Бегущий по лезвию бритвы - Дик Филип Киндред - Страница 33

— С помощью чего? — Она кисло улыбнулась, приоткрыв ряд аккуратных, небольших, даже белых зубов.

— Я получу лицензию на право ношения лазерного пистолета. Ее совсем не сложно получить; вдали от центра, где почти никто не живет, а полиция этот район не патрулирует, — мне не могут не разрешить самому заботиться о своей безопасности.

— Ну, а в то время, когда вы будете на работе?

— Я возьму больничный.

— Очень мило с вашей стороны, — призналась Прис. — Дж. Р. Изидор, но, коль скоро охотники прихватили остальных: и Макса Полокова, и Гарленда, и Любу, и Хаскина, и Роя Бати… — Она остановилась. — Рой и Ирмгард Бати. Если они мертвы, тогда уже ничто не имеет значения. Ничто. Они мои лучшие друзья. Что за чертовщина, почему они не дают о себе знать? Почему? — Она рассерженно выругалась сквозь зубы.

Пробравшись на кухню, он достал из шкафа пыльные, забытые всеми тарелки, миски, стаканы; он начал мыть их в раковине.., вода потекла тонкой ржавой струйкой, но потом стала и горячей, и достаточно чистой. В кухню вошла Прис, уселась возле стола. Он откупорил бутылку шабли, стал раскладывать по тарелкам еду, все поровну — персики, творог, сырки.

— Что за белая еда? Нет, не сыр. Вот это, — она указала.

— Приготовлено из соевой муки и творожной закваски. Если бы у меня… — Он запнулся, расстроившись и покраснев. — Обычно это едят с мясной подливкой.

— Андроид, — пробормотала Прис. — Обычно такие промахи совершают андроиды. На мелочах они и попадаются. — Она обошла вокруг стола, остановилась у него за спиной, а затем, к немалому удивлению, обняла за талию и на какое-то мимолетное мгновение прижалась к нему. — Я съем половинку персика, — заявила она и лихо схватила сочный оранжево-розовый ломтик длинными пальцами. Но тут же, едва надкусив ломтик персика, она расплакалась. Холодные слезы скатывались по ее щекам и растворялись в ткани блузки. Он не знал, как себя вести, поэтому продолжал раскладывать еду.

— Будь оно все проклято! — Яростно произнесла она. — Итак… — Прис отошла на несколько шагов, на несколько медленных шажков, потом двинулась в другую сторону, будто измеряя длину комнаты… — Знайте. Мы все жили на Марсе. Вот откуда мне все известно об андроидах. — Голос ее дрогнул, но она смогла продолжить рассказ; было очевидно, что разговор — просто возможность с кем-то поделиться печалью — ей необходим.

— И единственные люди на Земле, которых вы знаете, — сказал Изидор, — ваши приятели, экс-эмигранты?

— Мы знали друг друга еще до отъезда. Мы жили в поселке неподалеку от Нового Нью-Йорка. Рой Бати и Ирмгард Бати. Они владели аптекой. Он — фармацевт, она — специалист по косметике, ну там лосьоны, кремы, одеколоны; на Марсе они разрабатывали и готовили мази и кремы, улучшающие свойства кожи. Я… — Она напряженно задумалась. — Рой снабжал меня лекарствами; особенно первое время я сильно в них нуждалась, потому что.., ладно, все равно, это ужасное место. Это… — Прис, одним резким жестом окинула захламленную квартиру. — Это — ничто… Вы думаете, я страдаю потому, что мне одиноко? Марс — дьявольское место! Там ужаснее, чем здесь!

— А разве андроиды не помогали вам? Я слышал по коммерческому… — Подсев к столу, он принялся за еду; посмотрев на него, она тоже взяла стакан и глотнула, но, казалось, не ощутила вкуса. — Я понял так, что андроиды помогают колонистам.

— Андроиды, — ответила она, — так же одиноки.

— Вам нравится вино? Она поставила стакан:

— Оно прекрасно.

— Первая бутылка за три года.

— Мы вернулись, — сказала Прис, — потому что там никто не выживет. Марс не пригоден к заселению уже, по крайней мере, миллиард лет. Он невероятно стар. Вы ощущаете его возраст в песке, камнях, вы ощущаете эту жуткую старость! Как бы то ни было, первое время я получала от Роя лекарства; я жила только на новом болеутоляющем, на силенизине. А потом я встретила Хорста Хартмана, который в то время держал лавку почтовых марок, редких конвертов и открыток: на Марсе в вашем распоряжении столько времени, что у вас не может не появиться хобби, которое помогает бороться с пустотой. Так вот Хорст заинтересовал меня доколониальной беллетристикой.

