряд Прохора вперед.

На небе мерцали звезды, бледно-желтый диск луны висел над кромкой леса, озаряя окрестности тусклым светом. Бряцало оружие, глухо били в землю копыта, поскрипывали колеса. Атаман отыскал взглядом крытую брезентом телегу Зиновия – на задке сидели грузный Миха с рослым Яковом. Рядом ехал Рэм. Он зажал в зубах косичку, свисавшую у виска, и накручивал ее кончик на указательный палец, глядя в ночное небо и о чем-то размышляя. За ним на поводу шагала лошадь Калеба – значит, напарник спать завалился. Ильмару тоже не помешало бы, да где там, лишь днем успел чуток покемарить.

Почесав нагайкой широкий лоб, атаман дождался, пока Рэм поравняется с ним, пришпорил коня и пристроился за телегой.

– Где хозяин? – донеслось спереди.

Ильмар приподнялся на стременах.

– В обоз скачи, – ответил кто-то.

Рэм выплюнул косичку, достал обрез из кобуры, притороченной к седлу, положил на бедро.

– Кто там? – спросил атаман.

– Посыльный, – тихо сказал охотник. – Медведковский.

Ильмар уже и сам приметил белую повязку на рукаве скачущего навстречу всадника. Подумал: Хэнк не просто так всех своих заставил на плечо белые тряпки намотать, в бою сподручней отличать будет. Так почему Ильмару не предложил сделать так же? Это наводило на всякие размышления.

– Здеся хозяин. – Рэм махнул обрезом, подзывая посыльного.

Может, бригадир с ним и его обозом разделаться хочет? Что, если с киевскими успел сговориться? Хотя это уж слишком, начинать такое дело… Атаман оглянулся. Повозка с Костой и Мирчем Сельмуром катила в хвосте колонны. Когда б Хэнку успеть?

– Ильмар! – Медведковский, подъехав к телеге, развернул коня.

– Что надо?

– Бригадир тре… – Он запнулся. – Просит на разговор.

– Скажи, пусть сам подъедет.

Посыльный кивнул, ударил пятками жеребца и поскакал в голову колонны.

Нет, затевать сейчас Хэнку что-то против Ильмара – чересчур, и Коста не настолько глуп, чтобы в сговор с медведковскими вступать. Киев дело хочет сделать чужими руками, будто песчаный шакал у волка-подранка, добычу вырвать, а после – добить. И так все провернуть, чтобы свидетелей не осталось.

Впереди раздалась ругань, шлепки. Атаман дернул повод, хлестнул коня и поскакал по обочине, ища взглядом Прохора среди всадников.