Пленница Вепря (СИ) - Волкова Виктория Борисовна - Страница 26

— Вепрь, она спит. Выпила сильное обезболивающее и отрубилась.

— Точно? — с сомнением переспрашиваю и, достав из кармана смятую тысячу, передаю другу. — Прости, что побеспокоил.

— Нормально все, — улыбается он, пряча купюру в карман. — В любом случае лучше перестраховаться… Не провожай, — понимающе машет напоследок.

Я усаживаюсь в кресло неподалеку и прислушиваюсь к дыханию Майи. Спит, зараза, а я перепугался, как ненормальный.

«Ты боишься ее потерять», — выносит вердикт внутренний голос. «Боюсь», — соглашаюсь я и уже хочу самому себе напомнить, что мне жмурики в собственной спальне ни к чему, когда рядом слышится слабое жужжание, и мой старенький планшет, отданный Майе, загорается голубым свечением. Сам по себе включается скайп, и тоненький детский голосок зовет с ужасным и смешным акцентом:

— Мамми, ты здесь?

Я оборачиваюсь к Майе. Она спит и даже не думает просыпаться. Подхватываю планшет и вместе с ним выхожу в соседнюю комнату.

— Привет, Мелисса, — улыбаюсь малышке с длинными кудрявыми волосами и напуганными глазками, так похожими на Майкины. — Меня зовут Родион, — говорю добродушно, стараясь не испугать малявку… — Твоя мама пока спит. У нее разболелась голова, — безбожно вру ребенку, не желая вдаваться в ненужные подробности.

— Это бывает, — словно взрослая, серьезно кивает Мелисса. — Ей приходится пить таблетки и спать, — заявляет она со знанием дела. — Мама говорит, что это миклель…

— Мигрень, — догадываюсь я и спешу перевести разговор. — Как твои дела? Чем ты сегодня занималась?

— Я была на дне рождения у Энни. Я ее не люблю. Она зазнайка. Но папа велел пойти, — вздыхает она. — Поэтому я и пропустила разговор с мамой, — добавляет малышка жалобно. — Ты передашь ей, что я звонила?

— Конечно, — улыбаюсь я и вдруг вижу, как, прислушиваясь к доносящимся издалека звукам, ребенок меняется в лице.

— Сорри, — шепчет малышка, и я наблюдаю, как глаза Мелиссы расширяются от страха. — Меня ищет папа. Скажи маме, что я ее жду. Пожалуйста! — бормочет девчушка, и связь прерывается.

13.

Я просыпаюсь среди ночи, когда головная боль отступает прочь. Говорят, мигрень от нервов и ни чем не лечится, но мне помогают тайские таблетки, жаль их осталось мало. Я поворачиваю голову к тумбочке и, к величайшему ужасу, ничего на ней не нахожу. Ни таблеток, ни бутылки с водой, но — самое главное — я не вижу планшета. Чувствую, как меня охватывает паника. Если без таблеток я еще могу перебиться, то без планшета нет, он — моя единственная связь с Мелиссой! Я подскакиваю, как ошпаренная, оглядываю комнату, силясь вспомнить, куда я могла его положить.

Кровать со стороны мужа пуста и все так же не разобрана, как и в тот момент, когда я в бессилии рухнула на покрывало и попыталась понять, что я могу предпринять после отказа Веприцкого.

«А ничего, — тяжело вздыхаю и стискиваю от ярости кулаки. Нужно расплатиться с Вепрем за мои несуществующие грехи. Серьги с жемчугом ему вроде понравились. Пусть забирает их… и носит. Я ехидно усмехаюсь. К сережкам могу отдать еще бриллиантовую брошку — мысленно торгуюсь с Веприцким и тут же осознаю, что месяц назад забыла ее положить в банковскую ячейку. Подумаешь! Домой заеду заберу, сейчас не это главное. Я сжимаю я челюсти — нужно заплатить Родиону по счету, продать квартиру и срочно возвращаться в Америку. Найти там специалиста, готового за деньги испачкать руки. А всякие мальчики-чистоплюйчики, пусть остаются дома. Я выскакиваю из комнаты — перво-наперво нужно найти планшет и поговорить с Мелиссой или, в крайнем случае, с Луизой. «Сколько сейчас время в Бостоне?» — лихорадочно соображаю и смотрю на часы. Если у нас два часа ночи, то у Мелиссы… семь часов вечера. А значит, есть шанс связаться с дочкой.

— Где все-таки мой планшет? — ворчу, отправляясь на поиски. — И куда запропастился мой муж? Ну не арестовали же его за убийство Канской?!

Милая приветливая бабулька. Мы виделись с ней один раз у нотариуса, когда они с Родионом ставили подписи на договоре купли-продажи.

