Любовница Волка (ЛП) - Маклеод Саманта - Страница 6

— Мне нравится делать это с тобой, — сказал он. Его дыхание обжигало мою кожу.

Я застонала, мои пальцы погрузились в его волосы, будто это было единственное, что удерживало меня от того, чтобы уплыть. Его поцелуи путешествовали по моим бедрам, прослеживая край моих темных лобковых завитков. Один из его пальцев скользнул внутрь меня, затем другой, и я застонала. Его большой палец все еще был мучительно мягким и нежным. Я прижалась к нему бедрами, всем телом прижавшись к его сильным плечам.

— Еще, — выдохнула я, — пожалуйста!

Его большой палец опустился, и он прижался ртом к моим ногам, его язык пожирал мой клитор, его пальцы двигались глубоко внутри меня. Энергия, которую он так тщательно создавал, взорвалась, как фейерверк, в моем теле, ослепляя горячим, красным потоком удовольствия. Я кончила так ярко, что закричала. Мои ноги подкосились, и я упала в его объятия.

Совершенно без всякой причины я начала плакать. Нет, не просто плакать. Я извергала большие, уродливые, захлебывающие рыдания. Плечи дрожали, когда я пыталась сдержать поток горячих слез. Любовник из снов молчал. Он просто держал меня, проводя своими теплыми, сильными руками по моей спине, пока я не смогла взять себя в руки.

— О, черт, мне очень жаль, — пробормотала я, вытирая глаза тыльной стороной ладони. — Прости.

— Ничего страшного. — Он улыбнулся мне так, будто я только что не облажалась в его объятиях. — Хочешь поговорить об этом?

Мои плечи расслабились. Конечно, любовник из сна сказал бы именно то, что нужно.

— Честно говоря, даже не знаю, почему я просто… почему именно я…? Черт, прости меня.

Он поцеловал меня в лоб.

— Ты чувствуешь себя лучше?

Я сделала глубокий вдох.

— Да. На самом деле, это так.

Это была правда, и дело было не только в теле. Я чувствовала себя так же спокойно, как в течение многих лет. Честно говоря, так же расслабленно я чувствовала себя с тех пор, как перестала мечтать о нем каждую ночь.

— Хорошо. — Он откинулся назад, потянув меня за собой, пока мы оба не легли на полевые цветы, прижавшись друг к другу обнаженными телами. — Тогда давай сделаем это снова.

***

Пухлые кучевые облака гонялись друг за другом по бледному сонному небу, а я лежала на спине в высокой траве, тяжело дыша. Удовлетворенность кружила по моему телу, будто сексуальное удовлетворение омывало меня томными волнами. Проклятье, я никогда не чувствовала себя так, как сейчас…

— О чем ты думаешь?

Я слегка пошевелилась, встретившись взглядом с золотыми глазами моего любовника из сна и медленной, ленивой улыбкой. Мне было приятно думать, что я придала такое мечтательное выражение его великолепному лицу.

— Ни о чем, — ответила я. — Просто пытаюсь вспомнить, когда мне в последний раз было так хорошо.

Он тихо рассмеялся, а затем потянулся, чтобы заправить мне за ухо выбившуюся прядь волос.

— Именно это ты и говорила раньше.

— Неужели? Я этого не помню.

— Скажи, ты все еще изучаешь… — Он наморщил лоб. — Этих маленьких собачек? Похожих на волков, но более раздражающих?

— Койотов, — подсказала я. Мои щеки начали ныть от такой сильной улыбки. — Откуда ты это знаешь?

— Я вспомнил. Я хотел все о тебе вспомнить.

Со вздохом я позволила себе снова упасть на сладко пахнущую траву. Сейчас я чувствовала себя слишком хорошо, чтобы сомневаться в собственных нелепых снах.

— Нет, больше ими не занимаюсь, — ответила я. — К твоему сведению, я изучаю волков.

Он склонился над моей грудью, приподняв бровь.

— О, неужели? И что же ты обнаружила?

— Ну, в прошлом году мое большое генетическое исследование было опубликовано в журнале Nature.

Он снова нахмурился.

— Это… Должно ли это произвести на меня впечатление?

Я смеялась до тех пор, пока у меня не заболела грудь. Очевидно, мое подсознание считало, что мне нужен любовник, который никогда не слышал о Nature.