— Вы имеете в виду старые книги?

— Рассказы о космических полетах, написанные до начала эры космоса.

— Как можно написать рассказ о космических полетах до того…

— Писателям, — сказала Прис, — это удавалось.

— Но как?

— Фантазировали. Чаще всего они ошибались. Например, они писали о Венере, которая представляла из себя рай: джунгли с громадными чудовищами и женщинами, которые прикрывали груди блестящими чашечками металлических доспехов. — Она посмотрела на Изидора. — Вам интересно? Большие сильные женщины с длинными светлыми волосами и блестящими нагрудными доспехами, величиной с дыню?

— Нет, — ответил он.

— Ирмгард — блондинка, — вспомнила Прис. — Но маленького роста. Было выгодно заниматься контрабандой доколониальной беллетристики — старых журналов, книг и фильмов. Ничто так не действовало на воображение. Читать о городах и гигантах индустрии, о колонизации, проходившей всегда более чем успешно. Можете себе представить, как все это выглядело. Прочитать о том, как должен выглядеть Марс. И каналы.

— Каналы? — Он смутно припоминал, что когда-то что-то о них читал. — В прежние времена люди верили, что на Марсе есть каналы…

— Крест-накрест пересекавшие планету, — добавила Ирис. — Верили в мудрых существ с других планет. Были и рассказы о Земле, где действие происходит в наше время или чуть позже, где люди не живут под гнетом пыли.

— Могу предположить, — сказал Изидор, — что от рассказов вам становилось еще хуже.

— Нет, — отрывисто произнесла Прис.

— Вы не захватили с собой хоть что-то из доколониальной беллетристики? — Ему подумалось, что он должен попытаться одолеть хоть одну книгу.

— На Земле, они бесполезны, потому что хобби здесь не в моде. К тому же у вас много книг в библиотеках: мы как раз оттуда их и получали — книги воровали из библиотек на Земле и переправляли автотранспортными ракетами на Марс. Вы стоите ночью под открытым небом, и совершенно внезапно — вспышка: ракета упала и раскололась, и повсюду вокруг нее грудами валяются доколониальные журналы беллетристики — настоящее богатство! Но конечно же, вы прочитываете их от корки до корки, прежде чем продать. — Она оживилась, тема разговора была для нее актуальна. — Из всего…

Раздался стук во входную дверь.

Лицо Прис стало мертвенно-бледным, она прошептали:

— Я не подойду. Сидите так, чтобы ни звука. Сидите и не шевелитесь. — Она вся выпрямилась, вытянула шею, прислушиваясь. — Я не могу вспомнить, заперты ли двери, — произнесла она почти беззвучно, одними губами. — Боже мой, надеюсь, что заперты. — Ее взгляд безумный и умоляющий остановился на Изидоре.

Далекий, приглушенный голос донесся из холла:

— Прис, ты здесь? — Мужской голос. — Это Рой и Ирмгард. Мы получили твою открытку.

Поднявшись, Прис сходила в спальню и вернулась с ручкой и обрывком бумаги, села рядом с Изидором и торопливо написала: «ВЫ ПОДОЙДИТЕ К ДВЕРИ».

Изидор, нервничая, взял из ее руки карандаш и написал в ответ: «И ЧТО СКАЗАТЬ?»

Разозлившись, Прис быстро написала: «ПОСМОТРИТЕ, ОНИ ЛИ ЭТО».

Он насупился, но поднялся и двинулся в жилую комнату. Откуда ему знать, они это или не они? Изидор спросил себя, хотя спрашивать следовало Прис. Он открыл дверь.

Два человека стояли во тьме холла: невысокая симпатичная женщина, похожая на Грету Гарбо — голубые глаза и светлые с легкой желтизной волосы; рядом — мужчина крупного телосложения, с выразительными глазами, но с плоским монголоидного типа лицом, которое придавало его внешности оттенок жестокости.

Женщина была одета в модную пелерину, высокие блестящие ботинки и зауженные брюки; на мужчине была потрепанная рубашка и перекрашенные брюки, которые создавали впечатление нарочитой вульгарности. Он улыбнулся Изидору, но его яркие, прищуренные глаза остались непроницаемы.