Я замечаю приоткрытую дверь, из-за которой в коридор льется мягкий свет и раздается мерный храп Радиоши. «Я-то думаю, что Веприцкий собрал спецов и пытается выпутаться из этой мутной истории, а он спит!» Набравшись наглости, захожу в комнату: плазма во всю стену, домашний кинотеатр, холодильник, встроенный в низкий длинный комод, рядом винотекаи широкий разлапистый диван, на котором, раскрыв рот, храпит великий и ужасный Вепрь. А рядом на полу лежит мой планшет.

«Хорошенькое дельце! — возмущаюсь, пытаясь тихо выкрасть свой гаджет. — Интересно, зачем он понадобился Родиоше?» — размышляю, на цыпочках пробираясь к дивану. Наклонившись, протягиваю руку и, забрав электронную ниточку, связывающую меня с Мелиссой, собираюсь незаметно уйти, но не успеваю сделать и шага, как чувствую захват цепких рук на запястье, а затем мощный рывок. Я приземляюсь прямо на грудь мужа.

— Майя, — ворчит он, — а поаккуратней лечь рядом нельзя?

— Что?! — я пытаюсь выбраться из стальных объятий супруга. — Я хотела только забрать планшет. Это все ты…

— Конечно, — сонно ухмыляется он, — сама выдрыхлась и теперь шастаешь по дому, спать мешаешь людям, — делает он ударение на втором слоге в последнем слове. — Ложись уже рядом, не мельтеши по хате…

— Мне нужно позвонить по скайпу, — хрипло бросаю, понимая, что время звонка упущено, и моя малышка, не дозвонившись до меня, наверное, сильно расстроилась.

— Она звонила, — бубнит Родион, — я сказал, что у тебя болит голова. Можешь сама позвонить, конечно, но там вроде объявился папаша…

— Это плохо, — вздыхаю и заявляю, решившись: — Я хочу вернуться в Америку, Родион. Посчитай все мои долги. Я расплачусь драгоценностями и улечу в Бостон. Раз ты отказался, мне нужно искать другого джентльмена удачи.

— Красть — не выход, Майя, — хрипло замечает Родион. — Давай, полежи со мной, девочка. А потом обсудим, как нам забрать малышку из Штатов.

— Она — Мелисса, — шепчу я, чувствуя, как одной рукой муж прижимает меня к себе, а другой нежно, но требовательно задирает свитер.

— Какая разница? — морщится он, нащупывая застежку бюстгальтера. — Утром все обсудим. А сейчас ты нужна мне, — хрипит нетерпеливо.

— Так ты согласен на мой план? — шепчу я восхищенно и чуть ли не подпрыгиваю на диване. — Роди?!

— Я же просил не называть меня так! — рычит он, снимая с меня свитер и отбрасывая в сторону. Но я, не обращая внимания на его ласки, верчусь, пытаясь отвлечь мужа хоть на минуточку и поговорить. — Потом, Майя, — словно угадывает мои мысли Родион. — Все потом. Мы поговорим. Я должен разобраться… — нетерпеливо говорит он, продолжая меня раздевать.

— Подожди, — я пытаюсь его остановить, но муж-завоеватель затыкает мне рот поцелуем и, стащив с себя тренировочные штаны и майку, наваливается сверху.

— Майя, какая же ты красивая, девочка моя…

«Что ж, Родичка, — думаю я, подавшись навстречу Веприцкому, — долго постельные танцы не продлятся. Да мне и самой нужна разрядка».

В руках Вепря я чувствую себя хорошо настроенным инструментом. Стоило опытному музыканту взять меня в руки, и струны поют сами по себе. Каждой движение Вепря, каждый его выпад вызывает эйфорию. Я царапаюсь, кусаюсь, целуюсь, желая как можно дольше оставаться единым целым с этим мужчиной. Ощущать его запах, чувствовать тепло тяжелого тела, распластавшего меня по дивану, слышать хриплое дыхание и натужное «Майя». Мне хочется отдаться ему и веки вечные оставаться с ним рядом.

«Влюбилась, Белецкая? — спрашиваю себя и не могу подобрать вразумительного ответа. — А хоть бы и так!» — усмехаюсь, но отчетливо понимаю, что у нас с Веприцким нет и не может быть никакого будущего. Если он поможет мне забрать у Алекса дочку, я до конца жизни стану молиться за его здоровье, но это все.

— Ну ты и сладкая баба, Майка, — благодушно хмыкает Родион, обнимая меня. — Ты, наверное, ведьма. Когда ты рядом, мне все проблемы по барабану. Пойдем, душ примем вместе, — рыкает он и, поднявшись с дивана, тянет меня в нашу спальню.