Император из стали (СИ) - Васильев Сергей Викторович - Страница 48

— И кто такие Боголепов и Фальк, — поинтересовалась хозяйка поместья, разглядывая Машину работу.

— Из известных мне это может быть министр образования, а Фальк — это тот, кого ищет Георгий Викторович и известие о котором ещё на Цейлоне мне передавал для него племянник графа.

— Как вы должны связываться с Георгием? — кивнула Александра, возвращая Маше листок.

— Я должна снять меблированные апартаменты и дать объявление «Требуется ремонт старинной мебели». Пришедшему мастеру с ярко-жёлтым ящиком для инструментов сказать, что уже не надо, и вручить в качестве компенсации половинку вот этой пятифунтовой банкноты, у него должна быть вторая половина — это и будет тот, через кого надо передавать сообщения…

— Да, неаккуратно получилось, — задумалась Александра, — письмо это по телеграфу не пошлешь, Вас обратно уже не вернешь… Или всё-таки попробовать? Думаю, мы будем в состоянии разыграть небольшой спектакль, чтобы обеспечить Ваше алиби в глазах работодателя. Но для этого мне придётся нанести визит к этому зануде Гладстоуну, который прожужжал все уши своими связями в Скотланд-ярде…

— Что здесь происходит, чёрт возьми? — возмущённо спросил у полицейского в оцеплении Гувер, явившийся поутру в свой офис, и с удивлением обнаруживший, что всё здание оцеплено полицией.

— Террористы, сэр, последователи этого сумасшедшего Иеримии О’Донована, — с охотой поделился скучающий констебль, — в Скотланд Ярд поступила информация, что где-то тут они хранят динамит и даже какой-то архив. Простите за беспокойство, но я считаю, что лучше потерять пару часов вашего драгоценного времени, чем взлететь на воздух из-за какого-нибудь ирландского психа.

Уже к ланчу оцепление было снято и о визите представителей самой беспокойной королевской службы напоминал только относительный беспорядок, отодвинутая мебель, распотрошённый камин, да изъятые документы, которые пообещали вернуть в целости и сохранности после люстрации.

— Не беспокойтесь, сэр, — устало успокаивал нервничающего Гувера офицер Скотланд Ярда, — вам, как добропорядочному бизнесмену, волноваться не стоит абсолютно. Нас не интересуют Ваши коммерческие тайны. Мы проверим, не затесалась ли только в вашу корреспонденцию переписка с террористами, чтобы быть уверенными, что никто из вашего персонала не стал жертвой шантажа или обмана с их стороны …

А в это время леди Александра Хэпстоун, прервав своё добровольное заточение в поместье Вудхаус, заявив ещё не похмелившемуся мужу, что ей осточертели его пьянки и она уезжает развеяться в Париж, уже садилась на корабль, следующий в Марсель.

Глава 17 Москва. За три часа до рассвета

После встречи с Игнатьевыми император возвратился в Москву уже под утро, когда первые возки с товаром только начали стекаться к торговым рядам из ближайших деревень. Попросил остановить экипаж. Вышел и с удовольствием втянул морозный воздух. Устал… Это чувствовалось по тупой ноющей боли в затылке и привкусе крови во рту. Но зато присутствовало удовлетворение от сделанной работы и надежда, что теперь он сможет всё сделать так, как сам считает нужным, а не быть на подхвате у «старших товарищей» — Ленина и Троцкого, Каменева и Зиновьева, Рыкова и даже у Коли-балаболкина — Бухарина. Сегодня будут две встречи, одна важнее другой, сначала с купечеством, потом с дворянством. Ну и на закуску — невиданная доселе в Российской империи — беседа с журналистами, после чего разговоры закончатся и начнутся совсем другие «танцы»…

Итак, что сделано? Дашнаки двинулись в Персию. Телеграфировали о готовности Мозафереддин-шах Каджара подписать концессию на разведку и добычу нефти. Железные дороги тянут. Опорные пункты строят. Манташева надо поощрить и поставить в пример…

Бари и Шухов приглашают на показ своего котла с электрогенератором на турбине. Клянутся, что такой уже можно использовать и как электростанцию, и как двигатель на корабле. Надо будет собрать инженеров, заводчиков и превратить показ в техническую конференцию — публично поощрить и поддержать конструкторов… Может какой-то новый дворянский титул для них изобрести? Например маркиз… нет, звучит как-то неинженерно …