— Да, — сказала я, как только отдышалась от смеха. — Чертовски верно, ты должен быть впечатлен. Хотя я немного не уверена, почему они выбрали мою статью: потому ли, что она написана ученой-женщиной, или потому, что у волков такие большие кликбейты4.

Я никогда никому не рассказывала о своих страхах, даже родителям. И уж точно я никому в университете о них не рассказывала. Безжалостная самореклама была частью процесса пребывания в должности.

Мой любовник из сна только рассмеялся и наклонился, чтобы поцеловать меня в шею.

— Я вижу, ты все еще сомневаешься в себе.

Его слова звучали странно и жестковато, будто мы разговаривали по телефону, а не лежали голые рядом в траве. Я резко села. У меня все поплыло перед глазами. Его красивое лицо расплылось, и вся осиновая роща растворилась вокруг меня, унося прочь густые ленты белого дыма.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Мои затуманенные сном глаза медленно привыкли к синеватому полумраку внутри палатки.

— Черт, — прошептала я. — Уже рассвело?

Я уже так соскучилась по своему возлюбленному из сна, что это причиняло мне глубокую, тупую боль в груди. Последнее, что я помнила, это как лежала рядом с ним на траве, моя голова была в ложбинке на его шее, наши пальцы были переплетены на его груди, когда я говорила ему… что-то. Что-то скучное и тривиальное о статье в Nature, если верить моей туманной памяти раннего утра. И, конечно же, мой любовник слушал меня так, словно ему действительно было не все равно, задавал вопросы и прерывал меня легкими поцелуями в шею и плечи.

Я застонала и попыталась вытянуться в тесном спальном мешке. Все мое тело было измучено и болело. Усевшись в спальном мешке, я просунула руку между ног. Черт. Мое нижнее белье промокло насквозь. Этого было достаточно, чтобы заставить меня думать, что я действительно провела всю ночь, трахаясь.

— Возьми себя в руки, Карен, — пробормотала я. — Ты не трахалась уже полдесятилетия.

Я провела пальцами по волосам, прежде чем расстегнуть молнию на двери палатки. В лагере ничего не шевелилось, поэтому я схватила кастрюли и сковородки и принялась колотить ими вокруг палаток Зака и Колина. Колин появился с улыбкой на лице, и, в конце концов, Зак высунул голову, нахмурившись под низко надвинутой на лоб шерстяной шапкой. По крайней мере, его подбитый глаз выглядел немного лучше после сна.

— Итак, — сказала я, стараясь вести разговор за завтраком быстро и профессионально, — наша первоначальная цель — следить за стаей Леопольда. Если получится, мы усыпим транквилизатором и наденем радио-ошейник хотя бы одного из новых щенков.

Колин улыбнулся мне над второй кружкой растворимого кофе.

— Но в городе появился новый волк, — сказал он.

— Верно. — Я тоже улыбнулась. — Если мы действительно увидим одинокого черного самца, он станет нашим приоритетом. Если бы нам удалось получить у него неповрежденный образец ДНК, мы могли бы определить его происхождение. И это было бы… ну, мне не нужно говорить вам, что это было бы очень важно.

— Вас понял, леди-босс, — сказал Зак. Он только что прикончил четыре порции сублимированной яичницы-болтуньи. В одиночку.

— Хорошо, — сказала я, поднимаясь на ноги. — Мы проведем триангуляцию вокруг долины. Давайте выдвигаться.

После получасового пешего перехода я остановилась, чтобы глотнуть воды, и еще раз окинула взглядом дальнюю сторону долины Ламар. Ничего. Я нажала кнопку на рации.

— Колин? Зак? Мальчики, вы что-нибудь видите?

В трубке послышался тихий голос Колина, и раздался треск статических разрядов.

— Нет. С моей стороны — ничего.

Через секунду раздался голос Зака:

— Ничего особенного, босс. Я буду продолжать двигать задницей.

Я покачала головой, потянулась и сделала несколько глубоких глотков из бутылки. Еще через двадцать минут блуждания по зарослям полыни моя рация с треском ожила, и в трубке раздался голос Зака… пение. Это звучало как Freebird5, но так громко и трогательно, что я не была уверена. Я подскочила, как заяц на снегоступах, выскочивший из-под упавшего дерева, испуганный шумом. На мгновение воцарилась тишина, а потом рация взорвалась смехом Колина.