Игнатьевы едут в Париж, а значит, если всё пойдёт по плану, через пару недель начнет поступать информация от агентуры Канкрина в европейских банках — вот тогда и проверим на вшивость товарища Ротшильда. Ну а после беседы с купечеством и операцию «Тюльпан» можно разворачивать… Вспомнил про тюльпаны — вспомнил про женщин — надо устроить встречу именно с женщинами — в большом зале, с прессой и хорошим серьезным разговором о насущных проблемах…. что-нибудь вроде «Женщины России — за мир во всём мире»….

А пока есть время — немного развеяться и пройтись по ещё не шумным спящим московским улицам…

«В Москве все купишь, кроме родного отца да матери», — говорили в старину. Вся территория Китай-города была одним огромным городским рынком или «торгом». Торговые ряды тянулись от Никольской до Варварки и дальше к «живому» мосту через Москву-реку. Сейчас уже никто не помнит, не знает, что в доромановскую эпоху главным купцом московского государства был царь, который также имел собственные лавки в посаде.

Чем только не торговали в Москве! Одно перечисление названий торговых рядов займет приличное время. Иконный, Ветчинный, Завязочный, Калачный, Луковый, Чесноковый, Подошвенный, Мыльный, Игольный, Пирожный, Харчевный, Дынный. Всего насчитывалась добрая сотня рядов! Московские модники и модницы, например, очень любили Щепетильный ряд, в котором продавались галантерейные и парфюмерные товары.

Император остановился у еще закрытой лавки, закрыл глаза и нырнул в воспоминания той далекой жизни, когда он, совсем молодой революционер, первый раз оказался среди этих шумных торговых рядов тогда еще неизвестного и чужого для него города:

— Господин! Покорно просим к нам. — Крайняя цена, сударыня, что пожалуете?.. Вот сюда, господин!.. Я знаю, чего вы ищете! Что вам угодно?.. Ситцы, материи, штофы, платки французские… Ленты, блонды, кружева, вуали… Перчатки, чулки, кушаки, подвязки…

— Сударыня! Пожалуйте сюда… Не правда ли, ma chère, что этот ситец очень мил?.. Oui, ma chère [Да, моя дорогая…(фр.)] Ах, какие прелестные глаза!.. Кушаки, вуали, перчатки… Какая ножка!.. Чулки, перчатки, вуали… Какая талья!.. Кушаки, перчатки, вуали… Ты не хочешь?.. я побегу за нею!.. Господин! Лучше пожалуйте сюда: ситцы, материи, штофы, бур-де-сы, грогрены… Ей-ей, сударыня, клянусь честью, по совести, в лавке вдвое дороже стоит! — Больше не дам ни копейки. Так извольте, отдаю…

У московских купцов всегда было всё в хорошо с чувством юмора. Иногда, увидев в толпе страстного любителя поторговаться, купцы затевали своеобразную игру под названием «Краснить или зеленить». Когда покупатель входил в какую-нибудь лавку и просил, к примеру, серого сукна, торговец со спокойным видом доставал рулон красного или зеленого цвета. Купец уверял, что это и есть нужный товар. Покупатель, решив, что тот сошел с ума, уходил в другую лавку. Но там повторялась эта же история: вместо серого купцы приносили красное или зеленое сукно. После нескольких лавок бедняга уже сомневался, в порядке ли его собственный рассудок?

В начале ХХ века купцы стали встраиваться в революцию. Кто-то — абсолютно сознательно, поняв, что сословные перегородки и кастовая замкнутость царской России не даёт выскочить из людей «второго сорта» несмотря на предприимчивость и капиталы. Кто-то — по модному поветрию. Огромное количество финансировало революцию добровольно-принудительно — после визитов боевых групп эсеров и соцдемов с настойчивым предложением решить, что важнее — кошелек или жизнь своя и ближайших родственников. Эксы — это не только революционная романтика, но и суровая, насквозь криминальная проза с вымогательствами и расправами над неосознавшими. Но была еще одна группа — которая шла своим путём, самим своим существованием опровергая все расхожие стереотипы об ограниченности купеческих интересов, зацикленности на своей мошне. Вот на них император рассчитывал в первую очередь.